Интересно, а как Ряха их различает? И, берясь за очередной контейнер, внимательно оглядывает его, прочитывая все надписи. Ага, а почему здесь перед цифрами английская «N»? Эн? North? Это… правильно, север. И, подтаскивая контейнер, спрашивает:
– Этот для Северного?
Ряха кивает, готовя тяжи, и Эркин сам затаскивает и вставляет контейнер в паз. А следующий – без такой буквы – он подвозит к другому краю, чтоб не таскать по платформе, цепляя уже натянутые растяжки. Удивлённый взгляд Ряхи он постарался не заметить, но невольно улыбнулся.
Закрывать заполненную платформу фальшивыми стенами стали другие, а их Медведев отпустил.
– Всё, вали, Мороз, – и улыбнулся. – Ни пуха ни пера тебе.
– Спасибо, – улыбнулся Эркин. – К чёрту.
– Теперь правильно, – кивнул Медведев и посмотрел на Ряху. – И ты вали.
В бытовке Эркин тщательнее обычного обтёрся холодной водой и стал переодеваться. Ряха, сидя за столом, насмешливо следил за ним, но молчал. И только под конец не выдержал:
– Ты б ещё галстучек повязал.
– Надо будет, так повяжу и тебя не спрошу, – ответил Эркин вполне миролюбиво, но с осадкой.
Ряха хмыкнул.
– Всё ещё злишься? Злопамятный ты, вождь.
Эркин пожал плечами и запер свой шкафчик. И тут в бытовку вошли остальные.
– Ага, – кивнул, увидев Эркина, Саныч. – Ну, удачи тебе, ни пуха ни пера.
– К чёрту, – уже уверенно ответил Эркин. – Всем до свиданья.
И уже на второй проходной, показывая пропуск, подумал: а откуда в бригаде знают про его экзамен? Он же никому не говорил.
Как обычно по дороге в школу он пообедал в трактире с соловьями. И уже подходя к Культурному Центру встретился с Тёмкой. А на ступеньках стоял и курил Андрей. И остальные… Да, все пришли. И все сегодня в светлых новых рубашках, хороших брюках и ботинках. К удивлению Эркина, некоторые были с цветами.
– Ага, – встретил его Андрей. – Вот и ладушки. Деньги есть?
– Сколько надо? – ответил вопросом Эркин. – И на что?
– Раньше не подумали, так теперь переплачивать будем, – Андрей вытащил из кармана горсть мелочи. – И как я забыл?!
– На что деньги-то? – повторил Эркин.
– На цветы. На экзамен с цветами положено.
– Понял, – кивнул Эркин и достал из бумажника пятирублёвку. – Давай, малец, по-быстрому. Держи.
Артём кивнул, взял деньги и убежал.
– Ты сколько дал? – Подошёл к ним Аржанов.
– Потом рассчитаем и скинемся, – отмахнулся Андрей.
Подошли и остальные из их класса. Трофимов, услышав о цветах, с досадой крякнул.
– И как я забыл?! Я ж учился!
– Не ты один! – зло усмехнулся Андрей.
Из других классов уже потянулись внутрь, а они стояли и ждали. Наконец подбежал Артём с большим букетом роз всех оттенков от снежно-белой до почти чёрной, как запёкшаяся кровь.
– Во!
– Ты во «Флору», что ли. бегал? – засмеялся кто-то.
А Андрей, оглядывая букет, строго спросил:
– Сколько доложил?
– Полтора рубля, – отдышался Артём. – Они по полтиннику.
– Ни хрена себе! – ахнул Кузнецов.
– Так, а нас сколько? – спокойно спросил Тим.
– Тринадцать, – ответил Эркин. – Как раз по полтиннику с каждого.
– Разберёмся, – кивнул Андрей. – И пошли. Ещё банку надо найти.
– Пойду у уборщиц попрошу, – сразу предложил Иванов.
– Давай, – кивнул Карпов.
Они как раз успели найти даже не банку, а небольшое ведёрко, но новенькое и блестящее, так что вполне за вазу сойдёт, и поставить букет на учительский стол, когда зазвенел звонок.
– По местам! – скомандовал Андрей.
Войдя в класс, Полина Степановна ахнула.
– Какая красота! Спасибо вам, большое спасибо, – и тут же стала серьёзной. – А теперь сели по одному.
Их тринадцать, а столов пятнадцать, так что расселись легко. Полина Степановна раздала им по двойному листку в линейку с бледно-фиолетовым штампом в левом верхнем углу.
– Отсчитали пять линеек сверху и на шестой пишем…
Эркин послушно склонился над листком. Он даже уже не волновался, холодное оцепенение всё плотнее окутывало его.
– … и внизу сегодняшнюю дату. Да, на нижней линейке посередине. Двадцать девятое цифрами июля и опять цифрами сто двадцать второго года.
Стукнула дверь. Эркин вздрогнул и поднял голову. Вошли Калерия Витальевна и… Громовой Камень?!