Не проси моей любви

– С которым мы ходили на Большой Заяцкий? Конечно, помню.

– Если он прибудет, скажем, часа через два, этого времени нам как раз хватит, чтобы собрать вещи, рассчитаться с отелем и дойти до Тамарина причала.

Представив себе все это – сборы, расчеты, а затем марш-бросок с вещами от гостиницы «Зеленая деревня» (столичные жители по привычке говорили «отель») на берегу Святого озера до Тамарина причала, – Нора робко возразила:

– Может, через три? Пока то да се…

Но Герман покачал головой.

– Надо поторапливаться, дорогая. Аркадий сказал то же самое. Если у Шаталова есть сообщники… здесь, на острове, или на материке… не стоит ждать, пока они соберутся вместе, посоветуются с Большим Боссом, разработают план операции и приступят к выполнению. Мы не знаем ни сколько их, ни где они… – Он прервал свою речь, чтобы договориться с капитаном Григорием, который как раз ответил на звонок, и все прошло на удивление гладко. Григорий обещал быть на месте даже не через два часа, а через полтора. – Уф-ф!.. – Облегченно вздохнув, Герман взял Нору под руку. – Нам повезло, он сегодня свободен. Вряд ли эти люди, сколько бы их ни было, способны организовать преследование на воде. Причем быстро. А вот на земле, скорее всего, способны. Я не рискну пробираться вдвоем с тобой через лес на другой конец острова. Даже на машине, не говоря про мотоцикл. На здешних дорогах тормознуть машину – пара пустяков. И если нападающих будет двое или трое, я не сумею тебя защитить.

Нора тихонько улыбнулась. Ей всегда нравилась его честность.

– И не смогу помешать им тащиться за нами следом, если они захотят именно тащиться, чтобы узнать, куда мы держим путь.

– Ты все правильно сделал. – Она погладила кисть его руки. – Аркадий мог бы, конечно, приехать за нами на своей машине, но в этом случае люди, разыскивающие Леонида, получили бы ответы сразу на все свои вопросы.

– Рано или поздно они их получат.

– Но к тому времени ты успеешь придумать, что делать дальше.

– Да. – Герман взглянул ей в лицо. – Мне бы дня три или четыре, большего я не прошу.

– Если бы это зависело от меня, я дала бы тебе целую неделю, мой ангел.

Поцеловавшись на ходу, они ускорили шаг.

Ветер еще завывал, море бурлило и волновалось, но несмотря ни на что прогулочный катер «Киприян Оничков» благополучно достиг Сосновой губы и пришвартовался к заброшенному причалу, который жители Беломорья до сих пор почтительно именовали Морским Северным. Подгнивший, частично провалившийся настил то и дело захлестывали волны, оставляя на почерневших досках клочья водорослей и зеленовато-бурую слизь. Окружающие его мокрые валуны напоминали громадные полированные опалы.

Стараясь не поскользнуться, Нора прошла по уцелевшим доскам на берег. Герман поддерживал ее под локоть. Она несла его сумку, он – ее чемодан. Это было не равенство, но справедливость: чемодан весил больше сумки раза в два, если не в три. Нору всегда восхищала способность мужчин обходиться минимумом предметов одежды и личной гигиены, но только прожив две недели под одной крышей с Германом, она поняла, что такое настоящая скромность.

Скромность и чувство меры, да. Ничего лишнего.

Воздух был до предела насыщен влагой. Мельчайшая водяная пыль клубилась вокруг лица, оседала на коже, на одежде, на волосах. Облизывая губы, Нора чувствовала, что они соленые. Ко всему прочему в пути ее укачало, и головокружение не прошло до сих пор. Чтобы немного отвлечься, она спросила, чье имя носит катер, на котором они уже третий раз пускались в плаванье по водам архипелага, и Герман, сочувственно поглядывая на ее зеленоватого оттенка лицо, выдал историческую справку:

– Известно, что в Кемскую волость частенько вторгались «каянские немцы», то есть финны, а также «свейские люди», то есть шведы. Киприян Оничков был воевода, который в декабре 1580 года в спешно выстроенном на финляндской границе Ринозерском остроге с малой дружиной стрельцов, пушкарей, казаков и местных жителей выдержал осаду трехтысячного отряда шведов, продолжавшуюся трое суток. На приступе враг был отбит и деморализован, а во время вылазок «сидельцев» окончательно разгромлен. В числе убитых оказались два вражеских военачальника и множество рядовых воинов, сам Киприян получил ранения. За эту первую «знатную победу» на Севере воевода Оничков получил от Ивана Грозного похвальную грамоту.

В таком духе Герман мог продолжать до второго пришествия. Он знал здесь историю каждого камня.

К воротам фермы они подходили уже в сумерках. Лес выглядел мрачным и зловещим после грозы. Отяжелевшие ветви деревьев нависали над тропинкой и, стоило случайно коснуться их, роняли на головы путников крупные капли холодной дождевой воды. Ноги у обоих промокли чуть ли не до колен. Стуча зубами, Герман тихонько молился, чтобы в баре Аркадия нашелся коньяк.

Вот и четвероногие стражи, тут как тут. Темными тенями беззвучно скользят вдоль решетчатых створок. Еще несколько минут, и можно будет сбросить мокрую обувь, принять горячий душ… ответить на тысячу вопросов Аркадия и Леры… разобрать чемодан… ох.

– Герман, можно нескромный вопрос?

– Давай.

– Ты сказал, что занимаешься метанием ножей.

– Да.

– Зачем?

Он помолчал, наблюдая за внушительной фигурой в кирзовых сапогах и армейском бушлате, которая приближалась из глубины сада, освещая себе путь мощным аккумуляторным фонарем.

– Чтобы не чувствовать себя жертвой при встрече с подонками. – Его красивое лицо исказила гримаса отвращения. – В рукопашном бою я не очень… да и вообще, – он усмехнулся, – в рукопашном бою побеждает тот, у кого патронов больше.

Нора хотела сказать, что и в рукопашном бою он вполне ничего, однажды ей довелось стать свидетелем его схватки с приятелем местного неформального лидера Николая Кондратьева (Леониду достался сам Николай), но подошедший мужчина уже снял замок и настежь распахнул калитку, так что пришлось отложить все личное на потом.

– Добро пожаловать, – прозвучало из сумеречной мглы.

– Спасибо, – отозвался Герман.

И первым пересек границу владений доктора Шадрина, немедленно оказавшись объектом внимания всех пятерых собак. Нора вошла следом.

Радостно поскуливая и неистово виляя хвостами, бельгийские овчарки Грей и Скай кружили рядом с явным намерением облизать пришельцев с головы до ног. Герман добродушно отпихивал их, но они, шумно дыша, продолжали лезть со своими собачьими нежностями. Доберманы Джон, Ринго и Пол вели себя более солидно.

– Здравствуй, Элеонора, – адресовал ей персональное приветствие Аркадий. – Нам тебя очень не хватало.

– Надеюсь, это не сарказм… Здравствуй, Аркадий.

Тот слегка приподнял брови.

– Сарказм? Нет, конечно. Лера скучала. И девчонки – Леся, Даша, Света. Вспоминали тебя каждый день.

– Ну что ж, – слегка растерявшись, произнесла Нора, – теперь я снова с вами.

Навесив замок, Аркадий подхватил ее чемодан, который Герман выпустил из рук, чтобы потискаться с овчарками, и двинулся мимо гаражей в направлении Белого дома.

Дом этот, с кирпичными оштукатуренными стенами, двускатной черепичной кровлей, просторной террасой и отдельно стоящей, соединенной с ним крытым переходом, утепленной оранжереей, был резиденцией Аркадия Петровича Шадрина и его леди. Именно там, в комнате для гостей, проживала Нора, до того как переехала вместе с Германом в отель. И если бы они покинули ферму не вместе, а просто в одно и то же время, и следующие две недели спали не под одним одеялом, а под разными, то поселиться опять в той же самой комнате было бы в порядке вещей. Но теперь…

Интересно, что думает по этому поводу Герман.

– Эй, док! – негромко окликнул Герман, не трогаясь с места.

Тот остановился. Проворчал, не оборачиваясь:

– Ну что еще?

– Выдай нам ключ от двухместного номера «люкс», пожалуйста, а свои вещички мы уж сами как-нибудь дотащим.

Нора с трудом подавила желание кинуться ему на шею.

…выдай нам ключ…

…мы дотащим…

Минуту Аркадий стоял неподвижно, Герман же смотрел исподлобья на его спину. Потом один начал медленно поворачиваться, а другой сделал шаг вперед. Глаза их встретились.