Попутчица

– Ну, орден не орден, а грамоту да премию заслужила.

– Ох, и языкатая эта Людмила, вся в мать, в Наталью, та тоже в молодости бойкой была.

Людмила в город редко ездила, далеко, несподручно было, вот райцентр – другое дело. А тут объявили: район передовикам автобус выделяет.

Зал областного дома культуры показался Людмиле огромным, народа – тьма. Закрутив светлые волосы повыше, надев любимую блузку и брошь, подаренную мужем, она сидела, стараясь разглядеть, что там происходит на сцене.

И невдомек было Маше, сидевшей на несколько кресел поодаль, что почти рядом ее сестра по отцу. Она внимательно слушала и горячо аплодировала, когда называли фамилию, имя, отчество, награждаемого. «Сверчкова Людмила Тимофеевна», – огласил ведущий, назвав совхоз и район. Маша услышала знакомое название, как раз мама с бабушкой из этих мест, да и сама там родилась. Проводила взглядом Людмилу, – задумалась: отчество такое же, как у нее.

Людмила, продвигаясь между рядами, успевала кивать на поздравления земляков. И сразу же Маша услышала свое имя. На сцене еще раз обратились к ней, назвав Марией Тимофеевной. И теперь уже она шла под любопытным взглядом Людмилы.

Да мало ли совпадений, а тут всего лишь отчество совпало. Но Людмила, да и Мария, время от времени, смотрели в сторону друг друга. Больше всего Марию волновало название деревни, в которой жила раньше ее мама.

В фойе Маша замешкалась, решив, что потеряла из виду ту самую Людмилу Тимофеевну. Но вдруг взгляд ее почувствовала на себе.

– Вы из Лукьяновки? – спросила Маша, хотя сомневалась, вступать ли в разговор.

– Из Лукьяновки, – охотно ответила она. – А я заметила, как вы на сцену выходили после меня сразу, отчество у нас одинаковое. А девичья фамилия у меня Тетерина. – Людмила сказала и стояла выжидающе, наблюдая реакцию Марии. Еще в детстве знала из разговоров родителей, что есть где-то у нее сестра чуть старше ее, и зовут Маша.

– Так и у меня девичья фамилия Тетерина. И Лукьяновку я по маминым рассказам знаю.

– Ой, батюшки, сердце почему-то подсказывало, – Людмила чуть не выронила грамоту, давай отойдем, может, есть, где укромное место присесть.

Молодые женщины нашли свободные места в фойе и, забыв про концерт, который должен начаться во второй части, сидели, то глядя друг на друга, то смущенно отводили взгляд. Наконец народ снова хлынул в зал, и в фойе стало тихо.

– А я давно знаю про вас, отец вспоминал, все порывался найти, да так и умер, ничего не узнав. А бабушка Агриппина Федотовна и того раньше ушла. Так что мама у меня Наталья Егоровна, муж, да двое деток.

– Так и у меня двое деток, – обрадовалась Мария, муж в заготзерно работает, а я зоотехник. Мама все сомневалась, смогу ли осилить такую профессию… Ничего, осилила.

– А как матушка ваша, жива?

– Жива, с внуками нянчится. Бабушка Ефросинья умерла давно, жаль, конечно, любила она меня. А отца вашего… нашего отца давно не стало?

– Да уж пять лет прошло. С виду сильный, здоровый, и вдруг сердце… Никто не ожидал. – Людмила замолчала, потом перевела разговор на другое.

– А мне кажется, мы даже похожи, – она улыбнулась. – Непривычно встретить родную сестру по отцу, да еще через столько лет. Отец иногда как выпьет, так вспоминал все про какого-то медведя, про малину, мама, как услышит, так злилась на него, я потом поняла, что это он маму твою вспоминал.

– Может быть, мне уж точно неизвестно, я его никогда не видела, только на старой карточке – мама сохранила ее, чтобы мне показать.

Из зала доносились аплодисменты, музыка, а две молодых женщины сидели, замерев в удивительном ощущении: рядом родная кровь… и что с этим дальше делать, обе пока не знали.

Расстались они под вечер, когда подошли автобусы, чтобы развезти людей по районам.

Маша разложила гостинцы ребятишкам, которые едва успела купить в городе, – времени в обрез было. Муж Саша, не отпуская с рук младшего Алешку, спросил: – Устала, Маша?

– Ничего, завтра воскресенье, отдохну.

– Хорошо бы, если никто не вызовет, беспокойная у тебя работа, дочка. – Варвара, худощавая, с сединой на волосах, пришла помочь и крошила в миску салат.

– Ой, мама, что я тебе расскажу… хотя, может тебе и неприятны такие воспоминания.

– С чего вдруг? Кого ты там встретила?

Маша рассказала все в подробностях, даже описала Людмилу, как она выглядит. Потом сказала печальную весть, что умер Тимофей, еще пять лет назад умер.

Варвара отложила ложку, которой собралась мешать салат, задумалась и с грустью сказала: – Ну, вот и всё, Тимоша! Матушка твоя все хворой меня называла, а получается, что ты раньше ушел. Силен ты был телом, а духом слаб. – Она вспомнила, как уступил он матери, и как расстались они, как будто и не было ничего, как будто и дочери у него нет.

– Мам, ну ты чего, расстроилась?

– Да так, прошлое вспомнила. А вообще, все хорошо, дочка, все хорошо. Если бы не уехали мы тогда из деревни, сидела бы я сиднем, к докторам не обращаясь. А так Колю встретила, настоящий доктор, его в город звали, а он в райцентре остался. Спасибо ему, считай, что спас меня, сколь возился с моей язвой желудка.

Маша обняла мать. – Он мне как отец, просто удача какая-то такого доктора встретить, да еще замуж за него выйти.

– Маша, а может, ты хочешь съездить туда?

– Куда?

– Ну, в Лукьяновку, раз уж вы, считай что подружились с Людмилой.

Мария улыбнулась, поцеловала мать. – Нет, мама, чего-то не хочется. Пока не хочется. Может, и съезжу когда-нибудь. А Людмиле я открытку к празднику отправлю. Может, какой раз в городе и встретимся, сестра все-таки. А ехать туда ни к чему мне, да и некогда мне, смотри, вон Санька мой с ребятишками возится, ими и живу.

– Ну, твое дело дочка, а я возражать не стану, как душа пожелает, так и будет.

Варвара начала накрывать на стол, а в мыслях вдруг мелькнут воспоминания, малинник, медведь, а потом все хорошее, что было с Тимофеем… а больше она ничего и никого не хотела вспоминать. «Такая судьба, – подумала Варвара, – грех жаловаться, хорошая судьба мне выпала», – и она присела на стул, и долго смотрела, как играют внуки, и смеялась вместе с ними и радовалась.

– А мы ждем, думали вы все к нам придете, – Николай Константинович, постаревший, но все такой же внимательный, вошел в дом, – так и знал, что Варя у вас. Здравствуй, Маша, поздравить тебя можно с награждением?

– Можно, папа Коля, – она улыбнулась, – ну вот почти все в сборе, Ваньки не хватает, скорей бы приехал.

– Сессия у него, дело ответственное, – Николай Константинович сразу приосанился, заметно было, что гордится сыном.

Иван был младшим сыном Николая и Вари, пошел по стопам отца и оканчивал мединститут. А его старший сын Володя, от первого брака, стал инженером-технологом, хотя все прочили ему профессию врача.

Сели за стол. Маша останавливала взгляд на матери, пытаясь понять, расстроили ее воспоминания или нет. И не заметила на лице и тени прошлого, Варя давно жила настоящим и будущим своих детей. И гордилась ими. И мужем гордилась, человеком, которого уважал весь район. Наверное, это хорошо, когда можно гордиться самыми близкими. И любить их всем сердцем, так же как они любят Варю.

Бродяга

Никто не видел, на чем он приехал. Автобус давно прошел, да и попуток под вечер стало меньше. А может не приехал, а шел пешком вдоль кромки леса.

Майская слякоть больше походила на осень с холодным ветром. Может поэтому чужак был так странно одет: брезентовый плащ с капюшоном, длинный и балахонистый, кирзовые сапоги, за плечами рюкзак. Кепка на волосах с проседью. Небольшая борода придавала еще большей загадочности – никто в деревне так не ходил, разве что мужики на рыбалку отправлялись в брезентухе.

– Может отшельник? – стали шептаться бабка Марья и бабка Дарья. – Из леса вроде как вышел.

– А кто его знает? Бывало, скрывались в тайге, потом выходили к людям.

Чужак, не обращая внимания на любопытные взгляды, на пугливость сельчан, брел по дороге, читая названия немногочисленных улиц. У клуба остановился, заметив стоявших девчат. Был он от них совсем близко: прищурил подслеповатые глаза и оказался на расстоянии двух метров.

Темноволосая девчонка лет двадцати смутилась, поняв, что смотрит он именно на нее. Весь его вид пугал девушку.