Попутчица

Казалось Варе, что после медвежьей пасти ничего страшнее нет, да только ошиблась она. Тимофей до позднего вечера на работе, в то время как Агриппина с Варей все больше вместе под одной крышей.

– Чугунок-то не почистила, – ворчала она, – кто будет за тебя чистить? меня заставишь?

– Да что вы, матушка, я же вчера отчистила, это вы утром уже на плиту ставили.

– Когда это я ставила, не припомню. Не придумывай, молода, а на язык остра.

Улыбки от Агриппины не дождешься, только взглядом колючим проводит, потом вздохнет, сожалея, что никудышная жена досталась сыну, такому хорошему, да пригожему.

Все стерпела Варя, потому как люб Тимофей, не обижал ее, да и дитё летом родилось. Маленький комочек пищал, а Варя, как птица склонилась над дочкой, успокаивая младенца. – Тимоша, давай Машенькой назовем, – спросила Варя.

– Марья Тимофеевна значит, так и запишем.

Агриппина распеленала внучку и укоризненно сказала: – Худоба одна, вся в мать.

– Да погодите, она еще наберет свое, – оправдывалась Варя.

– Ну, ну, кто бы говорил, – Агриппина вышла на улицу. Ничего не смягчило ее, ни ребенок, ни радость сына, которого жалко было, что упирается на работе, а дома жена, как былинка. «Ну, вот какой с нее прок. Нет, хворая она да тощая, неужто так и мучиться Тимоше, привыкнет к ней, а она, гляди, да помрет…».

Капля камень точит. Изо дня в день Агриппина при каждом случае намекала на болезненный вид Вари. А она и в самом деле, ела мало, на работе уставала… Мать ее, Ефросинья, все на тот случай кивала, когда медведь напугал Варю, что даже есть не могла. А может и до этого болезнь какая была, да кто же в деревне знать мог.

С одной стороны Агриппина на Варю наседала, с другой – Тимофей угрюмо смотрел, неласков стал, слова доброго не дождешься от него, все только «подай, да отнеси». А про дом свой и разговора больше не было. «Плохо что ли нам у матери живется, ты не успеваешь, так мать помогает, работает за вас двоих».

Уехав на месяц в тайгу, оставил Тимофей мать и жену молодую. А когда вернулся, не застал Варю. Собрав вещи в один большой узел, ушла к матери. Ефросинья помогла донести вещи до дома, малютку уложили на кровать.

– Говорила я тебе, дочка: Агриппине здоровая невестка нужна, вот и невзлюбила она тебя. Ничего, мы весной к доктору в город поедем, вылечим тебя.

Заплакала Варя. – Если не придет в эту неделю сам за мной, давай уедем, мама, отсюда, не смогу я тут.

– Подожди, все забудется, все наладится, – утешала мать.

Агриппина не успокоилась, пока Тимофей не развелся с Варей. – Ну вот, сынок, развязал ты себе руки. Глянь, какая у Камариных девка справная. Да за тебя Наташка не пойдет, а побежит. Ну не ходи тучей, сама она ушла, не выгоняла я ее, уж поверь матери.

_____________________

– Доброго денечка вам, Тимофей Кондратьевич, – Наталья, румянощекая, запыхавшаяся от быстрой ходьбы, стояла перед Тимофеем. – А помнишь, как ты меня за косы дергал, догнать норовил?

– Ну, так это когда было…

– А я помню, – не сводя глаз, с намеком сказала девушка. – Ну, хоть до дома проводи, ты же теперь вроде как свободный.

Он взглянул на Наталью: ростом невысокая, но справная деваха, взгляд задиристый. И до армии, было дело, поглядывала на Тимофея.

«Ну а что, раз Варвара ушла, не сидеть же мне одному, – подумал Тимофей, – права мать: девка-то хороша. Такая и женой хорошей будет».

До Варвары дошла весть, что Тимофей женился на Наталье. Приняла невестку Агриппина с распростертыми объятиями. Прощала даже, если какой раз в постели нежилась. Обовьет руками Тимофея за шею и шепчет: – Не отпущу. Как подумаю, что на весь день, так уже скучать начинаю.

После таких слов быстро отлегло от сердца у Тимофея, даже не заметил, как Варя с матерью и с крохотной дочкой из села уехали. Область большая, затерялись в чужом селе, никто и не знал, куда уехали.

– Доктору тебе надо показаться, – настаивала Ефросинья.

– Погоди, мама, пусть Маша подрастет, не могу ее оставить.

– А я на что? Я же с ней буду.

Варя прижимала ручонки дочки к своим губам и все бормотала: – Не хочу от нее никуда, не захотел нас Тимофей, так мне ее еще жальче, жизнь отдам, а дочку подниму.

– Так жизнь поддержать надо, лечиться тебе надо, Варя!

– Ничего, я еще пока чувствую в себе силы.

– Ох, зачем я тебя тогда отпустила! Попался этот медведь треклятый, и малины не захочешь после того, лучше бы ты дома сидела. И что же за судьба такая!

– Да ладно, я уж забыла.

– Забыть может и забыла, а болеешь с той поры.

– Все пройдет, все пройдет, вот сейчас заживем на новом месте, я на ферму пойду.

– Тяжелая для тебя работа – коров доить, просись учетчицей, ты грамотная, справишься.

Варя и сама удивилась, что нашлось ей место учетчицы. Через год Машу в ясли устроила. А потом и в садик отдала.

– Варя, говорят, в райцентре доктор хороший есть, внимательный такой. Пусть посмотрит тебя, а то на одних травах не продержишься.

– Ладно, мама, съездим, – Варя почувствовала такую слабость и боль внутри, что откладывать было уже невозможно.

Одноэтажное здание районной больницы было заметно сразу: белые занавески на окнах, маленький сквер перед входом, огороженный деревянной изгородью.

Доктор что-то усердно записывал, потом оторвался и взглянул на вошедших. – Вдвоем нельзя, по одному проходите.

– Здравствуйте, доктор, это дочка моя, желудком мучается, а я – мать ее, вместе мы.

– Подожди, мама, в коридоре, я уж сама, потом расскажу тебе.

– Нет, ну если мама, то присядьте на стул у входа, можно остаться.

Он расспрашивал долго, и Варе казалось, что слишком много вопросов задает, даже про медведя, который ее напугал, рассказать пришлось.

– Вот что, Варя, уж позвольте вас так называть, с диагнозом спешить не стану, хотя мне уже понятно, что с вами приключилось. Предложить хочу вам в город съездить, в областной больнице работает мой знакомый – хороший врач-гастроэнтеролог, думаю, все поправимо.

– Как ехать?! У меня дочка маленькая!

– А муж? а ваша мама? разве не с кем посидеть с ребенком?

– Мужа у меня нет, а Машу с мамой оставлю… но на долго не могу.

– А если лечиться придется? Запускать болезнь никак нельзя. Да вы не переживайте, уверен, смогу вам помочь.