Мелодия тумана

– А Мэри не говорила почему Эдвард не захотел жить в замке?

То ли мне показалось, то ли Арон замялся. Когда я задал ему вопрос, юноша тут же стал озираться по сторонам, делая вид, что любуется природой. Вокруг росли цветы, летали бабочки. Не спорю, на фоне замка это выглядело прекрасно и эффектно, но Арон явно не торопился давать ответ на вопрос.

– Арон? – я попытался напомнить о своем присутствии.

– А, да, ДжонгХен, – Ли в растерянности почесал затылок, не глядя мне в глаза. – Я не знаю причину. Мэри ее не называла.

– Я бы очень хотел познакомиться с Рональдом и поблагодарить его за гостеприимство, – через пару секунд молчания сказал я, уставившись себе под ноги. Думать о причине отъезда Эдварда из замка я уже больше не хотел. Не мое дело.

В это время небо постепенно заволокло тучами. Мы с Ароном сделали еще один круг по парку и отправились обратно в замок. В любой момент мог начаться проливной и холодный дождь.

Было уже около двух часов дня, когда ко мне в комнату влетел счастливый Арон, говоря, что сегодня у меня получится познакомиться с хозяином замка. Рональд сам выказал желание разделить с нами ужин, откладывая все свои запланированные рабочие дела на завтрашний день.

– Я даже удивился, когда он позвал меня к себе. Обычно я вижу его только перед сном, когда он читает газеты в каминном зале или столовой, – вспомнил Арон, запрыгивая на мою большую кровать. От его приземления я слегка подпрыгнул.

– Кстати, как твоя голова? Прошла?

Арон облокотился на спинку кровати и дотронулся тыльной стороной ладони до моего лба.

– Да нет у меня температуры, – просипел я и убрал руку друга со своего лица. Мне немного нездоровилось, но в остальном я чувствовал себя превосходно. – Просто никак не могу отойти от перелета.

– Это странно. Прошло больше суток, ты должен был уже отдохнуть и восстановиться.

– Знаю. Кажется, я бракованный, придется снимать с производства, – попытался пошутить я, поднимая взгляд на Арона. Юноша тем временем рассматривал мою комнату – деревянный комод, огромное зеркало и гигантскую картину, которая висела прямо напротив «королевского» ложе. Неразобранные чемодан и сумка валялись в углу недалеко от комода.

– У тебя очень мило. Моя комната больше, но в этой уютнее. Нет ничего лишнего, – заключил Арон и встал с кровати. Подойдя к окну, он продолжил: – А вот вид из окна у тебя явно круче!

– С чего это?

– У тебя окна выходят в парк, а я глазею на лесную чащу. Моя комната находится в южном крыле. Очень красивое, но пугающее зрелище!

– Большое спасибо за Ваше гостеприимство, – я поклонился Рональду Феррарсу, приветствуя его за ужином.

Мы сидели в малой столовой – Рональд в центре, и мы с Ароном по бокам. Я снова чувствовал себя неуютно. Что-что, а людей за большим столом явно не хватало. Пока три прислуги приносили нам горячее, мне так и хотелось попросить их присоединиться к нам. Но понимая всю комичность своего желания, я ничего не предпринял.

Когда я увидел Рональда в первый раз, он произвел на меня положительное впечатление – деловитый, сдержанный мужчина пятидесяти лет был добрым и приятным собеседником. Уж не знаю, где Арон нашел на его лице усталость, но, когда Рональд сидел с нами, его голубые глаза блестели как у молодого юноши. Только легкая седина у висков и на макушке выдавали зрелый возраст мужчины. И то, вместе с русыми волосами, седые пряди выглядели очень эффектно. Рональд явно ухаживал за своим внешним видом. В нем я увидел классического англичанина – приветливого, ухоженного и гостеприимного. О том, что он не сразу познакомился со мной, я даже забыл.

Помимо родного, Рональд знал пять языков – итальянский, французский, корейский, японский и китайский на базовом уровне. Благодаря этому, между нами, не возникло недопонимания – мы говорили на корейском, без проблем понимая друг друга.

– Последний раз я был в Корее пятнадцать лет назад, – отрезая кусок индейки, вспоминал Рональд. – После этого мне так и не удалось посетить Сеул, хотя очень хотелось навестить тебя и твою маму, Арон.

Мужчина ласково посмотрел на моего друга и вздохнул. Кажется, в этот момент перед его глазами стали всплывать картинки прошлого.

– А Вы, ДжонгХен, впервые в этих краях? – учтиво спросил Феррарс, вернувшись из прошлого в настоящее время.

– Да, я еще никогда не выезжал за границу. Это моя первая поездка.

– О, это замечательно! – восхитился мужчина и запил индейку красным вином. – Значит, эту поездку запомните навсегда. По своему опыту сужу. Первое путешествие отпечаталось у меня не только в сердце, но и на сетчатке глаз. Не понимаю, как так вышло, но я помню из первой поездки абсолютно все: и красный закат солнца, и лица своих новых друзей. Я ездил в Китай по учебе. Изучал местное скотоводство. Даже помню, как ко мне в студенческую комнатушку залетела жирная муха и начала наяривать круги. Было около двух часов ночи! Нет, ну вы только представьте – гигантская муха в маленькой комнатке!

Рональд засмеялся, и мы вместе с ним. Но его если смех был искренним, мы хохотали лишь для приличия.

– Остальные учебные и рабочие поездки я не помню. Только первую. Потому что первое путешествие помнишь вопреки всему. Даже если у меня обнаружат болезнь Альцгеймера или я вдруг лишусь рассудка, те впечатления навсегда останутся со мной.

Мы еще какое-то время говорили друг с другом, затрагивая самые разные темы, которые только могли прийти нам на ум. За час беседы я понял, почему Арон без стеснения жил у Рональда столько лет – мужчина очень сильно располагал к себе, всем своим видом показывая, что гости в его доме – это его семья. Общаясь с ним, я чувствовал себя раскованно и говорил все, что думал. Рональд напоминал мне теплый тулуп, в который хотелось укутаться в зимнюю стужу. В нем было что-то необычное, и это невероятно притягивало. Морщинки у глаз, легкая седина, улыбка, похожая на апельсиновую дольку «от уха до уха», отпечаток пережитых страданий и грозных дум на гладковыбритом лице – Рональд показался мне добродушным человеком, которого зря наказала жизнь таким нерадивым сыном. Он никак этого не заслуживал. Еще утром я считал его заносчивым богатеем, а уже вечером готов был пожатьруку и сказать: «Вы крутой».

– А какие романы английских писателей тебе больше всего нравятся, ДжонгХен? – спросил мистер Феррарс, когда мы уже заканчивали ужинать – Мэри принесла горячий черный чай и молочное печенье собственного приготовления.

– Я только недавно закончил читать Чарльза Диккенса[7 - Чарльз Диккенс (1812-1850 гг.) – английский писатель, романист и очеркист. Классик мировой литературы, один из крупнейших прозаиков XIX века. Творчество Диккенса относят к вершинам реализма, но в его романах отразились и сентиментальное, и сказочное начало. Роман «Большие надежды» впервые был издан в 1860 году и стал одним из самых популярных произведений писателя.].

– Случайно не «Большие надежды»?

– Да, его. Роман показался мне странным, главный герой вел себя очень неразумно – стал дураком из-за влюбленности в девушку. Я считаю, что нельзя так любить. Это невозможно.

Рональд сделал глоток чая и пристально посмотрел на меня:

– Ты правда так думаешь?

– Да. Но все равно книга достойная. Даже в романе Руиса Сафона[8 - Карлос Руис Сафон (род. 1964 г.) – самый издаваемый из современных испанских авторов. Его литературная карьера началась в 1993 году вместе с публикацией серии мистических книг для подростков.] «Игра ангела» есть отсылки на нее. Автор пишет, что роман «Большие надежды» – это настоящий и преданный друг любого читателя. Стоит начать читать и уже не сможешь оторваться.

– Согласен, – мистер Феррарс лукаво улыбнулся. – Я познакомился с творчеством Диккенса, когда мне было семнадцать лет. И теперь, перечитывая его произведения, мне кажется, что я снова превращаюсь в молодого парнишку, у которого в голове гуляет ветер, а сердце переполнено призрачными мечтами и великими планами на взрослую жизнь. Юность – прекрасный момент в жизни любого человека. И нужно быть благодарным за то, что она у нас есть. Молодостью не обделен никто. Это не деньги, которые имеются не у всех.

Переглянувшись с Ароном, мы оба кивнули, разделяя мысли хозяина замка.

– А про любовь… она всегда приходит без стука и дурит голову лучше, чем проворный иллюзионист. Поэтому любить до безумия не только можно, но и полезно для здоровья. Говорят, приходишь в форму, – Рональд похлопал себя по небольшому животу и засмеялся.

Я улыбнулся, но ничего не ответил. Мне сложно давались разговоры на тему любви, ведь я еще никогда и ни к кому не испытывал сильных чувств.

– Большое спасибо Мэри за этот прекрасный ужин, – вытирая салфеткой уголки рта, сказал Рональд. – А вам, молодые люди, спасибо за компанию. Я уже давно не ужинал за такими интересными разговорами.

Мистер Феррарс вышел из-за стола, не забыв задвинуть за собой стул, на котором сидел. Уже в проеме он развернулся и посмотрел на нас с Ароном:

– ДжонгХен, надеюсь, тебе у нас понравится, – от его доброй и искренней улыбки мне стало очень тепло, я бы даже сказал – жарко. Ранее я еще никогда не встречал людей с таким характером. Я очень проникся к этому мужчине. Его хотелось обнять как родного отца, которого у меня, увы, не было.

Мы с Ароном поклонились и проводили взглядом удаляющегося Рональда. Он пошел к себе в кабинет, чтобы продолжить разбираться с навалившимися на его плечи делами.

– Ну как тебе Рональд? – поинтересовался Арон, когда мы поднимались по мраморной лестнице.

– Очень интересный и добрый человек, – не покривив душой, ответил я. – Не думал, что такие еще существуют.

– Да, ое такой – добрый и очень отзывчивый, – улыбнулся Арон. – Вот ведь странность – самые добрые и хорошие люди страдают больше всех. Вот почему так, а?

Я пожал плечами, находя в вопросе Арона новую пищу для размышлений. Он был как всегда прав – хорошие люди подвергнуты тяготам жизни намного больше тех, кто живет, огрызаясь на каждого прохожего как цепная собака; намного больше тех, кто обманывает других ради собственной выгоды.

– Кстати, я был приятно удивлен, что Рональд знает корейский.

– Думал, наверное, что мне придется весь ужин работать переводчиком? – хохотнул Арон. – Признайся, переживал из-за языкового барьера?

– Честно? – я улыбнулся. – Да.