Знаки

Они только что прибыли из «Клариона», отеля, где остановились сегодня утром, прилетев из Швеции. Алекс надеялась немного отдохнуть, но вместо этого ей пришлось пробежаться по магазинам в поисках подходящего наряда. Ведь в их программу изначально не входило посещение столь значимых в определённых кругах мероприятий.

– Н, что? Идём? – она слегка подтолкнула мужчин.

– Конечно, давайте послушаем, о чём нынче сплетничают, – предложил Демид. – Как правило, такие аукционы – настоящий кладезь информации.

Они так и прошествовали в основной зал втроём под ручку. Перед глазами пестрели уже новые интерьеры, а прожекторы, висящие под потолком, выпускали скользящие лучи, периодически неприятно бьющие по глазам. Алекс чувствовала себя несколько дезориентированной. Чувство уверенности ей придавало присутствие Роберта, за чью руку она держалась, ощущая под тканью твёрдые мускулы.

На лице его появилась ленивая усмешка, хорошо знакомая ей. В этом обществе он чувствовал себя как рыба в воде. Пару раз на пути им встречались знакомые Роберта или Демида, парочку и сама Саша помнила по аналогичным сборищам в столице. Они обменивались ничего не значащими приветствиями и расходились в разные стороны.

В большом зале были расставлены диванчики, задрапированные плотной красной с золотым тканью. Запрокинув голову, Алекс разглядела под навешанной на потолке арматурой красивый изящно расписанный плафон, на котором резвилась целая стайка обнажённых херувимчиков. Мило. В дальнем углу стояло возвышение с трибуной: площадка для выставки лотов.

Среди разодетых гостей, поставивших себе целью перещеголять друг друга, сновали официанты, разнося напитки и закуски. Одеты все были примерно в одном стиле – классическом, но пару раз ей попались на глаза весьма интересные субъекты, облачённые в новые, но протёртые в нужных местах брендовые джинсы с футболками или рубашками, нарочито помятого вида. Один из них, ни капли не смущаясь тому, что Алекс держит под руки двоих мужчин, подмигнул ей, сверкнув небольшим золотым колечком в левой мочке. Возможно, он неверно расценил её взгляд. Саша зарделась и отвернулась, приказывая себе не разглядывать окружающих людей так пристально.

– Мы ждём конкретного лота? – прошептала она, поворачиваясь к Роберту. – Откуда у тебя уверенность, что сегодня будет выставлена на торги вторая страница?

– Уверенности нет, так… предчувствие.

Алекс кивнула, зная цену интуиции Роберта.

– Ты знаешь, что сегодня в программе?

– Думаю, стандартный набор: раритетные подлинники картин, кресты, усыпанные драгоценными камнями…

– Угу, бинты от мумий… – подхватила Алекс.

– Святые гвозди… – добавил Роберт. – И всевозможные «граали».

Они понимающе улыбнулись друг другу. Шли годы, а предметы, выставляемые на аукционы, не менялись. Только их количество подозрительно увеличивалось.

Через некоторое время Демид, сказав, что вскоре вернётся, убежал, завидев каких-то знакомых. Алекс с Робертом медленно добрели до своего диванчика, на котором им предстояло провести аукцион.

Роберт по пути взял у одного из официантов бокал с шампанским и передал Алекс. Потягивая прохладную, приятно освежающую жидкость, девушка сидела нога на ногу, откинувшись на спинку дивана, всеми нервными окончаниями чувствуя будоражащий жар, исходящий от руки Роберта, покоившейся на спинке позади её плеч. Пару раз его пальцы словно ненароком касались её полуобнажённого плеча. Ненароком ли? В этом она не была уверена. Но Роберт вёл себя как ни в чём не бывало, рассказывая что-то про последний подобный аукцион, на котором побывал.

Она с серьёзным видом вслушивалась в его слова, пытаясь игнорировать мириады электрических разрядов, которыми обменивались они, просто сидя рядом, даже не соприкасаясь. Почти не соприкасаясь. Вот сейчас, она была готова поклясться, палец Роберта скользнул за ворот её платья, всего на мили секунду, но кожа в месте его касания горела так, словно бы по ней чиркнули спичкой.

Саша резко обернулась, но Акимов даже не смотрел в её сторону. Как будто бы…

– … на прошлом аукционе она приобрела четыре инкрустированных драгоценными камнями кинжала двенадцатого века. Вот сколько было выставлено на торги – она все их унесла. Уж не знаю, что она делает с ними?

Алекс проследила за его взглядом, устремлённым на престарелую леди Агнесс де Бург, даму сварливую и вечно недовольную всеми и вся. У этой европейской меценатки собственная коллекция была не хуже музейного собрания.

– Наверное, использует для испускания крови девственниц, проводя свои ритуалы, в надежде вернуть молодость и красоту, – продолжил Роберт.

А Алекс снова застыла. Вот сейчас. Опять. Он дотронулся до неё? Или ей так показалось?

Роберт краем глаза наблюдал за нервничающей Алекс и за её реакцией на его якобы случайные касания. Ему нравилось, как румянец заливал её щёки, а сейчас она определённо смущалась. Видимо, не решалась сказать в лицо, чтобы он прекратил свою игру. Но для него это не было игрой. Ему безумно хотелось дотронуться до жены.

Мысленно он снова начал называть ее именно так. Простого веса её ладони, лежащей на сгибе его локтя, пока они прогуливались по залу, явно было недостаточно. Ему нужно было чувствовать её обнажённую кожу: мягкую и тёплую, бархатную на ощупь. И он позволил себе коснуться её, зная, что за этим непременно последует какая-нибудь язвительная реплика, но Алекс была подозрительно тиха и смущена.

Вернулся Демид, и буквально через пару минут объявили о начале аукциона. Гости разошлись по своим местам и на сцену вынесли первый лот – неизвестный Ренуар. Дама на картине была печальна и задумчива. Роберт, рассмотрев её, совершенно не задумываясь, наклонился к Алекс и прошептал той на ухо:

– У тебя губы, как у женщин на полотнах Ренуара, очень выразительные, мягкие и чувственные. Мне кажется, самое главное, что ему удавалось в его женских портретах – это губы. Это что-то вроде особого персонального почерка. Как цвет волос у дев Тициана.

Алекс повернулась, посмотрела на него со странным выражением лица, но так ничего и не сказала.

Картина ушла почти за миллион фунтов. Сомнительно, что когда-нибудь один из музеев мира заполучит её в свою коллекцию.

Следующим выставлялся целый набор ножей из ценной дамасской стали всевозможных форм и размеров. Любитель арабских клинков, мужчина лет тридцати-пяти, чуть позже пополнил список своих приобретений древним египетским папирусом и экземпляром старинной астролябии. Как мог судить Роберт, и как позже объявил ведущий, инструмент датировался пятнадцатым веком и, вероятно, был одним из первых образцов устройства.

От Акимова не ускользнуло, как в один из моментов напряглась Алекс, застыв и поддавшись вперёд, словно бы даже на какое-то время перестала дышать, но затем она снова расслабилась и, сделав очередной маленький глоток уже из второго бокала с шампанским за этот вечер, вновь откинулась на спинку дивана.

Лишь через полтора часа они дождались того за чем пришли. Зажатая в тиски между двумя блестящими, кристально прозрачными стёклами, на сцене появилась вторая половина рукописи. Ожидаемого ажиотажа она не вызвала. То ли собравшийся народ уже утомился от торгов, которые в принципе были не особо оживлёнными, за исключением первого Ренуара, явно числившегося в списке значимых лотов программы, то ли интерес к отдельным страницам рукописей был не столь явен, и присутствующие не осознавали подлинную ценность, выставленного на их обозрение раритета.

Алекс подвинулась почти на самый краешек дивана, скручивая в руках расшитую бисером сумочку. Демид, запустив руку в волосы, напрягся и немигающим взглядом уставился на сцену, лишь Роберт всё также, не меняя позы, расслабленно и даже словно немного скучающе, сидел на своём месте.

Роберт услышал, как Алекс тихонечко фыркнула, когда ведущий объявил, что страница датируется шестнадцатым веком, и еле слышно пробормотала что-то вроде «дилетанты».

– Стартовая цена, – мужчина на сцене заглянул в папку, лежащую раскрытой на столе. – Пятьдесят тысяч.

– Пятьдесят две, – раздалось из зала.

Женщина в третьем ряду тянула вверх свою табличку. Все трое синхронно повернули головы в её сторону.

– Пятьдесят две тысячи раз, – привычно, словно попугай, заладил ведущий. – Пятьдесят две тысячи…

– Шестьдесят, – послышалось где-то позади них, и они обернулись на этот голос.

Повысившим ставку участником оказался тот самый не к месту модно одетый мужчина, подмигнувшей Алекс в начале вечера. И вот сейчас, снова заметив, что она смотрит на него, он улыбнулся и подмигнул повторно. Алекс поспешила отвернуться, но успела расслышать в жужжащем от гула голосов зале его громкий смех.

Ставки медленно, но верно ползли вверх. Когда ведущий произнёс: восемьдесят три тысячи два, Алекс дёрнула Роберта за рукав и, шикнув, спросила.

– Не хочешь вмешаться?

Тот покачал головой, откладывая табличку с номером в сторону.

– Зачем?

– Как зачем? Нам нужна эта страница! – округлив глаза, она посмотрела на него, как на сумасшедшего.

– Нужна, – подтвердил он, – и она у нас будет.

– Восемьдесят три тысячи… – голос ведущего эхом прокатился по залу.

Демид был готов вскинуть руку, чтобы перебить ставку, но Роберт осадил его.

– Не надо, Дём.

– Ты точно уверен? – спросил блондин, хмурясь.