Босс скучает

– Твой кабинет. С мебелью вот только запоздали почти на неделю. Но ты и сама видишь, какой у нас хаос творится. Я ведь не могу все сам контролировать.

Островский стоит по центру комнаты, не спешит садиться или предлагать присесть мне.

– Мой кабинет? – переспрашиваю слегка шокированная.

С чего бы ему, выражаясь фигурально, вдруг помещать меня в одно с собой помещение? Не зная, как реагировать, выбираю привычную тактику сарказма.

– Больше похоже на кабинет заместителя. Может быть, меня ждут головокружительные перепады карьеры за такой короткий период? Сначала меня разжаловали в секретари, теперь все-таки я дождалась своего отдельного кабинета.

– Варя, – он приближается ко мне, и я делаю шаг назад, внезапно испугавшись его близости.

Сегодня Герман какой-то странный, и эти его перемены – они слегка пугают меня. Потому что я не понимаю, как к этому относиться.

Островский надвигается как туча, готовый накрыть меня своим темным крылом. Его руки ложатся мне на плечи, сжимая их слегка. Чувствую электрический импульс, коротко проскакивающий между нами. Ну вот, Герман второй раз за день нарушает дистанцию и позволяет себе более близкий контакт. Не может быть, чтобы он сам этого не понимал! Директора не трогают своих подчиненных просто так без повода.

Все изменилось со вчерашнего дня, когда он впервые за долгое время так интимно дотронулся до меня. Теперь же словно спусковой крючок сработал. Он трогает снова и снова. А я ничего не говорю и никак не показываю, что мне это неприятно.

– Варь? – он наклоняет голову, пытаясь заглянуть мне в глаза. А я отвожу взгляд, потому что боюсь. Боюсь смотреть на него, когда он так близко. – Ты очень мне помогла и помогаешь. Думаешь, я не ценю это? В любом случае, ты знаешь работу изнутри. В курсе большинства проектов. Ориентируешься в данных лучше меня.

Этот ласковый Герман, с которым не надо бороться, будто эхо далекого прошлого. Он настигает меня, несмотря на все усилия держать дистанцию, несмотря на все попытки забыть.

– Ну неправда, – смущаюсь слегка. – Ты очень хорошо втянулся в процесс управления.

– Спасибо, что оценила, – усмехается он и придвигается еще ближе.

В голову врываются образы, в нос – запахи. Аромат Германа дурманит и кружит голову. Я не хочу поддаваться, я не поддамся.

Происходит что-то странное. И со мной, и с ним. С моей решимостью, с моей памятью, с моим здравомыслием.

Ни он, ни я не двигаемся, оба молчим. Слова закончились. Только его пальцы до сих пор обхватывают мои руки. Я не знаю, чего он хочет: притянуть или оттолкнуть? И не знаю, чего хочу сама.

Магию разрывает звонок сотового. Мы отскакиваем друг от друга. Я невольно обхватываю себя руками и пячусь к выходу. Когда Островский говорит «алло», выскакиваю за дверь. И мне хочется оказаться как можно дальше от Германа. В другом кабинете, в другом здании, в другой стране, а может быть, даже на другом континенте.

Глава 14

Суббота – отсыпной. Это я всегда так думала. Только не Герман. Его звонок будит меня, черт дери, когда на часах нет и восьми. Не то чтобы я любитель долгого валяния в постели, но я бы отсюда еще пару часов не вылезала. Обязательно бы поленилась и посмотрела какое-нибудь глупое утреннее ток-шоу с чашкой кофе и бутербродом. Да-да, я ем в постели. Знаю, что так нельзя, но каждый из нас ведь имеет право на небольшие слабости?

Островский оказывается в аэропорту, летит куда-то. Куда именно – не уточняет. Да, и не важно в общем-то. Зато я получаю четкую схему действий. Надо передать архиважные документы архиважному партнеру. Какой-то швейцарец с личным переводчиком прилетел на несколько дней раньше, чем Герман ожидал. И раз Островский удаляется из города, ответственность перекладывается почему-то на меня.

Со скрипом вылезаю из кровати и без захода на кухню собираюсь в офис. Он пустой, тут нет ни души, ни привычного жужжания голосов, правда, у охраны на входе не возникает вопросов, с чего это я появилась здесь в субботу.

Я слегка на нерве, потому что голодна, и нестись куда-то сломя голову совсем не в моем ритме жизни. Хотя нет, обманываю себя. Раздражена я отъездом Германа, раздражена его как ни в чем не бывало тоном, раздражена фактом, что стоит ему коснуться меня, каждый раз переживаю настоящий эстрогеновый взрыв. Если это не прекратится, нам будет сложно общаться в дальнейшем. Может, с ним поговорить, очертить границы, так сказать? Например, прямо заявить, чтобы он больше меня не трогал.

«Ты такая смешная, деточка, – подключается внутренний голос, который как всегда не вовремя. – И как ты себе это представляешь?»

– Шеф, у нас проблемы, – первым делом говорю я, набрав Германа. Хорошо, что он еще не в небе. – Белой папки нет.

– А в ящике ты смотрела? – спокойно уточняет он.

– Смотрела.

– А в нижнем?

Выдвигаю нижний: девственная пустота.

– Ничего.

Сижу за столом Островского, закинула ногу на ногу, а очень хочется бухнуть щиколотки на столешницу – чисто из чувства противоречия.

– Ну, я так и думал, – выдает Герман.

– Что? – я даже выпрямляюсь. – Ты так и думал? Скажи, я ослышалась?

– Нет.

Начинаю закипать уже не на шутку. Более всего раздражает приподнятый тон Германа. Будто ситуация его крайне забавляет.

– Зачем меня в офис отправил?

– Проверить-то надо.

– Проверил? Доволен?

– Да, – спокойно подтверждает он, – а теперь тебе надо заехать ко мне домой. Если папка не в офисе, она в квартире. Лежит на рабочем столе.

– На рабочем столе? – передразниваю с утрированным сарказмом. – У тебя что, так много рабочих столов, что ты их путаешь? Герман Маркович, заведите один на все случаи жизни и больше никаких проблем. Гарантирую! А если виртуальный с удаленным доступом – так удобства не оберетесь.

Мне очень хочется вывести этого айсберга из себя, но он лишь смеется. Словно я для него лишь забавная подчиненная. Ну, хоть скучать перестал вроде бы. Впрочем, мне повезло. Будь на месте Германа кто-то другой, я бы не стала так часто острить. Он же и мой босс, и парень из прошлого. Все смешалось, даже не знаю, а хорошо ли это?

– Что за прошлый век – везде таскать с собой распечатки? Берегите лес, Герман Маркович.

– Мельникова, я его очень даже берегу. Но на этих документах уже моя подпись, и они нужны в оригиналах.

– Понятно, – тяну я. – Ладно, куда ехать?

Не то чтобы мне очень хочется побывать у Германа дома, но некая доля любопытства меня разбирает. Как выглядит его дом? Где он живет? С кем? Ну, если передать документы некому, явно ни с кем.

«Не факт, не факт», – снова просыпается внутренний голос.

– Я сброшу адрес сообщением, – поясняет Островский, а после небольшой паузы добавляет: – но сначала тебе надо заглянуть к моей маме за ключами.

Настроение падает резко, будто бы меня головой окунают в ледяную воду.

– На Всеволода Вишневского? – охрипшим голосом уточняю я.

– На Всеволода Вишневского, – подтверждает Герман. – Адрес я сброшу.

– Я помню, где это, – бормочу я. – Сейчас займусь, – и даю отбой.