Штурман по имени Ма

Зять опешил, а открыв бумажник, изумлённо вытаращил глаза. Это взбесило Марью Ивановну.

– Чего ты удивление на своей морде рисуешь? Обдурить меня хочешь? А то не ясно, что это твоя любовница!

Павел принялся изучать содержимое бумажника.

– Да это же не мой кошелёк! – воскликнул он. – Это бумажник Романыча, того главреда, о котором я вам говорил.

– А чего ж ты заволновался, когда я спросила про фотографию? У тебя, значит, тоже есть? Чья?

– Ваша.

– Ты меня совсем идиоткой считаешь? Хоть бы врал что-нибудь поумней!

– Это правда! Я ношу в кошельке вашу фотку. В прошлом году на автовыставке проводили шоу. И помимо разных призов там была ещё новая иномарка. Ведущий объявил: «Тот, у кого есть с собой фотография тёщи, получит эту машину в подарок». Конечно, такой фотки ни у кого не оказалось. Какой же нормальный… гм, гм… В общем, меня эта история так потрясла, что я теперь, на всякий случай, ношу в бумажнике ваше фото. Чем чёрт не шутит!

– Ох, и мастер ты заливать!

– Ну, посудите сами: разве я дал бы вам свой кошелёк, если бы в нём была фотка моей любовницы?

– Обожрался, расслабился, потерял бдительность. Люди поумней тебя, даже гении разведки, и те на пустяках засыпались.

– Хорошо. Я позвоню Романычу, и он вам подтвердит.

– Подожди! Ну-ка, выкладывай свою версию, пока вы с ним не сговорились.

– Кошельки перепутали – вот и всё. Вечером, перед курсами, я забегал к нему в редакцию. Мы говорили о том деле… ну, об украденных статьях…

Марья Ивановна презрительно фыркнула:

– Хороши конспираторы!

– Там никого, кроме него, не было.

– Ну и что? А вдруг там «жучки» или скрытые камеры?

– Не смешите вы народ! Не тот уровень, чтобы на «жучки» тратиться. Ну вот, переговорили мы с ним. Потом я ему старый долг вернул. И, когда он засовывал деньги в бумажник, я обратил внимание, что кошельки у нас одинаковые.

– И что с того? Вы ими жонглировали, что ли? Как вы могли перепутать?

– Я нечаянно сшиб телефон, кинулся его ловить, а бумажник уронил на стол. Ну, когда телефон на место поставил, взял кошелёк и пошёл. Они рядом лежали на столешнице, вот я и перепутал.

– Ну-ну! Посмотрим, что он скажет. Звони ему. Только сразу мне трубку дашь.

Как только зять нажал клавиши на мобильнике, Марья Ивановна схватила трубку, но услышала женский голос: «Абонент временно недоступен».

– Позвоню на домашний, – сказал Павел.

На сей раз он не отдал телефон тёще – говорил сам.

– Позовите, пожалуйста, Леонида Романовича… А в каком универсаме?.. Спасибо.

Марья Ивановна, которая слышала, что голос в трубке был женский, уточнила:

– Это его жена?

– Да. Она сказала, что он недавно звонил из магазина: спрашивал, что купить? Она не успела ответить: разговор оборвался. Наверняка у Романыча батарейка села… Знаете что, поехали в этот универсам. Может, ещё застанем его там? Не хотелось бы домой к нему переться! – Павел вздохнул и процедил сквозь зубы: – Чёрт меня дёрнул дать вам кошелёк!

* * *

Главреда в универсаме они нашли быстро. Павел показал на стоящего у кассы интеллигентного мужчину лет сорока восьми: «Это Романыч». Тот не замечал их. Он смотрел на кассиршу виноватым взглядом набедокурившего школьника. А в руках держал кошелёк – точно такой же. Рядом стояла тележка с покупками.

– Ну, разве можно так делать! – возмущалась кассирша. – Идёте в магазин и не знаете, сколько у вас денег. Я ведь уже чек пробила.

– Ничего не понимаю… – растерянно пробормотал главред. – У меня было больше денег. Может, вытащил кто?

– Если бы вытащили, тогда уж сам кошелёк. Вы посмотрите в кармашке на молнии. Может, там что-нибудь есть?

Главред заглянул в кармашек и, вытащив маленькую, как на документы, фотографию, ошеломлённо воскликнул:

– Откуда взялась эта старушенция?

– Придержи язык, Романыч! – громко сказал Павел. И когда тот повернулся к нему, пояснил: – Это моя тёща. И мой кошелёк. Я нечаянно захватил твой, когда забегал к тебе сегодня.

– А я-то удивился, почему денег стало меньше. А зачем ты носишь фотку тёщи?

– Потом объясню. На! Забери свой кошелёк.

Мужчины обменялись бумажниками.

– Это ж надо – фотографию тёщи с собой носит! – поразилась кассирша, с восхищением глядя на Павла. – Идеальный зять. Моей бы маме такого.

Марья Ивановна только хмыкнула.

Когда они втроём вышли из универсама, Павел пожаловался главреду, что тёща из-за путаницы с кошельками теперь обвиняет его в измене.

– Она подумала, что фотка девушки в твоём кошельке – это моя любовница.

Романыч усмехнулся и сказал Марье Ивановне:

– Успокойтесь. Это моя дочка. И кошельки мы, действительно, перепутали.

– А почему же эта фотография подписана Павлу? – с подозрением спросила Марья Ивановна.

Главред поставил пакеты на асфальт, вытащил бумажник из кармана пиджака, достал фото, повернул так, чтобы свет фонаря освещал надпись, и раздражённо спросил:

– Ну, где тут Павел?

Марья Ивановна сердито сказала: