Храм Темного предка

– Дальше на траве тоже следы бензина, – долговязый эксперт, согнувшись в три погибели, щупал землю. – Здесь канава сырая после дождя. Не пойму – где бензин, где природная влага.

К полковнику Гущину уже спешили двое патрульных – совсем юные, зеленые полицейские в экипировке и бронежилетах.

– Докладываем, товарищ полковник, обстановку, – бодро начал рапортовать старший. – Осуществляли согласно инструкции ночное патрулирование по маршруту. На развилке нам посигналил водитель «Газели», заявил, мол, его четверть часа назад подрезали недоумки, устроившие гонки на двух машинах. Он чудом избежал аварии, ругался почем свет. Сказал – вроде молодые мальчишки за рулем, пьяные. Указал он в сторону заброшенной бетонки – мол, туда они рванули, во тьму. Но мы, конечно, потратили какое-то время на его опрос, задержались. А эти… подозреваемые… видимо, рванули напрямик через пустырь, поэтому оказались на месте происшествия сразу после инцидента с «Газелью». Короче, временем для убийства они располагали.

– Ясно, и что вы увидели? – спросил полковник Гущин с большим интересом. Ему и правда было любопытно.

– Тьма-тьмущая, – пожаловался второй патрульный. – В свете фар три машины на обочине. «Лада» – корыто, и еще две – «Гранта» и «Киа». И группа парней – четверо, и девчонка с ними, как оказалось, несовершеннолетняя. А из парней один несовершеннолетний – тот, на ком следы крови, ему шестнадцать. Его приятелям по восемнадцать. «Киа» принадлежит одному из них – объявил, мол, подарок родителей. А «Грантой» владеет отец другого пацана. Он сказал нам, что тайком взял ее покататься, у него самого нет прав. И на нем тоже имелись следы крови – на толстовке. Ну и труп мы увидели, без признаков жизни, на земле, рядом со старой «Ладой».

– То есть вы оба лично не видели непосредственно сам момент убийства потерпевшего? – уточнил полковник Гущин.

– Нет. Но они все кружились возле лежавшего на земле человека. Суетились вроде… Нехорошо как-то… Может, следы заметали? Услышав нашу сирену, бросились к своим машинам.

– Я из патрульной нашей старушки стрелять не стал, – объявил другой полицейский. – Сами понимаете, товарищ полковник, серьезная движуха – труп и группа молодежи. Девица… Я выскочил – кричу: «Полиция, всем стоять на месте!» И уже дальше по уставу применил табельное оружие, пресек попытку удрать. Они застыли в ступоре у тачек с пробитыми колесами. Мы их с напарником задержали и сразу вызвали наших из отдела – разбираться с трупом.

– Вы, конечно, сразу обыскали ребят? – задал новый вопрос полковник Гущин.

– Действовали и далее по инструкции. Ножа у них мы не обнаружили. И личного имущества потерпевшего тоже – наверное, они его ограбить не успели. Но на двоих – повторяю, несовершеннолетнем и его приятеле – была кровь. Мы и на суде это подтвердим, – твердо ответил патрульный. – Все они тряслись, оправдывались. Но мы особо не вникали. Ждали наших из отдела. А девчонка сразу в слезы. Умоляла нас отпустить их всех домой.

– Но вы на ее слезу не поддались. – Полковник Гущин смотрел на юнцов-полицейских, почти ровесников задержанных. Они очень-очень старались. И не ему – циничному закоренелому профи – подшучивать над ними.

– У пацанов вся одежда и руки в крови! И вообще ничего не ясно! – пылко воскликнул юный полицейский. – Но они хором орали: «Мы его не убивали! Наоборот, пытались ему помочь!»

– От машины в сторону пустыря ведет дорожка из бензина! – громко оповестил опергруппу криминалист, осматривающий старую машину с калужскими номерами. – «Ладу» пытались поджечь!

Глава 3

Что сказал покойник

Задержанных охраняли полицейские. Полковник Гущин подошел, глянул: испуганные пацаны и девчонка в спортивных бомберах, кроссовках. От них за километр разило пивом. На толстовках и штанах двух парней расплылись обильные пятна крови.

– Мы его не убивали! – загалдела вся компания наперебой. – Мы его, наоборот, спасти пытались! Остановились на дороге ради него!

Полковник Гущин выбрал двух окровавленных фигурантов и девушку, с троицей под охраной отошел подальше.

– Вы аварию с «Газелью» на развилке едва не устроили? – прямо спросил он.

Парни закивали, бормоча: «Мы не нарочно! Водила дорогу не уступил».

– А здесь что натворили? – Гущин указал на старую «Ладу» на обочине. – Тоже не уступил вам мигрант дорогу? Подрезал вас? И вы с ним посчитались? Наказали его?

– Да нет же! Мы полицейским объясняли! Они нас послали! Схватили, обыскали! Выслушайте хоть вы нас, – горячо возразил парень постарше. – Мы ни в чем не виноваты!

– Это он все сделал! – выпалил фальцетом его несовершеннолетний приятель. – Мы с Лерой вообще ни при чем!

Гущин вздохнул – поплыли ребятки. Юнец уже сливает корешка, сейчас наперебой начнут валить один на другого. Нервы, нервы, нервы… Зумеры в передрягах народ нестойкий.

– Он зарезал мигранта? – Гущин, обращаясь к подростку, кивнул на его старшего приятеля.

– Вы что? Нет! Послушайте меня, – завопил юнец испуганно. – Кирка тоже ни при чем, и я, и все наши… Мужика убил тот, кто был там! – И он указал в сторону пустыря.

Гущин глянул – в свете фар бурьян, заросли редких кустов и деревья, вроде чахлая придорожная рощица, даль тонула во тьме.

– Рассказывайте, только не врите, – велел он.

– Мы просто катались ночью, свернули на Липки, – сбивчиво начал старший парень. – Олег мне крикнул вдруг: «Смотри! Трава горит!»

– Я увидел на обочине бегунок! – подросток сильно волновался. – А в свете фар впереди машину на обочине. И я сразу подумал: словно в фильме – кто-то разлил бензин, поджигая тачку. Я крутанул руль и съехал в кювет, чтобы колесами загасить огненную дорожку, не дать распространиться! И остановился! Я не думал, не боялся, что наша машина загорится. Я сделал все на автомате!

– То есть ты, в свои шестнадцать, утратив инстинкт самосохранения, в состоянии алкогольного опьянения управлял чужой машиной без прав? – уточнил невозмутимо полковник Гущин.

– Да! Но это не важно сейчас. Выслушайте нас! – Подросток придвинулся к Гущину почти вплотную. – Мы выскочили из тачки. Лера закричала: «Смотрите, у леса кто-то есть!»

Полковник глянул на девушку Леру. Косметику на ее личике размыли обильные потоки слез.

– У деревьев в траве еще тлел огонь. И я заметила темную фигуру, – всхлипнула Лера. – Я толком не разглядела. Огонь на земле вспыхнул и погас. А тень метнулась за деревья. Ой, нет, все было не так!

Гущин хмыкнул: подозреваемые в групповом убийстве традиционно начинают путаться в показаниях. Во лжи?

– А как все проистекало, Лера? – терпеливо спросил он.

– Человек стоял в темноте, он видел нас, все длилось примерно минуты две. Он ждал, колебался – напасть на нас или же скрыться. К счастью, подъехали наши, вторая машина, они ведь чуть отстали. Мы их обогнали! Он просто понял – нас много, он не справится со всеми. И огонь его погас в траве. Он не решился запалить бензин снова. И юркнул во тьму.

– Ясно, – подытожил спокойно полковник Гущин. – Дальше?

– Мы все бросились к машине, – заявил парень постарше. – Олег рванул заднюю дверь, и на него буквально вывалился оттуда тот мужик, весь в крови. Он захрипел, грохнулся на землю, мы с Олегом пытались ему помочь, у него горло было перерезано!

– Потерпевший находился в салоне «Лады» на заднем сиденье? – уточнил полковник Гущин. – И он на тот момент еще подавал признаки жизни?

– Да! Да! – завопила хором троица. – Мы его не убивали!

– Олег мне крикнул: «Звони в „Скорую“!» – Лера начала плакать. – Я достала мобилу, но, по закону подлости, мой телефон разрядился. Наши все обалдели… тот узбек… или таджик… он забился в конвульсиях и заорал…

– У него началась агония, он вцепился в нас с Киркой, притягивал к себе близко, я испугался, – сказал глухо Олег. – У него на губах кровь пузырилась, потом потекла изо рта прямо на меня… Он бормотал…

– Что? – полковник Гущин насторожился.

– Про тигра вроде. Тигри… Или тигр… И сказал слово «хан».

– Тигр Шер-Хан? Мигрант вспомнил перед смертью книгу Киплинга? – удивленно уточнил Гущин.

По недоуменному взгляду зумеров он понял: они не слыхали про Редьярда Киплинга.

– Маугли? – сделал еще одну попытку Гущин.

– Не знаю… наверное… Он бормотал, но я не понял, он говорил на своем языке.

– Он схватил меня за волосы, когда я наклонилась, – прошептала Лера. – Давясь кровью, прохрипел мне по-русски: «Небесная гора».