Лекарство от амнезии

– Ты же хочешь повидать сестру?

«Да».

– Значит надо выбирать. Если не уговорим Карину поехать с нами, вернемся сюда после ее отъезда.

Я согласно кивнула, хотя это было далеко от того, чего мне хотелось в действительности. Мое самое сокровенное желание никогда не осуществится, сколько бы снежинок я не прятала в ладони, сколько бы не загадывала под бой курантов, чтобы мама и сестра были рядом со мной всегда.

Очищенные от ночного снегопада машины ждут своих пассажиров.

– Так может, Карина останется на пару дней и вы приедете все вместе? Каникулы все-таки, – спрашивает дед с надеждой и мне хочется успокоить его.

– С Кариной невозможно строить планы. Не будем ничего загадывать, – отмахивается папа.

– Все правильно, – говорит дед с торопливым спокойствием.

Мы с Катей, не договариваясь, одновременно прижимаемся к нему с разных боков. Дед прощается так, будто видимся в последний раз.

– Берегите себя, мои родные. Если что, сразу звоните, – сказал дед и так серьезно посмотрел в сторону Кати, что мы переглянулись, не подслушал ли он наш разговор.

– Живите дружно, – сгреб папу, Вику и меня в охапку, – Ты не давай им спуску, – смотрит на Вику, – Построже с ними.

– Надаешь Вике советов, а мне ее потом перевоспитывать, – отшучивается папа, а Вика только молча улыбается.

– Ну, все, мои хорошие. Поезжайте. Осторожнее на дороге. Ни пуха.

– К черту, – прощается отец.

Вика смущенно улыбается. Никак не может привыкнуть к тому, что папа посылает своего отца к черту. Я ободряюще улыбаюсь в ответ. Ничего, привыкнешь. Традиция такая.

***

Дома Вика бросается к приготовлениям. Кружит над поваренной книгой, чтобы удивить Карину чем-нибудь необычным. До приезда сестры считанные минуты, а еще ничего не готово. Она начинает волноваться. И это слышно по усилившемуся топоту ее голых ног, они стучат по полу, звучно сообщая о перемещениях от плиты к столу. Карина – редкая гостья, и Вика старается создать уют и хорошее впечатление, чтобы сестра наведывалась ко мне и папе чаще.

– Женя, ты не хочешь переодеться? – спрашивает Вика, и я недоуменно кошусь в ее сторону.

«А чем мои джинсы плохи?» Ах, да! Как я могла забыть? Как приехала с дачи, так и не переоделась. Принимаюсь искать чистую пару джинсов, и слышу с кухни:

– Вторая полка. Снизу.

Точно. Стягиваю с себя грязную одежду и замечаю белую пластинку с двумя полосками. Тест. Совсем о нем забыла. Так все-таки мы ожидаем пополнения или нет? Задумчиво верчу его в руках и быстро прячу за спину, когда в комнату входит Вика. Она поднимает грязную кучу вещей и уносит в ванну, а я надеваю все чистое и осматриваю комнату – куда же мне спрятать свою находку. Достаю свою записную книжку и закладываю последнюю страницу тестом для беременности. Сюда точно без моего ведома никто не заглянет.

Наверное, было бы здорово иметь младшего в доме. Я могла бы многим поделиться, многое показать. Я потянулась к полке с коллекцией машинок. Мне было бы даже не жалко, если малыш сломает парочку. Они так запылились и заскучали на этой полке без детского внимания. Спустила все модели на пол и выстроила, как в детстве.

– Женька, сколько раз просить тебя? – умоляюще уставилась на меня Вика, – Зачем ты вообще достала эти машинки?

Я не стала посвящать Вику, что готовлю модели для подрастающего в ее животе малыша. Мне самой эта идея казалось глупой и несвоевременной, но я ничего не могла с собой поделать. Меня охватил такой восторг от того, что у меня, возможно, будет маленькая сестричка или брат. Маленький живой человек, который будет жить со мной под одной крышей, спать на соседней кровати, и я буду заботиться и делиться, как настоящая старшая сестра.

– Оставь ее в покое! – бросился мне на защиту отец, хотя Вика была абсолютно права.

Раньше мы убирали с сестрой наперегонки. Получалась веселая непринужденная игра. Сейчас уборка игрушек напоминала мне о том, что сестры нет рядом, поэтому я не спешила с уборкой. Может, игрушки полежат еще, а потом Вика составит мне компанию?

– Тебе что сложно самой их подобрать?

– Мне ничего не сложно, – Вика понизила голос и увела отца на кухню.

Я прекрасно знала, что это означает. Они не хотели, чтобы я их слышала. Все повторялось. Развод родителей тоже начинался с подобных ссор. Я прижалась к двери и стала слушать.

– Женя в том возрасте, когда дети сами убирают за собой игрушки, моют посуду и полы. Ничего страшного нет в том, чтобы она приучалась к порядку.

– Если тебе так важен порядок. Занимайся им сама. Для этого ты и сидишь целыми днями дома.

– Да? А я думала, это ты просил меня всегда быть поблизости в случае чего.

– Как ты не можешь понять, что Женя перенесла травму. Не нужно на нее давить. Если она захочет, сама предложит помощь.

– Она не захочет. Потому что не привыкла к этому. И тебе пора понять, что пока ты будешь трястись над ней, считая, что она травмирована. Она так и будет считать себя больной и вести себя соответствующе. Она нормальная девочка, у которой есть все шансы справиться со своими переживаниями. И для этого ей нужно вести образ жизни здорового ребенка. Не ставь на дочери крест.

– Я и не делаю этого. Тебе меня не понять. Это не твой ребенок.

– Я думала, я делаю все, чтобы она им стала. Но, видимо, недостаточно. Чтобы я не делала, тебе никогда не будет достаточно, чтобы сделать меня своей законной женой.

– Я думал, тема закрыта. Я тебе сразу честно сказал, что сыт первым браком по горло и не собираюсь жениться. Ты сама говорила, что тебя не интересует штамп, что замужество – это внутреннее ощущение, а не печать в паспорте.

– Да, говорила. Но теперь мне этого недостаточно. Я устала ждать, когда ты излечишься от своего недуга. Я знаю, что предательство жены и матери подкосило тебя, и ты больше не веришь в брак, как когда-то не верил в развод. Но я больше не в силах терпеть то, что ты мстишь в моем лице другим женщинам.

Вика открыла дверь, а я быстро отскочила на пол, обратно к своим игрушкам. В глазах Вики стояли слезы, когда она тоскливо посмотрела в мою сторону. Ее нога поскользнулась на одной из моих машинок, и она упала, сдавленно вскрикнув.

– Что случилось? – отец выбежал из кухни и протянул Вике руку, чтобы помочь ей подняться.

– Не трогай меня, – она отшатнулась, посмотрела сначала на отца, а потом на меня, – Я же просила.

Я всхлипнула, отец вздрогнул, будто от пощечины, и злобно посмотрел на Вику:

– Вот видишь, что ты натворила?

Вика прикусила трясущиеся губы и бросилась в спальню, не оборачиваясь. Папа обнимал меня и гладил по голове, я указывала в сторону комнаты, где закрылась Вика, чтобы он пошел туда и все уладил, но он не двигался с места, и я разразилась громкими рыданиями. Я винила себя за случившееся. Если бы я убрала машинки, ничего бы не было.

Вика вышла в коридор с сумкой.

– Что ты делаешь?

– Уезжаю.

– Ты! – будто яд выдавил из себя отец, а я громко зарыдала, пытаясь его хоть как-то разжалобить. Мои слезы возымели обратный эффект.

– Еще хуже, чем она. Не могла подождать до окончания праздников? Заставляешь мою дочь снова потерять мать.

Вика покачала головой.