Восход стоит мессы

В его покоях все было перевернуто вверх дном. Разбитая мебель, сорванные портьеры, кругом пятна крови и осколки посуды. Весь пол был усыпан растоптанными лепестками тюльпанов, которые Генрих вчера утром – кажется, в другой жизни – сам принес сюда для Марго, пренебрегая помощью слуг. На кровати в комнате д’Арманьяка Генрих обнаружил двоих раненых, одним из них был Шарль де Миоссен. Живой. Вторым – неизвестный Генриху человек.

Миоссена Генрих знал с детства: он был сыном той самой мадам де Миоссен, что нянчила принца Наваррского в первые годы его жизни. Король Наваррский опустился на колени перед кроватью и потрогал лоб своего старого товарища. Тот бредил и не узнавал его. Генрих ничем не мог ему помочь.

Он подобрал валявшийся на полу стул и поставил его к камину, пытаясь создать видимость порядка в этом хаосе.

– Давай, что ли, приберем немного, – предложил он д’Арманьяку.

Пока они проводили время в этом несвойственном им занятии, пытаясь хоть отчасти придать комнатам жилой вид, камердинер рассказал Генриху, что как только тот покинул свои покои, королева Наваррская, видимо, устав от присутствия чужих мужчин, отпустила охрану и попыталась уснуть. Однако не прошло и часа, как сюда вломилось два десятка гвардейцев господина де Нансея. Несколько безоружных слуг были убиты тут же, другим удалось улизнуть, и судьба их осталась ему неизвестна. Потом из спальни на шум прибежала мадам Маргарита, и только ее появление спасло самого д’Арманьяка и господина де Миоссена, что отбивались из последних сил. Она защищала своих новых подданных, грозя гневом короля Франции и всеми карами небесными, закрывая их собою. В конце концов Нансею пришлось подчиниться воле принцессы крови, и убийцы ушли. Они даже были столь любезны, что унесли с собой трупы – правда, судя по всему, недалеко.

Тем человеком, что лежал теперь в комнате д’Арманьяка, был некий барон де Леран: именно за ним гнались гвардейцы, когда вломились в покои короля Наваррского. Ее величество вырвала его, как и других, из рук озверевшей солдатни. Когда д’Арманьяк говорил об этом, в его голосе чувствовались неподдельная признательность и восхищение, и Генрих отметил, что избалованной принцессе-католичке удалось-таки получить преданного поклонника в лице этого сурового гугенота.

Потом приходила Маргарита. Она была прибрана и сосредоточена, и как всегда прекрасна. И, конечно, добра. Недаром д’Арманьяк восхищался ею.

Генрих не мог на нее смотреть. Она, его возлюбленная супруга, была из них. Из тех, кто сотворил с ним все это.

Она принесла добрую весть, сообщив, что ей удалось добиться у Карла помилования для обитателей этой комнаты; теперь все они находились под защитой короля, и к раненым должны были допустить доктора. Он громко благодарил ее и целовал руки, стараясь, однако, не встречаться с нею взглядом, в надежде, что она не догадается… не поймет… но знал, что она поняла. Наконец она ушла, оставив его в покое.

А за окном крики воронья возвещали утро. Начинался новый день[18 - О событиях и причинах Варфоломеевской ночи, о предполагаемом заговоре гугенотов против короля и о покушении на Колиньи см. Исторические заметки к Части 1 п.8–10.].

Исторические заметки к Части 1

1. Об исторической достоверности романа

«Восход стоит мессы» – это художественный роман, который не может претендовать на стопроцентную историческую достоверность. Специалисты по эпохе наверняка найдут в тексте достаточно фактологических несоответствий, как умышленных, так и случайных. Прошу меня простить. И все же хочется надеяться, что мне удалось остаться в канве знаменитого исторического сюжета, избежав серьезных отступлений от правды.

2. Об идеологических различиях католичества и протестантизма

Протестантизм, по сути, родился из католичества. Представители этих двух конфессий имеют одинаковые базовые ценности и одинаковый набор ключевых религиозных представлений, но много десятилетий они воевали между собой «за веру».

Наиболее важным отличием протестантизма было то, что протестанты отрицали роль церкви, подчеркивая корыстолюбие, тщеславие и греховность католического духовенства. Они считали, что человек может общаться с Богом напрямую, не нуждаясь в посредниках и сложных обрядах. Таким образом, распространение протестантизма представляло собой серьезную угрозу политическому влиянию Папы.

Из постулата об отсутствии у верующих потребности в церкви вытекали и различия в ритуалах.

Во-первых, у протестантов не было роскошных соборов, а вместо них были молельные дома, построенные с подчеркнутой скромностью и почти не имеющие специальной утвари. Во-вторых, протестанты не признавали различных толкований Священного писания, и почитали только первоисточник, поэтому у них не было церковных книг, кроме непосредственно Евангелия. В-третьих, у протестантов не было понятия святых, и соответственно – их изображений (икон). Протестантские пасторы не представляли собой отдельного сословия и могли жениться.

А еще протестанты не служили месс, что использовано в названии этой книги.

Месса – исключительно католическое богослужение, которое в те времена происходило только на латыни. Гугеноты же молились на национальных языках.