Колкий лед. Как можно любить

– Видеонаблюдения?

– Да, все школы сейчас оснащены системами видеонаблюдения для защиты детей. Камеры везде: в классах, на площадках. Нам сейчас нужно будет составить протокол, описать все, произошло. Затем я отпущу вас с сыном домой под подписку о невыезде.

Андрей Петрович достал из портфеля стопку бумаг и расположился за одной из парт.

– Присаживайтесь рядом и начнем.

Когда протокол был заполнен и подписан, Андрей Петрович посмотрел на Анастасию.

– Анастасия Станиславовна, я сейчас поеду в больницу, сообщу отцу Коли, что произошло. Вас я прошу сегодня ни при каких обстоятельствах в больнице не появляться. Даже если у вас проснется огромное и непреодолимое желание «помочь». Вы поняли меня?

– Да, я понимаю.

– Я буду держать вас в курсе состояния Коли. Я вижу, что вы переживаете. Но вы точно ничем помочь не сможете. Отца мальчика ваше присутствие может дестабилизировать, а нам сейчас новые происшествия ни к чему.

Настя кивнула. Взяла за руку сына, и они вместе вышли из класса.

Мать и сын шли уже около пятнадцати минут.

– Мам, у тебя все ботинки промокли.

Настя посмотрела на свою обувь. В ее синих лоферах хлюпала вода. Она вдруг поняла, что ее ноги замерзли и ее начало знобить. Осознание того, что произошло, начало доходить до нее. Понимание, что сегодня она могла сидеть в больнице вместо отца Коли, пронзило ее мозг словно игла. Настя разрыдалась. Она закрыла лицо руками и плакала навзрыд. Ее грудь разрывало.

Сергей стоял рядом и не знал, как поступить. Он просто смотрел, как единственный близкий человек в его жизни впервые плачет навзрыд. Даже когда погиб отец, он не видел мать такой. Он подошел к ней и прикоснулся к руке.

– Мам, пойдем домой, ты простудишься.

Настя разрыдалась еще больше. Она так сильно сжала в объятьях сына, что он вскрикнул.

– Прости, сын, разжимая руки, пролепетала Настя. Я не знаю, что бы со мной было, если бы что-то с тобой случилось.

– Я в порядке. Пойдем.

Он взял ее за руку и потянул за собой. Так они дошли до дома. Сергей налил в таз горячей воды. Усадил Настю в кресло и опустил ее ноги в таз.

– Я сделаю чай. А сиди пока грей ноги, хорошо мам?

– Да, сын, спасибо, чай – хорошая идея. А завтра мы поедем в больницу.

– Хорошо, мам.

Через несколько часов раздался звонок.

– Анастасия Станиславовна, это Андрей Петрович, звоню сообщить, что Коля находится в стабильном состоянии, пока говорить о том, что все будет хорошо, рано. Дождемся, когда мальчик придет в себя.

– Как же я рада это слышать, Андрей Петрович. Благодарю вас, что позвонили. Мы можем с Сергеем завтра навестить его в больнице?

– Думаю, да. Я общался с его отцом, объяснил, что произошло. Он достаточно адекватно это воспринял.

– Спасибо вам большое еще раз.

– До свидания, Анастасия Станиславовна.

В трубке раздались гудки.

Евгений Павлович сидел в коридоре больницы, обхватив голову руками. Только что от него ушел следователь, и он пытался переварить все, что услышал. Одновременно роившиеся в голове мысли о состоянии сына и о том, что случилось сегодня, не давали сосредоточиться на чем-то одном.

В палате напротив него лежал его младший сын, перебинтованный и весь утыканный трубками. В голове стоял голос врача: «Ваш сын в стабильном состоянии, но пока прогнозы делать рано».

– Что это значит, сколько ждать? Как такое могло случиться в школе? Почему никто не предотвратил такое. Как его сын мог себя так отвратительно вести. Ведь дома он был всегда послушным, хорошим мальчиком. Что он сделал не так? И как теперь это исправить? А если он не очнется?

Он тихонько заплакал.

После ухода жены, когда он остался с двумя сыновьями на руках, он ни разу не позволил себе слабости подумать о себе. Он понимал, что у этих двух маленьких людей есть только он.

– Хорошо, что старший сейчас учится в военном училище, и пока не знает ничего.

– Евгений Павлович, вы бы поехали домой поспали. Прервал его размышления врач. Ваш сын под моим наблюдением. Как только он очнется, я сразу вам позвоню.

– Я не могу, я буду ждать.

– А если он трое суток будет без сознания?

– Я буду здесь, пока он не очнется.

– Хорошо. Только подумайте вот о чем. Как вы сможете позаботиться о сыне, если вы не заботитесь о себе? Вы уже человек не молодой.

– У меня хватит сил, доктор. Я просто знаю, что должен быть здесь.

Врач понимающе кивнул.

Евгений снова подумал о старшем сыне. Вспомнил, как он попросил его отправить в военное училище, как говорил, что не может выносить то давление, с которым не справлялся отец и чувствовал сын.

Как может человек, который закрыл внутри себя адскую боль, научить других любить? Спрятав гнойную рану души, попытаться растить сыновей в радости. Он точно сейчас осознавал, что это ему не удалось, как и многое в жизни. Все неприятное, что мы захотим спрятать, всегда находит выход наружу.

– Здравствуйте, Евгений Павлович.

Евгений поднял красные от слез глаза. Перед ним стояла женщина. Она держала в руках термос и бутерброды.

– Я мама Сережи. Простите меня… нас, что так все произошло. Я бы очень хотела, чтобы все было по-другому.

Евгений Павлович встал на колени.

– Это вы меня простите. Это я во всем виноват. Это моя вина. Из глаз его лились слезы. Я так старался. И зарыдал. Из него изливалось все то горе, которое он столько лет держал в себе.

Настя опустилась на колени рядом с ним и обняла его. Мужчина содрогался в рыданиях. Настя просто была рядом. Она понимала, что в жизни этого мужчины давно не было того, кто смог бы понять ту боль, которую он носил в себе годами. Она понимала, потому что делала то же самое.

– Мааам. Коля очнулся. Сергей выглядывал из палаты и испуганно смотрел на взрослых, сидящих на полу.