Караоке для дамы с собачкой

– На месте Деда я бы загрузил тебя работой, – заметил он, поднимаясь. – Не было бы времени на ерунду.

– Ерундой ты называешь убийство?

– Оно тебя не касается. Это дело милиции. Пусть твой Вешняков ищет убийцу.

– Он ищет.

– Я знаю, что разговор на эту тему бесполезен. – Тагаев уже дошел до двери, когда вдруг повернулся и спросил: – Как ты живешь?

Вопрос, признаться, поставил меня в тупик. Как я живу, в самом деле? Обыкновенно. Ем, пью, с собакой гуляю. Иногда пристаю к людям с вопросами, вот как сегодня.

Я пожала плечами и ответила:

– Нормально.

Его мой ответ почему-то не удовлетворил. С полминуты он разглядывал паркет под ногами и вновь спросил:

– Скажи честно, ты хоть иногда обо мне думала?

– Позавчера очень много.

Он усмехнулся:

– Ясно.

– Можно я тоже задам вопрос? – не осталась я в долгу.

– Валяй.

– Что означает позавчерашний демарш? Один умный человек сказал, что ты намерен поиграть в политику. Неужто правда?

– У каждого свои игрушки, – равнодушно пожал он плечами.

– Так да или нет? – настаивала я.

Тагаев засмеялся, тихо и насмешливо покачал головой и приблизился ко мне.

– Знаешь, когда человеку чего-то очень не хватает, он пытается это как-то компенсировать.

– Да, я в курсе, слепые хорошо слышат, у них отлично развито осязание. Ты это имел в виду?

Он опять засмеялся:

– Примерно так.

– И чего не хватает тебе?

– Хочешь, чтобы я ответил? – помрачнел Тимур.

– Хочу.

Он смотрел мне в глаза, и я не отводила взгляда, а потом вдруг почувствовала страх, потому что шагнула на запретную территорию.

– В самом деле хочешь?

– Нет, – покачала я головой, поспешно отводя взгляд.

– В этом все и дело, – кивнул Тагаев.

Мы стояли слишком близко друг к другу, горячая волна ударила мне в голову. Стало трудно дышать. Я отступила на шаг, он схватил меня за руку, а я с горечью подумала, что в таких ситуациях мудрые мысли не спасают. Они отсутствуют. А потом являются и не дают покоя, когда уже поправить ничего нельзя.

Какие к черту мысли, когда его руки на моем теле и губы совсем рядом. Просто повиснуть у него на шее и на этот вечер почувствовать себя счастливой. А с утра, глядя в зеркало, заявить, что я дура, поступаю по-дурацки, порчу себе и ему жизнь, потому что с Тагаевым так нельзя. Он не из тех, кто считает мир светло-серым, у него либо черно, как ночью, либо светло, как днем. А у меня ни ночи, ни дня, сплошное солнечное затмение. Хотя на самом деле все просто, мне нравится заниматься с ним любовью, но я его не люблю, по крайней мере так, как ему бы хотелось. А как ему бы хотелось, я попросту не умею, и с этим ничего не поделаешь.

Я стояла зажмурившись, пока он не поцеловал меня в лоб. Братский поцелуй, не более, и сопровождался он тоже братской улыбкой.

– Не бойся, – сказал он, и в голосе его слышалась насмешка. – Я ухожу.

Он дошел до двери, распахнул ее, помахал мне рукой и даже улыбнулся на прощанье.

– Надо завести любовника, – сказала я Сашке, который с грустью смотрел на дверь. – В конце концов, и о здоровье следует подумать. Длительное воздержание сказывается на мне дурно, я готова броситься в объятия первому встречному. – За «первого встречного» Сашка обиделся, потому что уважал Тимура, и с достоинством удалился в кухню.

Утро, как обычно, выдалось паршивым. Утро я в принципе не люблю, а тут еще снег пошел, сырой, противный. Дойдя до середины аллеи, Сашка потрусил домой смотреть телевизор. И правильно, с моей точки зрения, в такое утро не только гулять, даже просыпаться ни к чему.

Выходя из парка, который как раз напротив моего дома, возле своей входной двери я обнаружила «Жигули» зеленого цвета и молодого человека, который давил на кнопку звонка с таким усердием, точно за это платили отдельно.

– Зачем я вам понадобилась? – проявила я вполне понятный интерес.

– Вы Рязанцева Ольга Сергеевна? – спросил парень, присмотрелся ко мне, подобрел и выдал улыбку.

– Точно. А вы кто такой?

– Служба доставки. Вам пакет. Будьте добры, предъявите документ, удостоверяющий вашу личность.

– Водительское удостоверение годится?

– Конечно. – Я протянула пластиковую карточку, он взглянул, улыбнулся еще шире и полез в салон «Жигулей». – Вот здесь распишитесь в получении.

– Сначала бы хотелось знать, кто и что мне прислал.

– Пакет, – пожал плечами парень и протянул мне большой коричневый конверт, туго набитый и перевязанный бечевкой. По виду обычная бандероль. На конверте моя фамилия и мой адрес, а вот обратый адрес отсутствовал.

Заинтригованная, я расписалась в получении и вошла в квартиру, в задумчивости едва не прихлопнув дверью родного пса. На ощупь в бандероли, скорее всего, бумаги. Во всяком случае, хорошо гнется во все стороны, и слава богу. Надеюсь, люди, или человек, хотели меня порадовать. Впрочем, почему-то в это мне не особо верилось.

Взяв нож, я разрезала веревку, стягивающую пакет. Сашка, до той поры вертевшийся под ногами, глухо зарычал.

– Тихо, зверь, – призвала я его к порядку, надрезала пакет, и из него на стол упали три пачки долларов. Стодолларовые купюры. На глаз в каждой пачке тысяч десять. Они были стянуты разноцветными резиночками. Повертев пачки в руках, я решила, что доллары настоящие. Чудеса. Кому пришло в голову посылать мне деньги? Конечно, большое ему спасибо за заботу, но мне своих девать некуда.

Я заглянула в конверт и обнаружила листок бумаги. Текст был отпечатан на компьютере. «Ольга Сергеевна, когда-то давно я прочитала рассказ про мальчика, который, заплатив частному сыщику доллар, стал его клиентом. Мальчика убили, а сыщик счел своим долгом найти убийц. Я знаю, что вы не частный детектив, и все же хочу быть вашей клиенткой. Думаю, вы уже знаете, что меня убили. Если нет, то я вам сообщаю: меня нет в живых. Найдите его. И пусть он будет проклят во веки веков».