Мир БОКИ

– Мам, тете Нине ведь за девяносто, наверное, было. Чем ты могла помочь?

– Девяносто четыре. Да, возраст, ничего не скажешь… Но могли бы повидаться… Ладно. Чего теперь говорить… Мне сегодня позвонил Нинин знакомый. Они когда-то вместе в школе работали. Фёдор Валерьевич его зовут. Сережа! – в голосе Раисы Васильевны прозвучала нотка торжественности. – Федор Валерьевич, сообщил важную вещь.

Раиса Васильевна, являясь поклонницей «эффектов», сделала некоторую паузу, чтобы подчеркнуть значимость информации, которую она собирается сообщить.

– Какую вещь? – без особого интереса спросил Сергей, зная, что мать «создала интригу» и теперь ждет, что ей должны «подыграть».

– Нина оставила завещание и взяла с Федора Валерьевича слово, что после того, как ее не станет он сообщит мне насчет завещания. Сережа! – последовала еще одна небольшая пауза. – Тетя Нина оставила тебе свой дом!

– Мне?! – Сергей в очередной раз ошарашенно вытаращил глаза. Это был один из редких случаев, когда он не знал, что вообще можно сказать.

– Да, тебе! Близкой родни у нее не было. Детей они с мужем завести не успели. Он быстро умер… А тебя Нина всегда вспоминала, когда мы с ней разговаривали. Спрашивала как ты, как семья… Сережа, тебе нужно договориться с Федором Валерьевичем о встрече, он передаст документы на дом. И не затягивай, пожалуйста!

– Хорошо, я понял…

Закончив разговор, Сергей сунул телефон в карман куртки, нащупав кончиками пальцев завалявшуюся там пачку сигарет. Он бросил курить еще осенью. К вредной привычке уже даже и не тянуло. А вот сейчас, вдруг, захотелось…

Смяв пачку он со злостью швырнул ее в собранную у стены кучу мусора, приготовленного на вынос.

Нина из Бобровки приходилась матери какой-то там чуть ли не десятиюродной сестрой. Как и сказала мать, однажды Сергея отправляли к ней на целое лето. Дальняя родственница сама предложила родителям взять Сергея на время их отсутствия. Потому что возникла какая-то сложность с оформлением документов на выезд ребенка, а ехать нужно было срочно.

И это лето у тетки было просто замечательное. Даже удивительно, что он совсем забыл о нем, и о тете Нине тоже. После этого Сергей видел тетю Нину раз или два, когда еще учился в школе. А после школы началась своя взрослая жизнь и свои интересы. И в этой жизни для самой близкой-то родни времени не всегда хватало, а уж места дальним и тем более очень дальним родственникам в ней и вовсе не было…

Тётя Нина пекла пироги. Чуть ли ни каждый день. Очень вкусные, с разными начинками. И в доме всегда пахло выпечкой. А еще она варила варенье из лесных ягод. И не запрещала его есть, а, наоборот, разрешала сьедать сколько угодно. Говорила, оно полезное и в нем много витаминов… И каждую неделю топила баню. После бани, каждый раз, возникало ощущение такой легкости, словно вот-вот взлетишь. А в самой бане пахло травами и деревом. Он обожал этот запах… Сергей даже как будто снова ощутил эту невероятную, восхитительную смесь из аромата трав и древесины.

По вечерам, пока он засыпал, тетка штопала порванные им за день штаны, или рубаху, и рассказывала ему своим мягким певучим голосом сказки, которых она знала превеликое множество, и они все были одна интереснее другой. И все это, вместе взятое, было так здорово. Волшебно! Настоящий прекрасный радостный кусочек детства… Тётя Нина была невероятно доброй и какой-то уютной. У нее был редкий дар окружать тех кто рядом любовью и заботой, делая это так искренне и так ненавязчиво, будто это что-то само собой разумеющееся и по другому и быть не может…

Сергей вернул каску на голову и пошел в сторону лестницы. Нужно было закончить осмотр объекта. В холодной застывшей тишине гулко отдавались звуки шагов…

Жизнь, порой, очень странно устроена. Он совсем позабыл женщину, которая была так добра и так искренне его любила, и у которой он провел, наверное, самое замечательное время в своей жизни. А она помнила маленького мальчишку, сына своей дальней родственницы. Которого заботливо укрывала по ночам теплым пуховым одеялом, которому каждое утро ставила перед кроватью кружку свежего, только что надоенного молока. И которому мазала вечно разбитые коленки сделанными из пахучих трав снадобьями собственного приготовления, и не бранила его за неосторожность и непослушание, а ласково утешала и жалела. По воскресеньям она брала его с собой в храм, и когда ему надоедало стоять на месте и слушать службу, разрешала пойти поиграть во дворе с другими ребятишками, а потом они возвращались домой и по дороге тетя Нина рассказывала истории из своей жизни… И вот она оставила ему свой дом – самое ценное, что у нее было… Потому что любила и помнила о нем. Причем сделала все так, чтобы еще и не причинять «лишнего беспокойства». Чудачка, как сказала мать. Всегда ею была…

Сергей потер прямо вдруг невыносимо зачесавшиеся глаза. Чертова пыль! Стройка. И на стройке всегда кругом эта пыль. Куда не посмотри все в ней. Вот и в глаза даже попала, зараза…

ГЛАВА 2

– Так, семья! Есть важное сообщение, касающееся всех нас!

Семья, собравшаяся за столом, для вечернего приема пищи, воззрилась на своего «вожака» со смесью удивления и любопытства. Толкать речи в стиле «Слушайте все!» было не в привычках главы семейства.

Жена Надежда, шестнадцатилетний сын Вадик и четырнадцатилетняя дочь Люся выглядели в той или иной степени заинтригованными.

– Звонила мама. Сообщила, что умерла одна наша очень дальняя родственница, тётя Нина. И она оставила мне свой дом. Официально оформила завещание… – Сильным зычным голосом вечного победителя по жизни сообщил новость «касающуюся всех» вожак. Три пары, очень похожих, ярко-голубых глаз на несколько мгновений словно бы застыли, выражая теперь уже не удивление и любопытство а самое настоящее изумление.

– О! – сказала Надежда и похлопала глазами, выходя из состояния первоначального ступора. – Очень… неожиданно…

– Ничоси! – Вадик, старательно пытаясь совладать с озорной улыбкой, расползавшейся по юному лицу, скорчил забавную гримасу. Известие о смерти кого-то там из дальней, не известной ему родни, его не особо опечалило, а вот то что отец получил наследство, это прямо крутяк. Как в кино! Офигеть! Завещание. Прикольно!

Люся сморщив маленький аккуратный носик, справившись с удивлением вызванным и правда необычной новостью, изобразила равнодушно-снисходительное выражение на хорошенькой мордашке. Подумаешь, какая-то родственница, которую она знать не знала, оставила какой-то там дом. Нет, конечно, насчет завещания даже «ваушно». Но не то чтобы было прямо особо интересно. Это все скучные, глупые дела взрослых. Они обожают всякой такой ерундой заниматься. Чего-то там оформлять "официально". Тоска! Ее это не интересует. В жизни есть вещи куда важнее и интереснее. Для полноты образа безразличия и не заинтересованности Люся томно закатила глаза.

– В субботу все вместе едем смотреть дом, – сказал глава семейства твердо. Вожак стаи принимает решения, а стая принимает решения вожака. Безоговорочно, таков закон.

– О! – повторила Надежда, уже озвученное ею до этого восклицание. А что еще тут скажешь? У меня на работе завал, домашних дел полно, другие планы на выходной? – А куда именно мы едем? – мягко уточнила она. Как мудрая жена, принимая предстоящую поездку, как неизбежность.

Сергей повел широкими плечами, и зацепив вилкой соленый огурчик, как ни в чем ни бывало сказал:

– Деревня Бобровка, Тверская область.

Надежда мысленно произнесла очередное «о» и прикрыла глаза. «Боже! За что эта дальняя родственница так с нами?! Что мы ей сделали?!…»

– Это на машине сколько? – справившись с эмоциями, задала очередной вопрос жена новоиспеченного наследника.

Хрумкая крепкими зубами хрустящий огурчик, Сергей все так же невозмутимо пожал плечами.

– Часа три с половиной. Может меньше, если трасса свободная будет.

«О!Боже!!! Боже!!!» – мысленно простонала Надежда, одаривая собравшихся за столом неискренней улыбкой.

– Мы что на весь день туда поедем, получается? – с нотками нескрываемого недовольства и даже возмущения задала вопрос, на этот раз, младшая из присутствующих за столом, Люся. В ее планы тоже не входила никакая дурацкая поездка в дурацкую деревню с дурацким названием, находящуюся, судя по времени сколько туда нужно ехать, в какой-то далекой от цивильной жизни глуши.

После озвученного сестрой вопроса глаза закатил Вадик. Почему периодически, а скорее большую часть времени, такое ощущение, что у его сестры в голове вместо мозгов вата?

– Сама как думаешь? – сказал Сергей, одарив дочь ироничным взглядом. – Дорога туда и обратно часов семь, минимум. И там какое-то время пробудем.

Фыркнув, Люся с решительным видом отодвинула от себя тарелку с ужином. Не будет она есть. Аппетит пропал.

– Я не поеду! Я хочу остаться дома! – Люся с вызовом посмотрела в пространство перед собой.

– Рот закрой и ешь, мама старалась, готовила после работы, уставшая, пока ты сидела и отдыхала в своем телефоне, – сказал Сергей, одарив дочь взглядом, означавшим, что дальше выступать не стоит.

– Почему я должна ехать? В какую-то эту… Бобровку?! Смотреть идиотский дом?! Мне это не интересно! – дрожащим голосом возмущенно сказала Люся. Гордо вскинув вверх подбородок, она всем своим видом показывала, что готова отстаивать собственные права и собственную точку зрения.

Так как в силу подросткового возраста в голове у Люси была, если и не вата, то смесь сумасбродных идей и не слишком зрелых и разумных представлений о жизни, и как и у подавляющего большинства ее сверстников присутствовала тяга к протесту и отстаиванию своих взглядов и «принципов» по любому поводу и даже без повода, она ринулась «в атаку» с категоричной решимостью, не подразумевающей, в принципе, возможности поражения.

– Я, между прочим, личность! И меня, как личность, нельзя принуждать делать то, чего я не хочу! Это давление! Моральное и психологическое! Любой психолог это подтвердит!…

– Че?!… – Сергей, в который уже раз за этот день, вытаращил глаза. Взгляд у него потемнел, при этом выражение лица было скорее не злым, а удивленным. – Ты нормальная?! Чего ты несешь?

Надежда успокаивающе накрыла ладонью руку мужа. Только скандала и ссоры им не хватало. И так, вон уже наследство получили. Счастье привалило… Покосившись на дочь она сделала «страшные глаза», давая понять, что не стоит продолжать злить отца. Дочь демонстративно фыркнула и задрала нос еще выше. После чего, в качестве протеста в отношении насилия над личностью, выдала очередной аргумент в доказательство собственной правоты:

– У меня есть права!!! Я свободная самодостаточная личность! И никто не имеет права нарушать мои права.

– Какая личность?! Какие права?! – проревел отец.

– Люся! Хватит уже! – сказала мать твердо, предупреждая готовую разразиться вот-вот бурю. Рука мужа под ее ладонью напряглась и сжалась в кулак, для того чтобы шарахнуть этим кулаком по столу.

Девочка обиженно засопела. Пухленькие губки еще сильнее чем до этого выпятились вперед и изогнулись коромыслицем. Продолжать спорить с обоими родителями-тиранами и абьюзерами самодостаточная личность не решилась. Тирания и диктат победили. Девочка метнула презрительный взгляд на старшего брата, который с глупой ухмылкой наблюдал за происходящим. Ждать поддержки с его стороны было, конечно, наивно. Его устраивает роль лузера, которому диктуют что и как делать. Сидит себе ухмыляется и ему пофиг, что его мнение никто не спрашивает. Потому что у него нет своего мнения, ему все по барабану. Жалкий слизняк…

– Спасибо, мам, – вскакивая из-за стола, сказал Вадик и бодро отправился в свою комнату, к заждавшемуся его компьютеру.