Большой театр. Золотые голоса

В 1912 году Евлахова призвали в армию, но через год он снова вернулся в училище. А в феврале 1914 года певец по конкурсу был принят в частную оперу С.И. Зимина. Новому солисту предложили подготовить партии Альфреда в «Травиате» Дж. Верди и Гринева в опере Ц.А. Кюи «Капитанская дочка», которой должен был открыться очередной театральный сезон. Но выступить тогда на сцене ему не удалось: началась Первая мировая война, и прапорщик запаса Борис Евлахов был отправлен на фронт. Всю войну провел он на передовых позициях, дважды был ранен. Трудно себе представить, но и там, в тяжелейших условиях, в перерывах между боями, будущий артист ставит спектакли, играет в них, гримирует солдат… Руководит культпросветработой в 107-м пехотном полку.

В конце 1917-го Борис возвращается в Москву и продолжает заниматься пением. Летом 1918 года он попадает в труппу московского летнего театра «У лукоморья», созданную под руководством артистки Большого театра Н.Е. Калиновской и режиссера П.С. Оленина, в состав которой входили артисты Большого театра. Спектакли проходили в небольшом театре в Мамонтовском переулке (позже там помещался ТЮЗ). На этой первой в своей жизни сцене всего в течение четверти года Борис Евлахов спел такие крупные партии, как Хозе («Кармен» Ж. Бизе), Самозванец в «Борисе Годунове» М.П. Мусоргского, Князь в «Русалке» А.С. Даргомыжского и Канио в «Паяцах» Р. Леонкавалло, подготовленные с концертмейстером Большого театра Н.Н. Краморевым. А в октябре 1918 года, выдержав конкурс, где исполнил арию Хозе из «Кармен» и сцену грозы из «Пиковой дамы», стал солистом Большого театра, принятым на первые теноровые партии. Дебютная его работа в Большом – партия Михайлы Тучи в опере Н.А. Римского-Корсакова «Псковитянка». Вслед за ней Евлахову предложили партию Тангейзера в одноименной опере Р. Вагнера. Но, подготовив ее, певец от исполнения отказался, считая, что она пока еще трудна для него. В этот период, стремясь к совершенствованию мастерства и чувствуя необходимость в настоящей драматической школе, молодой артист начинает посещать студию, организованную при Большом театре К.С. Станиславским. Впоследствии Борис Михайлович считал, что сценические основы для оперного творчества, умение раскрывать музыкально-вокальные образы он приобрел именно в студии Станиславского, где в 1919–1920 гг. работал вместе с артистами Большого театра – Е.А. Степановой, Ф.С. Петровой, А.К. Минеевым, К.Е. Антаровой и другими. «Небольшая группа артистов, приверженцев новой студии, приносила нашему начинанию большие жертвы и вела себя геройски. Ведь все работали безвозмездно и притом в такое время, когда жизнь еще не вошла в норму после первых бурь революции», – писал Константин Сергеевич в своей книге «Моя жизнь в искусстве» о своих студийцах, в числе которых был и Борис Евлахов.

В 1920 году, по инициативе руководителей Московского художественного театра К.С. Станиславского и Вл.И. Немировича-Данченко, была направлена первая бригада артистов на фронты Гражданской войны. Вместе с артистами МХТ И.М. Москвиным, Л.М. Леонидовым, В.Л. Ершовым на Кавказский фронт поехали и певцы Большого театра, среди которых был Б.М. Евлахов. В течение двух недель давались ежедневные спектакли и концерты в частях Красной Армии. В знак благодарности бойцы, получавшие в условиях голодного 20-го урезанный паек, прислали артистам целый вагон продовольствия.

Одной из первых партий, исполненных певцом на сцене Большого театра, был Герман, который занял едва ли не самое значительное место в его творчестве и долгие годы служил примером глубокого раскрытия замысла П.И. Чайковского. По свидетельству современников, в своей трактовке образа артист подчеркивал тему сословного неравенства как едва ли не главную причину трагического конфликта. И уже фраза в первой картине первого действия «Она знатна, и мне принадлежать не может…» в его исполнении звучала как трагическая завязка. Большой драматической силы достигал артист в сцене с графиней и в сцене безумия Германа, представляющих собой непревзойденные вершины оперного искусства. Сценически эту партию Евлахов готовил с режиссером П.С. Олениным. Много внимания уделял певцу и выдающийся дирижер В.И. Сук, который добивался у него простоты и правды музыкального исполнения.

Хозе в «Кармен», Радамес в «Аиде» Дж. Верди – эти партии драматического тенора составляют основной репертуар артиста в сезонах 1919–1922 годов. Увлеченный этими образами, Б. Евлахов выходит за рамки их традиционного исполнения, ищет свое видение роли. Так, во многом характер героя новеллы П. Мериме ему помогает понять Алеко из «Цыган» А.С. Пушкина. Как и в Германе, здесь артиста увлекла тема социальная, как определяющая основу драмы. А вспоминая его Радамеса, С.Я. Лемешев отмечал: «Особенно хорош был Евлахов в сцене судилища, когда он с глубоким негодованием отвергал любовь Амнерис, предпочитая умереть, но остаться верным своему чувству к Аиде». В течение нескольких лет Борис Михайлович был единственным исполнителем этих партий в Большом театре. А шли эти спектакли по пять-шесть раз в месяц. Надо было очень любить искусство, чтобы отдавать всего себя театру. Это было жертвенное служение.

Радамес. «Аида»

«Творческая жизнь Б.М. Евлахова сложилась в Большом театре исключительно благоприятно. Но то, что ему, лирико-драматическому тенору, приходилось петь только драматические партии, утомлявшие его, плюс материальная необеспеченность (напомним, что это было начало 20-х годов прошлого века, Гражданская война, разруха, время голодное и холодное. – Т.М.) подорвали его здоровье, – рассказывал относившийся с глубоким почтением к замечательному певцу и артисту Пантелеймон Маркович Норцов. – Встал вопрос о необходимости хоть на время уехать из Москвы. Борис Михайлович уходит из Большого театра и уезжает на периферию».

В 1923 году, начав с Киева, Евлахов гастролировал в Тифлисском оперном театре, затем в Баку. В 1924– 1926 гг. пел в Одесском и Пермском театрах, а сезон 1926–1927 гг. – в Новосибирске и Самаре. Кроме того, в течение этих лет певец бывал на гастролях в Твери, Нижнем Новгороде, Астрахани, Челябинске, Иркутске, Кисловодске, Пятигорске, Ростове-на-Дону и других городах. Из партий, исполненных певцом в это время, – Лоэнгрин в одноименной опере Р. Вагнера, Йонтек («Галька» С. Монюшко), Джеральд («Лакме» Л. Делиба), Гофман («Сказки Гофмана» Ж. Оффенбаха), Туридду («Сельская честь» П. Масканьи), Кирибеевич («Купец Калашников» А.Г. Рубинштейна), Владимир Игоревич («Князь Игорь» А.П. Бородина), Князь («Русалка» А.С. Даргомыжского), Моцарт («Моцарт и Сальери» Н.А. Римского-Корсакова), Синодал («Демон» А.Г. Рубинштейна). После выступления Б. Евлахова в «Пиковой даме» на сцене Саратовского оперного театра (1927) газета «Коммуна» г. Саратова писала: «…В лице Евлахова мы имеем редкого для провинции певца, известного по ряду лет на сцене московского Большого театра, по недавним выступлениям в Новосибирске и т.д. Первое выступление Евлахова в «Пиковой даме» (Герман) сразу показало, с какой незаурядной оперной величиной мы встретились в лице нового певца. Евлахов – тенор русской школы, школы хорошей, хотя, может быть, и более хрупкой, чем итальянская. Несмотря на выступление, слишком преждевременное для певца, только что перенесшего грипп… несмотря на то, что певец начинал осторожно, не показывая полностью голоса, – сразу стали очевидны и сила, и легкость звучания голоса Евлахова, и его свобода приемов. Подобные голоса (типа знаменитого Алчевского, сходство с качеством голоса и приемами исполнения которого многие подметили) чрезвычайно важны…

Среди оперных певцов есть два обычая: один – не позволяющий в интересах драматического действия поступиться ни одной «ноткой» (сторонники этого обычая поют в публику, не обращают внимания на естественность, «игру»), и другой, исходящий из «музыкальной драмы», ставящий задачей совместить пение с «игрой». Надо признать мужество Евлахова, который в Германе дал наибольший драматический подъем и правдоподобное воплощение, не боясь никогда нанести ущерб чистому пению. Благодаря всему этому «Пиковая дама» оставила огромное впечатление. Евлахов способен сосредоточить всю силу впечатления на себе и довести в последней сцене до высшего предела».

«Неизменными любимцами астраханцев являлись Б.М. Евлахов, уже певший в Большом театре, и только начинающий сценическую жизнь В.Р. Сливинский. Кто бы из гастролеров ни приезжал, никто не мог их заменить. Поэтому летнего сезона все ждали с нетерпением, если было известно, что эти два красавца приедут к нам, – вспоминала Мария Петровна Максакова, открывшая для себя искусство артиста еще в родной Астрахани. – Борис Михайлович Евлахов был удивительным певцом и актером. Голос его, чуть-чуть «завуалированный» по тембру, однако, чутко передавал переживания того или иного героя. Как актер он был так искренен и трогателен, что, например, его Германа без слез слушать было нельзя. Красив же он был необыкновенно: высокий, стройный, пластичный, он пленял и внешним образом… Полную противоположность Евлахову представлял собою Владимир Ричардович Сливинский. Насколько горячим и возбудимым был первый, настолько сдержанным, даже несколько холодным казался второй… Елецкий Сливинского тоже был аристократически красив, утончен и строг, представляя полный контраст горячему Герману – Евлахову».

В октябре 1927 года Борис Евлахов вернулся в Москву и снова занял первые теноровые позиции на сцене Большого театра, где работал еще двадцать лет, исполняя как драматический, так и лирический репертуар. Первые его партии по возвращении в Большой – Канио в «Паяцах» Р. Леонкавалло, Альфред в «Травиате» Дж. Верди, Владимир в опере Э.Ф. Направника «Дубровский». Каждый из созданных артистом образов отличался правдивостью и искренностью. Среди лучших партий в творчестве Евлахова были Калаф и Рудольф в операх Дж. Пуччини «Турандот» и «Богема». Особенно выделял эти образы, созданные артистом, С.Я. Лемешев: «Вспоминал я Евлахова и тогда, когда слушал гастрольный спектакль «La Scala» «Турандот». В Большом театре эта опера Пуччини шла в 30-х годах с великолепным составом, в котором одно из центральных мест занимал Евлахов – Калаф (Б. Евлахов был первым исполнителем партии Калафа в Большом театре. – Т.М.). Как всегда, он был очень хорош внешне, но главное – пел на огромном «нерве», казалось, что большая напряженность тесситуры этой одной из труднейших теноровых партий только лишь способствовала обогащению его вокально-сценической палитры. В охватившем Калафа чувстве любви к Турандот Евлахов находил столько нюансов, красок, был так разнообразен в своих отношениях к отцу, к Лиу, что перед нами представал не сказочный принц, а живой человек, со многими присущими ему чертами характера. Даже когда Калаф, рискуя жизнью, открывал свое имя жестокой принцессе, это находило оправдание именно в той душевной искренности, которую певец сообщал герою. Артистизм Евлахова захватывал и в партии Рудольфа».

Певца часто занимали в премьер-ных спектаклях. В советских операх он был первым исполнителем многих партий, в том числе: Уоттер («Сын солнца» С.Н. Василенко), Рабочий («Вышка Октября» Б.Л. Яворского), Давыдов («Поднятая целина» И.И. Дзержинского), Андрей («Прорыв» С.И. Потоцкого). Одним из первых исполнил на сцене Большого театра роли Григория Мелехова («Тихий Дон» Дзержинского), и Павла Власова («Мать» В.В. Желобинского). В рецензиях 1937 года после премьеры «Поднятой целины» появлялись самые хвалебные отзывы в адрес артиста: «Всяческого одобрения заслуживает Евлахов – исполнитель роли Давыдова. С большим тактом и простотой, без нажимов, скромно, но с огромной внутренней силой проводит он роль, трудную и в сценическом, и в вокальном отношении»; «С огромной страстностью, с вдохновляющей силой оптимизма создал Евлахов образ Давыдова; торжественно, победно звучала в его исполнении песня «К жизни светлой, к цели гордой».

В годы Великой Отечественной войны во время эвакуации Большого театра Борис Евлахов был участником многих спектаклей, показанных в Куйбышеве. Праздником искусства назвали здесь «Кармен» в постановке Р.В. Захарова, которой дирижировал А.Ш. Мелик-Пашаев.

«Постановка «Кармен» в Большом театре стала подлинным произведением искусства, – писала газета «Волжская коммуна» в июне 1943 года. – Счастливая встреча в ней замечательных мастеров, первоклассных талантов способствовала благородному и тонкому раскрытию замыслов французского гения. В этом, прежде всего, громадная заслуга дирижера А.Ш. Мелик-Пашаева. Для слышавших оперу многие десятки раз, в первоклассном исполнении вновь она прозвучала с увлекательной и покоряющей силой. В золотоносных россыпях ее партитуры замечательный мастер раскрыл новые, не до конца еще осознанные богатства. Прекрасно были исполнены увертюра и антрактовая музыка. Вокальная сторона и оркестр предстали в спектакле в глубоком единстве и гармоническом равновесии…

Кармен, одна из труднейших партий в оперном репертуаре, требует от исполнительницы не только соответствующих вокальных данных, но и таланта драматического. Однако немногие певицы удовлетворяют этим требованиям. В обход им образовался спасительный штамп роковой, но соблазнительной женщины с твердо установленными «познавательными знаками»: вызывающая игра глаз, цветок в углу рта, приспущенная на плече рубашка, руки на бедрах, усиленно раскачиваемых в походке. М.П. Максакова взяла у Мериме и в музыке Бизе главное: самобытный и яркий характер натуры смелой, свободолюбивой и цельной. Какое глубокое и умное творчество, какое замечательное мастерство, начиная от значительности первого выхода, сразу и безраздельно завоевывающего в спектакле «крупный план», и кончая последним незабываемым кадром – конвульсивные движения умирающей Кармен навстречу торжествующей и побеждающей жизни. Музыкальная сторона исполнения М.П. Максаковой безукоризненна: тончайшая фразировка, волнующая эмоциональность, темперамент, не переходящий границы взыскательного вкуса и строгого замысла.

Превосходен и Хозе – Б.М. Евлахов. Образ сурового баска, начертанный в скупом, но выразительном портрете Мериме, в опере Бизе предстал смягченным, очеловеченным, располагающим к состраданию. Б.М. Евлахов не ищет в нем внешней характерности: он углубляется во внутренний мир своего героя, незримый мир человеческих страстей и душевных противоречий. Драма Хозе развивается стремительно и напряженно. В финале она достигает трагической силы».

Хозе. «Кармен»

Интересные воспоминания по поводу этого спектакля и своего превосходного партнера оставила сама Мария Петровна Максакова: «С Евлаховым я очень любила играть и позже, в Большом театре (раньше Б.М. Евлахов участвовал в Астрахани в антрепризных спектаклях М.К. Максакова, мужа певицы. – Т.М.). Помню случай в Куйбышеве, где работал его коллектив в первые годы войны. (В Куйбышев я приехала из Астрахани, куда поначалу эвакуировалась с девятимесячной дочкой.) Так вот, с моим приездом тут же решили возобновить «Кармен». На оркестровой репетиции мы с Евлаховым так вошли в свои роли, так накалили друг друга, словно между нами проходил электрический ток. Это ощутил и Мелик-Пашаев, стоя за пультом. И чтобы дать нам время успокоиться, прийти в себя, он начал часто останавливать оркестр, якобы находя какие-то погрешности в его исполнении. В партере сидели артисты, не занятые в спектакле, и с тревогой ожидали, чем все это кончится. Однако, несмотря на перерывы, напряжение нас не оставляло. И чтобы наконец разрядить его, в тот момент, когда Хозе падает на колени возле убитой им Кармен, я… обняла Евлахова за шею. В зале раздался хохот, мы тоже рассмеялись, и напряжение прошло. Если бы я так не поступила, вероятно, нас пришлось бы отливать водой, так мы были взбудоражены. Тем не менее исполнявший обязанности директора Большого театра в куйбышевский период Я.Л. Леонтьев после репетиции сказал мне, что в прежние времена за такую шутку мне пришлось бы платить штраф в размере месячного оклада! В конце своей сценической деятельности Евлахов стал страдать повышенной возбудимостью и часто жаловался мне, что иной раз не может взять себя в руки на сцене. Человек он был превосходный, товарищ – отменный, очень воспитанный, приветливый, добрый. Борис Михайлович был чужд всяких сплетен, закулисных интриг. Все в нем было красиво – душевные качества, талант, внешность. Остается горько сожалеть, что в годы его расцвета не было телевидения, что, кажется, его голос даже не записан на пластинку… Удивительный это был артист…»

Среди партий Бориса Евлахова, исполненных на сцене Большого театра, также: Андрей Хованский, Голицын и Самозванец в операх М.П. Мусоргского «Хованщина» и «Борис Годунов», Пинкертон и Каварадосси в операх Дж. Пуччини «Чио-Чио-сан» и «Тоска», Ленский и Андрей в операх П.И. Чайковского «Евгений Онегин» и «Мазепа» и другие.

Он имел звание заслуженного артиста РСФСР, которое получил еще в 1933 году, а также был награжден орденом Трудового Красного Знамени (1937).

Вместе с Н.А. Обуховой и оркестром Большого театра был участником исторического первого радиоконцерта 17 сентября 1922 года, который транслировался с Центральной радиотелефонной станции через радиостанцию, которая называлась Радио имени Коминтерна.

«…Борис Михайлович Евлахов… в свое время был очень известен и любим публикой, – написал в своей книге «Четверть века в Большом» И.И. Петров. – Когда я поступил в театр (1943 г. – Т.М.), его голос был уже в какой-то степени амортизирован, но Евлахов оставался стройным, подтянутым, незабываемо обаятельным. Он прекрасно пел Германа, Хозе, Радамеса, Ленского, Дубровского, и мы всегда им любовались».

Сезон Большого театра 1945– 1946 годов для Б.М. Евлахова был прощальным. Его сценическая карьера завершилась в 55 лет. По воспоминаниям коллег, оставив сцену, Борис Михайлович стал заниматься педагогической деятельностью, с любовью передавая свой богатый опыт певца и актера молодым вокалистам.

Умер в Москве 26 января 1974 года. Похоронен на Новом Донском кладбище.

Жизнь в искусстве замечательного певца, его бескорыстное служение сцене может быть образцом для оперных артистов всех поколений.

Т.М.

Ерастова Татьяна Сергеевна

меццо-сопрано, контральто

род. 1947

Обладательница голоса неповторимого тембра, Татьяна Ерастова выходит на сцену Большого театра уже больше тридцати лет. И по сей день востребованная театром, певица участвовала во многих премьерных спектаклях, исполнила более сорока ведущих партий. «Когда певец входит в зрелость, голос чаще всего меняется – уходит свежесть, подвижность… Но все это не про Татьяну! – сказала о своей коллеге Маквала Касрашвили. – Просто удивительно, как молодо, ярко, красиво, сочно звучит ее голос. Она молода душой, свежа, энергична! И все в той же прекрасной творческой форме, что и тридцать лет назад. Татьяна может дать фору многим молодым певицам. Ей всегда были подвластны все самые сложные партии: она была неподражаема в партиях Вани, Ратмира, Леля… но главная ее сила в партиях женских – Марфа в «Хованщине», Любаша, Кармен, Любовь… Татьяна создала сильнейшие характеры и очень трагические образы. Ее героини потрясают и захватывают любого зрителя».

Родилась будущая певица 6 июля 1947 года в городе Спасск-Дальний Приморского края в многодетной семье военнослужащего. Через два года отца перевели в Республику Коми, в маленький город нефтяников Ухту, где прошли ее детство и юность. Школьницей любила краеведческий кружок, ходила в походы, путешествовала по Печоре, мастерила чучела птиц. Была спринтером по бегу и лыжным гонкам. Но в такой далекой северной провинции, в доме без всяких удобств – немецкое пианино: музицирует мама, Зинаида Александровна, простая служащая, поет старшая сестра, брат играет на трубе. А за будущей чаровницей вокала со школьной скамьи повелась кличка «Таня-артистка». Она окончила музыкальную школу по классу фортепиано. Пела в художественной самодеятельности городского Дома культуры. В основном – эстраду. По собственному признанию, любила приодеться, потанцевать. Хотя голос был изначально сильный, оперный…Обнаружила его, «вывела», научила Таню пению Зинаида Николаевна Корнева – из репрессированных ГУЛАГа, бывшая певица из Ленинграда.

Марина Мнишек. «Борис Годунов». Фото Л. Педенчук

Когда умерла мама, а потом сестра, обстирывала, обштопывала, кормила троих братьев и отца – это тоже ее детство. Все дети в семье Ерастовых привыкли всего добиваться в жизни сами и нашли себе профессию самостоятельно. Один брат стал моряком загранплавания, другой – бортмехаником, третий – электриком. После выпускного вечера одноклассники ватагой провожали Татьяну в Ленинград поступать «на артистку». Было это в 1966 году. Сначала ее приняли в народную школу при Ленинградском музыкальном училище им. Н.А. Римского-Корсакова. Стипендий там не выплачивали, и чтобы как-то существовать, ночами она работала на ткацкой фабрике «Веретено». Через год перевелась на основной курс, а потом с первого захода поступила в Ленинградскую консерваторию, которую с отличием окончила в 1973 году по классу профессора Н.А. Серваль – бывшей ведущей солистки Мариинского театра (тогда Театра оперы и балета им. С.М. Кирова). В студенческие годы много пела в оперной студии при консерватории: «Там шли настоящие, полноценные оперные спектакли: «Кармен», «Евгений Онегин», «Царская невеста», в которых мы росли как артисты». Именно там Татьяну заметили и на четвертом курсе пригласили солисткой в Малый театр оперы и балета им. М.П. Мусоргского, где одну за другой она получала ведущие партии – Ганну в «Майской ночи», Любашу в «Царской невесте» Н.А. Римского-Корсакова, Ольгу в «Евгении Онегине» П.И. Чайковского, Эболи в «Дон Карлосе» Дж. Верди, Клитемнестру в опере «Ифигения в Авлиде» К.В. Глюка, Варвару («Не только любовь» Р.К. Щедрина).

«Царская невеста». Любаша – Т. Ерастова, Грязной – В. Букин

В Москву Татьяна Ерастова приехала в 1974-м прослушиваться на Международный конкурс вокалистов в Барселоне. Но председатель отборочной комиссии народный артист СССР Артур Эйзен неожиданно предложил: «Зачем вам, Таня, Барселона? Вы нам понравились, и мы рекомендуем вас на Пятый Международный конкурс имени Чайковского».

Это счастливое время! Серебряный Бор на Москве-реке – центр подготовки конкурсантов с уютным жильем, отменной едой. Гулкая тишина концертного зала и победные аплодисменты. Лауреатство и известность. Именно с победой на Международном конкурсе им. П.И. Чайковского в 1974 году, где певица получила третью премию и бронзовую медаль, связано ее приглашение в Большой театр.

Она попала на великую сцену, когда среди меццо-сопрано на ней властвовали Ирина Архипова, Елена Образцова, Тамара Синявская…Но это вовсе не помешало артистической карьере молодой певицы. Напротив. По признанию самой артистки, она училась у мастеров, стоя за кулисами: «внимала Архиповой, ее ровной манере звучания», любила Образцову «во всем комплексе ее таланта», увлеченно наблюдала и жадно принимала традиции Большого театра. Равняясь по звездам, талантливая артистка ждала своего часа, не стремясь сразу завоевать первое положение. Мешала, может быть, излишняя, «ложная» скромность, заложенная в русской натуре.

Прежде чем прийти в Большой театр, певица была поставлена перед выбором. В то время, когда после прослушивания ее пригласили в Большой театр, МАЛЕГОТ, где она работала, посылал ее на стажировку в Италию – а тогда редко кому из вокалистов выпадало такое. Уже были готовы документы… И все-таки она приняла единственно верное для себя решение – предпочла Большой театр.

Солистка Большого с 1977 года, Татьяна Ерастова дебютировала в роли Жени Комельковой в опере Кирилла Молчанова «Зори здесь тихие» по известной повести Бориса Васильева. В том же сезоне выступила в партии Эмилии в премьерной постановке оперы «Отелло» Дж. Верди с Владимиром Атлантовым в главной роли (дирижер Е.Ф. Светланов, режиссер Б.А. Покровский), заявив о себе как вокалистка и актриса редкого дарования. Потом был Лель в премьере «Снегурочки» Н.А. Римского-Корсакова, поставленной Б.А. Равенских. Это одна из самых больших удач певицы раннего периода ее творчества в Большом театре (1978, дирижер А.Н. Лазарев), где соединились необычайная красота контральтового тембра и «полетность» голоса Ерастовой, благородство и, вместе с тем, простонародность образа. «Убедительность во всех оттенках и деталях характера, во всех микромизансценах и по всему сквозному действию» отмечал в этой работе артистки режиссер Большого театра Вадим Милков.

С годами Татьяна Ерастова завоевала положение примы. Обширный репертуар певицы включает разнохарактерные партии. Роль Любаши в «Царской невесте» (режиссер О.М. Моралев), одну из своих самых любимых, артистка исполняет на сцене Большого театра уже более четверти века, создавая драматически сильный вокальный и сценический образ. «Далилой степей» называли в итальянской прессе ее Кончаковну после постановки «Князя Игоря» А.П. Бородина в Генуе в 1992 году (совместная постановка Большого театра и театра «Карло Феличе», режиссер Б.А. Покровский); глубокое, сочное, чарующее контральто Ерастовой многократно покоряло в каватине Кончаковны и отечественных слушателей.

Этапная роль певицы – Марфа в «Хованщине» М.П. Мусоргского. Ерастова участвовала на сцене Большого театра в трех постановках этой оперы, начиная с ввода в 1991 году в выдающийся спектакль Л.В. Баратова, затем пела эту партию в премьерах Б.А. Покровского (1995) и Ю.И. Александрова (2002). Наина в «Руслане и Людмиле» М.И. Глинки, Полина – Миловзор, Графиня в «Пиковой даме» и Любовь в «Мазепе» П.И. Чайковского, Элен Безухова в «Войне и мире» С.С. Прокофьева, Федор и Марина Мнишек в «Борисе Годунове» М.П.Мусоргского, Кармен в одноименной опере Ж. Бизе, Азучена в «Трубадуре», Ульрика в «Бале-маскараде» Дж. Верди, Зибель в «Фаусте» Ш.Гуно, Клариче в опере «Любовь к трем апельсинам» Прокофьева в постановке Питера Устинова, Весна-Красна в «Снегурочке» и многие другие образы, созданные Ерастовой, отличаются ярким актерским темпераментом, вокальной выразительностью, сценической правдивостью. Певицу по праву считают достойной последовательницей прославленных предшественниц – Н.А. Обуховой, М.П. Максаковой. «Красивая, статная, с сильным голосом великолепного тембра, широким дыханием, которое временами не имеет границ, прекрасной вокальной техникой – все эти качества позволили Татьяне Ерастовой продолжить замечательный ряд ярчайших меццо-сопрано Большого театра», – отзывался о творчестве артистки народный артист СССР Антон Григорьев.

Азучена. «Трубадур»

Звания народной артистки России певица была удостоена в 1994 году.

Величественная Марина Мнишек, пленительная Кончаковна, одержимая Марфа в «Хованщине», жертвенная Любаша из «Царской невесты»… На оперном Олимпе она неприступна, как богиня, имя ее в оперном мире произносится с пиететом. Но беззаветная жизнь в музыке и на сцене сулила не только одни удачи. В «Аиде» был эмоциональный срыв – не выдержала сцены Судилища: недолго и умереть на подмостках. После генеральной репетиции последней премьеры оперы в Большом (1997) пришлось отказаться от одной из самых притягательных партий в оперном репертуаре – сгорающей страстью Амнерис.

Среди других более сорока партий в репертуаре певицы: Сузуки («Чио-Чио-сан» Дж. Пуччини), Лаура («Каменный гость» А.С. Даргомыжского), Бланш («Игрок» С.С. Прокофьева), Сонетка («Катерина Измайлова» Д.Д. Шостаковича), Ольга («Евгений Онегин» П.И. Чайковского), Клара («Обручение в монастыре» Прокофьева), Фрикка («Золото Рейна» Р. Вагнера), Варя («Повесть о настоящем человеке» Прокофьева), Лола («Сельская честь» П. Масканьи), Морена («Млада» Н.А. Римского-Корсакова), Маддалена («Риголетто» Дж. Верди), Царица («Ночь перед Рождеством» Римского-Корсакова), Боярыня Морозова («Опричник» Чайковского), Княгиня («Русалка» Даргомыжского), Принцесса Буйонская («Адриенна Лекуврер» Ф. Чилеа), Ахросимова («Война и мир» Прокофьева), Марта («Иоланта» Чайковского), Амелфа («Золотой петушок» Римского-Корсакова).

К каждому своему образу певица-артистка подходит с полной самоотдачей, потому так задевают они зрителя за живое. После премьеры «Опричника» о Боярыне Морозовой – Т. Ерастовой критика писала: «Партия Морозовой – мечта любой певицы-актрисы… Большой мастер, Ерастова существует в спектакле буквально на грани разрыва аорты, выкладывается до дна, сталкивая в себе все трагические диссонансы оперы… Роскошный разнообразием тембровых и эмоциональных красок, звучащий с огромной свободой голос противостоит строгому вдовству боярыни, ее неприятию и ожесточенности, ее гордыне, с которой она напрасно пытается совладать».

В новой постановке «Бориса Годунова» режиссером А.Н. Сокуровым (2007) Татьяна Ерастова исполнила роль разбитной, колоритной Шинкарки, к которой в корчму попадают беглые монахи Варлаам, Мисаил и будущий Лжедмитрий – Гришка Отрепьев.

Патриотка своего театра, певица всегда утверждала: «Большой театр, наша национальная реликвия, овеянная славой и духом великих, всегда жил именно большими артистами, которые по-настоящему творят, полностью отдаются музыке. Иван Семенович Козловский перед входом в Большой театр вставал на колени и молился, словно перед святыней. Это и есть святыня, главный храм искусства в нашей стране. Бывает, певцы уходят с нашей сцены, уезжают в другие страны в поисках красивой жизни… А потом возвращаются к нему на поклон. В том-то и секрет, магнетизм Большого. В его воду вступают и дважды. Так или иначе, а все мечтают петь на этой сцене… Будут сменяться времена, а Большой театр, как крепость, будет стоять вечно».

В январе 2008 года артистка выступила в партии Графини в новой постановке «Пиковой дамы» (дирижер-постановщик Михаил Плетнев, режиссер Валерий Фокин). Раньше она самобытно исполняла Графиню в родном театре в классической постановке Б.А. Покровского и Л.В. Баратова, а также на премьере в миланском Ла Скала (2005, дирижер Ю.Х. Темирканов, режиссер С. Медкалф), где в 1989 году исполнила Марину Мнишек в «Борисе Годунове» во время гастролей Большого театра.

Принцесса Буйонская. «Адриенна Лекуврер»