На перепутье миров

–Интересно, а что будет потом? – иногда задавалась она вопросом, – нас отправят обратно на работу или отдадут на съедение зверю?

То, что женщин могут заставить воспитывать детей, даже не приходило ей в голову. Она – суррогатная мать, не более. Алекс успела заметить, что у великанов черного мира не существовало представительниц женского рода. Во всяком случае, ни разу таковые не мелькнули на ее пути.

«А вдруг я рожу девочку? – Она боялась этого. Хотя и не испытывала материнских чувств к особи, что находилась внутри, но все-таки хотела, чтобы ребенок был живым и здоровым.

…Резкая боль в животе застала врасплох.

–А-а-а! – застонала Алекс. Она знала, что это, но не понимала, что будет дальше. Боль чуть отступила, а через несколько минут нахлынула вновь.

–Как же больно! – не сдержавшись, громко вскрикнула женщина. И тут же в дверях появился надсмотрщик. Он сразу все понял, быстро вошел и стал рядом, сложив руки на груди.

–Ну и что? И что это значит? – корчась от нестерпимых мучений, взглянула на него Алекс, – ты что, будешь просто стоять и брызгать лупетками? Помоги хоть чем-нибудь. А-а-а!

Огромный живот стал колом, и было такое чувство, что внутри кто-то сильный и могучий выпрямился во весь рост и теперь хочет руками разорвать несчастную роженицу пополам.

–Е-мое! – Алекс не знала, что предпринять. Она то садилась, то ложилась, то вскакивала и бегала по угрюмой келье, – Боже, Боже, помоги! Мне больно, очень больно!

Стражник стоял, не шелохнувшись. Его совершенно не трогали ни крики Алекс, ни то, что роды могли оказаться трудными или неудачными. Он ждал только результат. А еще чуть позже затащил в каморку небольшую тачку, что еще раз доказывало, что приплод будет увезен от матери сразу же после рождения.

Боль стала стихать, женщина с облегчением вздохнула.

–Сука! – со злом плюнула она в сторону надзирателя, – сука безжалостная! Вот ты кто!

Тот не реагировал. Он только смотрел на живот Алекс, как загипнотизированный. И вот оно началось.

Острая боль пронзила все тело, по ногам потекла жидкость, много жидкости.

Алекс упала на шкуру в углу и раздвинула ноги. Она поняла, что роды начались. И что эти роды станут самым сложным испытанием в ее жизни. Ведь она не знала, как справиться с этим без помощи медиков, а то, что стражник не собирается даже шевельнуться, было уже понятно.

–А-а-а-я-я-я-яй! – с надрывом орала роженица, – помогите, помогите хоть кто-нибудь! Где акушеры? Где ваши сраные врачи? Мамочка, родная, помоги!

Ей, конечно, никто не помогал и не подсказывал, что и как надо делать. Да это и не нужно было. Ребенок, вернее, как оказалось, дети, а их было несколько, сами стали рывками выплывать из лона матери. Один, второй, третий… Тут же раздался пронзительный детский визг. Несколько писклявых тоненьких голосов уверенно заявляли миру о своем появлении.

–Боже, какой кошмар! Ужас! А-а-а! – Алекс корчилась от боли, кричала, причитала, стонала и заливалась в горьком плаче, – сколько же вас там?

Надзиратель вдруг посчитал нужным вмешаться в процесс. Он быстрым движением стал перерезать пуповины и складывать детей в тачку. Сколько отпрысков она произвела на свет, Алекс даже не успела заметить. Может, пять, может, шесть. Не успела рассмотреть и пол ребятишек. Только заметила, что они были чернокожими. А потом ушла в забытье…

Первое, что почувствовала женщина, когда пришла в себя – чувство облегчения. Она лежала в той же келье на меховой подстилке, рядом валялось тонкое меховое покрывало, которое она сразу же приспособила в качестве одежды. Больше ее не мучила тошнота, ушла боль, живот стал плоским. Между ног, тем не менее, чувствовался дискомфорт. Алекс осторожно дотронулась туда пальцами и нащупала несколько швов. Рана, судя по запаху, была обработана спиртовой настойкой. Это было не понятно. В забытом Богом дремучем мире такие внимание и чудеса врачевания были не ожидаемы и не объяснимы. Кто позаботился о несчастной жалкой пленнице? С какой целью?

–Похоже, убивать меня пока никто не собираются, – напрашивался вывод.

Алекс чувствовала смертельную усталость, и хотелось пить. Словно услышав ее мысли, в дверь протиснулся надсмотрщик, и занес бочонок с жидкостью белого цвета. И еду. Не кашу, которая за несколько месяцев надоела женщине, а кусочки чего-то пахнущего мясом, фрукты и овощи. Заинтересовала не еда, а пахнущая свежестью жидкость.

–Молоко?

Это было не молоко, но напиток вкусный и сытный. Алекс сделала несколько больших глотков и …о, ужас! Ее грудь и так за время беременности увеличилась размера на три, а теперь ее расперло до невероятных размеров. Надсмотрщик подал женщине пустой горшочек.

–Вот, блин, я дура! – Алекс осенило, – вот откуда забота! Вам нужно молоко! То есть, я должна выкормить детей? Видеть нельзя, а кормить – будь добра. Несправедливо!

И все же взяла горшочек и стала сцеживаться. Не для того, чтобы дети, которых ей не показали, имели здоровую пищу, а затем, чтобы избавить себя от неприятных ощущений. Ведь перспектива заработать мастит ей не казалась радужной.

Когда грудь перестало распирать, Алекс передала молоко надсмотрщику. Тот взял и немедленно удалился. А женщина стала усердно наполнять желудок. Пища была вкусной, хорошо приготовленной. Очень быстро наступило ощущение сытости. А еще голова значительно «просветлела». Уставшие больные мозги словно получили долю исцеления.

И вновь подумалось о том, что, скорее всего, в пище есть особенное свойство, которое помогает справляться с нечеловеческой усталостью и положительно действует на мозги. Ну, во всяком случае, на ее мозги, это точно…

Время проходило размеренно и не торопясь. Изо дня в день Алекс сцеживала молоко, отдавала сторожу, а в остальное время находила себе занятия. С утра выполняла комплекс восстановительных упражнений. Потом принимала завтрак и рисовала на черных стенах каморки найденным на полу кусочком минерала, похожего на мел, картинки и сочиняла надписи к ним.

«Бесконечная дорога, пышно хвойные леса, куст ракиты у порога – моей жизни полоса», – и тут же возникала иллюстрация к скромному творению.

Стены от пола до потолка были уже изрисованы ее придумками, а фантазия «бурлила» и «бурлила», заполняя досуг женщины и спасая от деградации. В картинах были отражены моменты из ее прежней жизни и нынешней. Надсмотрщик реагировал на новое занятие пленницы без эмоций, но иногда в его глазах пробегала светящаяся искорка. Будто срабатывала фотовспышка.

Однажды Алекс поймала себя на мысли, что начала понимать стражника, а он стал понимать ее. Случилось это неожиданно.

«В поле волки, в бору елки, в небе вороны кружат. За окном грозы осколки летний дождик сторожат …» – Вот и новые стихи, а картинку закончить не удалось, стерся последний мелок.

«Чем же я теперь буду малевать?» – с досадой подумала она.

В то же мгновение в дверь протиснулся «телохранитель» и протянул несколько небольших кусочков минерала.

«Спасибо», – мысленно поблагодарила его женщина.

«Рисуй,» – прочитала она во взгляде.

С каждым днем Алекс чувствовала, как она хорошеет, свежеет и становится мудрее, что ли? Ее жизнь начала обретать неведомый прежде смысл. Часто она думала, анализировала, стараясь дать адекватную оценку своим прежним действиям и поступкам.

Алекс не обращала внимания на то, что в помещении мало воздуха и света. Зрение ее обострилось, легкие стали работать лучше. Она стала жить в своих рисунках, а окружающее превратилось в придуманный и уже не напрягающий фон.

Однажды она через стену поняла мысли надзирателя:

«Сейчас пойдем гулять»

–Боже! – вскрикнула Алекс от радости, – неужели?

За дверьми оказался длинный коридор с большим количеством входов. Оттуда выползали изможденные женщины. Они щурились и прикрывали глаза от неожиданно нахлынувшего света. Каждую сопровождал угрюмый стражник. Алекс удовлетворенно отметила про себя, что лишь она выглядит спокойно, свежо и радостно.

«Видимо, крыша съехала у многих», – появилась в голове мысль…

Женщины толпой вывалились на улицу. То, что открылось глазам Алекс, не вписывалось в рамки «черного мира». Это был «оазис». В крошечной роще зеленели стройные березки. Их молодая листва трепетала от слабого ветерка. Трава была густой и пахла свежестью. В середине – прудик, в котором плавали рыбки. Весь этот пейзаж напоминал Алекс одну из ее картин.

–Ну, разве не хорошо? – ей был непонятен ужас других пленниц.

Она сорвала цветок и стала с наслаждением вдыхать забытый аромат. Потом прижалась к дереву, и с наслаждением почувствовала, как его могучая энергия перетекает в ее тело. Никто из женщин не поддержал ее в благородных порывах. Все сбились в кучу и были похожи на стадо обезумевших животных. Среди рабынь Алекс увидела Пушкину, но не отреагировала на нее. Она сейчас не хотела разговаривать. Ей просто хотелось дышать, наслаждаться и жить.

И тут она заметила странную вещь. Несколько женщин вошли в воду и уселись на дно пруда. Причем, они не выглядели мокрыми. Алекс попыталась сделать то же самое, вошла в пруд, и сразу намочила ноги.

«Не поняла?! – удивленно подумала она, – неужели другие воспринимают и видят по-другому?» Присмотрелась. Женщины проходили сквозь деревья, словно их не существовало. Алекс же явственно чувствовала присутствие знакомой флоры. Она в недоумении поискала глазами своего конвоира.

«Не парься», – благосклонность его была искренней.