Внеклассная работа по литературе. Сценарии. 5—11 кл.

Вечной памяти не хочу

На родной земле.

1 чтица – Все дело в том, чтобы мы любили, чтобы у нас билось сердце – хоть бы и разбивалось вдребезги!

2 чтица – Я всегда разбивалась вдребезги, и все мои стихи – те самые серебряные сердечные дребезги!

Исполняется песня Сергея Холкина «КАБЫ НАС С ТОБОЙ ДА СУДЬБА СВЕЛА…»

Кабы нас с тобой – да судьба свела —

Ох, веселые пошли бы по земле дела!

Не один бы нам поклонился град,

Ох мой родный, мой природный, мой безродный брат!

Как последний сгас на мосту фонарь —

Я кабацкая царица, ты кабацкий царь.

Присягай, народ, моему царю!

Присягай его царице, – всех собой дарю!

Кабы нас с тобой – да судьба свела,

Поработали бы царские на нас колокола,

Поднялся бы звон по Москве-реке

О прекрасной самозванке и ее дружке.

Нагулявшись, наплясавшись на земном пиру,

Покачались бы мы, братец, на ночном ветру…

И пылила бы дороженька – бела, бела, —

Кабы нас с тобой – да судьба свела!

Ученица – с косой, восторженными глазами, очень возбужденно – как будто обращаясь к женщине в кресле, читает отрывок из «Повести о Сонечке»

Марина, я страшно – много говорю? Неприлично много, и сразу обо всём – всё я плачу: плачу – навзрыд, а сама говорю. Я и во сне всё время говорю: спорю, рассказываю, доказываю, а в общем – как ручей по камням – бессмыслица. – Марина! Меня же никто не слушает. Только Вы, Марина!

Так, про ту ярмарку. Раз иду в своём платочке, и из-под платочка вижу: громадная женщинам, даже баба, бабища в короткой малиновой юбке с блёстками под шарманку танцует. А шарманку вертит – чиновник. Немолодой уже, зелёный, с красным носом, с кокардой. Тут я его страшно пожалела: бедный! должно быть, с должности прогнали за пьянство, так он с голоду… А оказалось, Марина, от любви. Он десять лет тому назад, где-то в своём городе, увидел её на ярмарке, и тогда она была молоденькая и тоненькая и, должно быть, страшно трогательная. И сразу в неё влюбился (а она в него – нет, потому что была уже замужем за чревовещателем), и с утра стал пропадать на ярмарке, а когда ярмарка уехала, он тоже уехал, и ездил за ней всюду, и его прогнали с должности, и он стал крутить шарманку, и так десять лет и крутит, и не заметил, что она разжирела – и уже не красивая, а страшная… Мне кажется, если бы он крутить перестал, он бы сразу всё понял – и умер.

– Марина, я сделала ужасную вещь: ведь его та женщина ни разу не поцеловала – потому что, если бы она его хоть раз поцеловала, он бы крутить перестал: он ведь этот поцелуй выкручивал! – Марина! Я перед всем народом …Подхожу к нему, сердце колотится: «Не сердитесь, пожалуйста, я знаю вашу историю: как вы всё бросили из-за любви, а так как я сама такая же…» – и перед всем народом его поцеловала. В губы.

Вы не думайте, Марина, я себя – заставила, мне очень не хотелось, и неловко, и страшно,:и его страшно, и её страшно, и… просто не хотелось! Но я тут же себе в жизни не целовал, – три. И уже не поцелует, – четыре. А ты всегда говоришь, что для тебя выше любви нет ничего, – пять. Докажи, – шесть». И есть, Марина, поцеловала! Это был единственный трудный поцелуй за всю жизнь.

А он, должно быть, до сих пор стоит… Десять лет, десять лет пыльных площадей и пьяных мужиков, а поцеловала всё-таки не та!

Звучит песня Елены Фроловой «ТЫ ЗАПРОКИДЫВАЕШЬ ГОЛОВУ…»

Ты запрокидываешь голову

Затем, что ты гордец и враль.

Какого спутника веселого

Привел мне нынешний февраль!

Преследуемы оборванцами

И медленно пуская дым,

Торжественными чужестранцами

Проходим городом родным.

Чьи руки бережные нежили

Твои ресницы, красота,

И по каким терновалежиям

Лавровая твоя верста… —

Не спрашиваю. Дух мой алчущий

Переборол уже мечту.

В тебе божественного мальчика, —

Десятилетнего я чту.

Помедлим у реки, полощущей

Цветные бусы фонарей.

Я доведу тебя до площади,

Видавшей отроков-царей…

Мальчишескую боль высвистывай,

И сердце зажимай в горсти…