Китай, Россия и Всечеловек

Сатори – это новое раскрытие того же мира, постижение вещей как они есть, в их таковости (соно мама), вне форм, привнесенных сознанием. Просто «распускается цветок ума». Или, как говорит проповедник дзэн Дайсэцу Судзуки, когда умственная интеграция достигает предела, возникает нейтральное состояние сознания, но умственная энергия не подавлена, она отпущена на свободу. Иначе говоря, состояние мусин («не-ума») означает отсутствие не мысли, а преград на ее пути. Подобное состояние ума трудно передать словами. Отсюда – путь иносказания, безмолвия. Можно сказать, в данном случае доведена до предела даосская и буддийская склонность к молчанию. Не нужны слова, понимание достигается на ментальном уровне, при непосредственной передаче мысли «от ума к уму», «не выражая ее в тексте» – фурю мондзи, как говорят японцы. «Истина вне слов» – известный дзэнский постулат. В дзэн находят воплощение мысли Лао-цзы: «Дао, [которое] может быть дао, не есть постоянное дао», «Дао туманно и неопределенно». Дао не поддается формальной логике, потому что оно бесформенно, неделимо, прерывно и непрерывно, изменчиво и неизменно одновременно. В таком случае как изъясняются китайцы и японцы? Как можно передать неуловимое? При ощущении текучести мира и категории мышления становятся подвижными, многомерными.

В начале статьи говорилось о том, что психофизическая картина мира проецируется на сознание, оказывает влияние на стиль мышления. В свою очередь, структура или форма мышления не может не сказаться на структуре языка, языка не только как лингвистической категории, но, скажем, как типа отношения, формы выражения, языка культуры, языка общения и т. д.

Представление об особом типе связи единого и единичного, о вселенной как океане и феноменальном мире как его всплеске, о миге как сжатой вечности, о точке как свернутой вселенной по-своему структурировало сознание. Подобный тип связи «Одно во всем, и все в Одном» порождает тот тип логики, который японцы называют «трехполюсной». В отличие от дихотомической диалектики Гегеля – «тезис, антитезис, синтез», когда остается один из элементов или оба отрицаются, – назначение «трехполюсной логики», по мнению японцев, состоит в том, чтобы сохранить единство разного. В ней нет дихотомии – «белое или черное»; «белое» в одном отношении может быть «черным» в другом. Единство достигается не соединением элементов, а их переходом на новый уровень. Японский философ Танабэ Хадзимэ (1885–1962) называл данный тип логики «абсолютной диалектикой». По мнению современного философа Тэранака Хэйдзи, подобная логика, «диалектика абсолютного ничто», более всего соответствует традициям национального мышления японцев.

Этот тип логики формировался под влиянием буддийских текстов. «Алмазная сутра», например, характеризуется таким ходом мысли: А = не-А = А, или А не есть А и потому есть А (с точки зрения формальной логики абсурдное утверждение): «Существа, существа, Субхути, обо всех них Татхагата говорил как о несуществах. Поэтому говорят: „Существа“» (§ 21); «Благие дхармы, благие дхармы, Субхути, Татхагата говорил о них как о не-дхармах. Поэтому говорят: „Благие дхармы“» (§ 23). Если следовать этой логике, то первая фраза «Дао дэ цзина» прозвучала бы: «Явленное дао не есть постоянное дао, потому есть постоянное дао», равным образом следовало бы сказать: инь не есть ян, и потому есть ян. Здесь снимается дистанция, достигается позиция «противоречивого тождества» или неразличения противоположностей. То, что на уровне обыденного сознания – А, то на уровне просветленного сознания – может быть А, может быть не-А. Вернее, происходит скачок на другой уровень недихотомического мышления, где все едино – «это есть то» (тат твам аси), стало быть, не-А есть А. (Любопытно, что переводчик «Алмазной сутры» М. Мюллер переставил 32 ее отрывка по смысловому значению, в логической последовательности. Но тем самым разрушил структуру сутры и в какой-то мере свел на нет ее назначение. Тексты такого рода – не инструмент познания мира, а возможность медитативного проникновения в суть. Именно благодаря разрыву логической, причинно-следственной связи, которую восстановил переводчик, преодолеваются уровень конвенционального знания, достигается самадхи. Но это особая тема.)

Литература

1. Григорьева Т. П. Махаяна и китайские учения // Изучение китайской литературы в СССР. М., 1973.

2. Роси [Лао-цзы]. Тюкоку котэн сэн // Сочинения китайской классики, т. 6. Токио, 1968.

3. Древнекитайская философия, т. 1, 2. М., 1972, 1973.

4. Эки («Книга Перемен»), Тюкоку котэн сэн, т. 1. Токио, 1966.

5. Шуцкий Ю. К. Китайская классическая «Книга Перемен». М., 1960.

6. Glasenapp Н. von. Buddism a non-Theistic Religion. L., 1970.

7. Stcherbatsky Th. The Conception of Buddhist Nirvana. Len., 1927.

8. The Lankavatara Sutra. Tr. by Suzuki. L., 1966.

9. Conze B. Buddhism. It Essence and Development. L., 1962.

10. Anesaki M. The History of Japanese Religion. Tokyo, 1972.

11. Малявин В. В. Жуань Цзи. М., 1978.

12. Померанцева Л. Г. Поздние даосы о природе, обществе и искусстве. М., 1969.

13. Позднеева Л. Д. Атеисты, материалисты и диалектики древнего Китая. М., 1967.

14. Essays in Zen Buddhism. First Series by D. T. Suzuki. N.-Y., 1961.

15. Дайгаку. Тюё (Великое учение. Середина в постоянстве). Тюкоку котэн сэн // Сочинения китайской классики, т. 4. Токио, 1967.

16. Кёрайсё (Записки Кёрая). Токио, 1971.

17. Носэ Асадзи. Дзэами дзюрокубусю хёсяку (Комментарий к 16 сочинениям Дзэами), т. 1. Токио, 1958.

18. Малявин В. В. О понятии «цинтань» (к вопросу о формировании общественной мысли в Китае III–IV вв.) // Пятая научная конференция «Общество и государство в Китае»: Тезисы и доклады, ч. 1. М., 1974.

19. Conze В. Vajracchedica Prajnaparamita Sutra. Roma, 1957.

20. Розенберг О. О. Проблемы буддийской философии. Пг., 1918.

21. Зелинский А. Н. Идея космоса в буддийской мысли // Страны и народы Востока: вып. 15. М., 1973.

22. Terminologia Indica, 1. Tartu, 1967.

23. Радхакришнан С. Индийская философия, т. 1. М., 1956.

24. Stcherbatsky Th. The Central Conception of Buddhism and the meaning of the word «Dharma». Len., 1923.

25. Encyclopaedia of Buddhism. Vol. 2. Colombo, 1966.

Востоко-Запад

Итак, одни следовали Срединному Пути, естественному порядку вещей, не навязывали ему свои правила; другие, напротив, не считались с объективными законами Вселенной, поклонялись своим богам, как они их понимали, или «богоравному» человеку. Нынешняя техногенная цивилизация, заворожив человека, оттеснила его на периферию; стала развиваться сама по себе, не принимая во внимание то, что в действительности ему нужно и что обездушенная материя ему не может дать. Те, кому доступно происходящее, говорят об «ужасе истории», повергающей человечество в пучину; другие возлагают надежду на конец истории, на прорыв в иной мир. «История есть неудача духа, в ней не образуется Царство Божие, – признавал Бердяев. – Но без этого не была бы до конца испытана свобода человека». Бог же действует только в свободе. «Конец истории есть освобождение от власти конечного и раскрытие перспективы качественной бесконечности, то есть вечности».[171 - Бердяев Н. О рабстве и свободе человека, с. 221.]

В стремлении сохранить жизнь наука переходит от частных законов к поиску Целого (что и сближает ее с духовными учениями Востока и Запада). Синергетика открывает сущностное двуединство нелинейного мира, процесс самоорганизации, квантовое действие, фрактальность сущего. Достаточно исчерпать любое малое явление, чтобы понять любое большое, ибо все организовано по единому принципу (голограммы), и это не только не мешает, но дает отдельному возможность самоосуществиться (как и китайский закон ли – одновременно универсальный и уникальный). Единое являет себя в неповторимой форме единичного. Такое направление мысли в корне меняет психологию человека, поворачивает его к себе, к поиску внутренней причины, а не внешних обстоятельств.

Тем не менее, насколько я могу судить, наука до сих пор не может объяснить природу одного лишь атома, хотя и признала в нем «планетарную модель». Другое дело поэты: «Мы не решились бы заставить атом поклоняться Богу, если бы это не было в его природе» (Н. Гумилев). Или ученые-интуитивисты, одаренные способностью к прозрению: «Ни один атом вселенной не избегнет ощущений высшей разумной жизни… Причина создала вселенную, чтобы доставить атомам ничем не омраченное счастье. Она поэтому добра».[172 - Циолковский К. Э. Воля вселенной. Неизвестные разумные силы, с. 6–7, 30.] Это, конечно, Циолковский, и вряд ли кто из русских космистов не согласится с ним. (Такое отношение можно сравнить с буддийской дхармой, устремленной к блаженному покою, и с онтологическим принципом Конфуция – жэнь: со-чувственное отношение всех вещей друг к другу, что заложено в изначальной природе и проявляется человеком; иероглиф жэнь: «человек» и «два» свидетельствует об этом.) Циолковский приходит к этим мыслям не потому, что изучал санскрит и писал о Нирване, а потому, что Природа насыщена духовными энергиями. И это было упущено наукой, разделившей дух и материю, что помешало ей постичь природу того и другого, природу Целого.

Видимо, до сих пор что-то мешает целостному взгляду, существует некое логическое препятствие на пути к новому мышлению, и оно, действительно, не может появиться, пока не изменится структура сознания. Но Время поджимает, бросает вызов: или человек познает себя и через себя все остальное, или исчезнет. Пророчество «времени уже не будет» можно понимать по-разному. Времени больше нет, ибо оно переходит в вечность (как у Достоевского: «Когда весь человек счастья достигнет, то времени больше не будет, потому что не надо»). Или времени больше нет, ибо оно сколлапсировало, самоистребилось от бездумных действий людей.

В предчувствии надвигающейся катастрофы мысль обостряется, приходит осознание того, что не человек продиктовал Вселенной ее законы и что нет другого выхода, как понять эти законы и действовать в согласии с ними или исчезнуть. Отсюда взрыв интереса к Дао (чуть ли не самое ходовое слово) и «Книге Перемен» (одной из самых издаваемых в последние годы). Естественно, и «Дао дэ цзин» Лао-цзы не обходят вниманием. Не оттого ли такой интерес к китайским учениям, что они содержат в себе то, к чему устремлена современная наука? По крайней мере, «кванты» или «фракталы» были уже известны в древности, только назывались иначе. Уже в IV веке до н. э. в «Центрированности» (Чжун) видели Основу Поднебесной («Чжун-юн»). В более развернутом виде это сформулировал чаньский патриарх Сэн Цань: «Одно во всем и все в Одном». И не оттого ли столь велик интерес к японскому искусству, где с древних времен ценили извечную Красоту преходящего, явленного в одном миге: «один цветок лучше, чем сто, передает цветочность цветка».

Напомню самое короткое и вместе с тем исчерпывающее определение Дао в «Сицычжуань»: «Одно инь, одно ян и есть Дао. Следуя этому, идут к Добру (Шань)». Еще раз обратим внимание на то, что инь-ян не существуют друг без друга: они взаимопроницаемы. И этот универсальный закон действует на всех уровнях макро– и микромира, обеспечивая жизнедеятельность целого (в отличие от греческой модели единства и борьбы противоположностей, инь-ян не могут вступать в борьбу, следуя друг за другом, как солнце и луна). Каждая наука, будь то биология, химия, физика, обнаруживает действие закона инь-ян.

Проявляют интерес к восточному знанию – в поисках недостающей половины. Две половины, восточная и западная, не могут совпадать в принципе: две одинаковые половины остаются половиной. Я уже упоминала, что последние открытия в науке (принцип дополнительности, квантовая теория, законы синергетики) во многом совпадают с тем, что изложено в древнекитайских учениях. Можно сказать, восточное и западное знание, имея в виду методику, соотносятся как созерцательное инь, Недеяние и аналитическое ян, Действие. (Естественно, я обращаюсь к тому аспекту проблемы, над которым размышляла не одно десятилетие, рассматривая Восток-Запад как естественный тип связи, который дает о себе знать на любом уровне, – не в физическом или географическом смысле, а в психологическом или метафизическом.)

Если принять во внимание, что функциональная асимметрия есть закон Целого, то Восток и Запад не могут совпадать по определению, то есть на функциональном уровне призваны дополнять друг друга как два модуса единой Вселенной. Изначально две стороны соединены, не могут быть подобны и не могут обходиться одна без другой, ибо взаимонеобходимы, как вдох-выдох, прилив-отлив. В процессе их взаимодействия реализуются потенции обеих сторон и внутреннее свойство каждой вещи. От их правильного взаимодействия зависит благополучие Целого. (Там, где нарушается правильное взаимодействие Востока с Западом, начинается борьба Юга с Севером.)

Таким образом, непреходящий интерес к теме Востока и Запада не случаен. Есть в этом некая мировая загадка, решение которой поможет человеку разобраться не только в ходе мировых событий, но и в себе самом (Восток и Запад есть в каждом человеке), скоординировать свое поведение с мировым Порядком, в существовании которого не сомневались мудрецы Востока и Запада. При первом же знакомстве с японской и китайской культурой меня поразила некая зеркальная наоборотность во всем, начиная с устройства дома и быта, кончая письменностью. Алфавитная система свидетельствует о горизонтальном, линейном мышлении, о наличии точки отсчета для последовательного причинно-следственного ряда. Иероглифическая письменность сопряжена с нелинейным мышлением: восходящая вертикаль соединяет Землю с Небом, каждый знак – с Единым. Все исходит не из первосущности-архе, а из полноты непроявленного мира.

Чем более я углублялась в восточные учения, тем более убеждалась в несоответствии Китаю и Японии греко-римской модели, породившей европейский тип цивилизации. И в этом несовпадении была своя Необходимость: Восток и Запад выполняли разные задачи, чтобы было с чем встретиться, поделиться друг с другом. Однако это предопределение может осуществиться, когда сознание избавится от мании как уподобления, так и противостояния. С этого я начала свои восточно-западные сюжеты: «Принимать нормы, выведенные на основе европейского опыта, за всеобщие, абсолютные – значит препятствовать собственной цели, если эта цель – сближение народов. Наше признание Востока заключается не в признании за ним права походить на нас, а в признании за ним права на собственные ощущения… откровения и принципы, которые не исключают существования противоположных, а предполагают, дополняя их, как две стороны одного процесса дополняют друг друга.

Формула „Запад есть Запад, Восток есть Восток“ так же неверна и одностороння, как формула „Восток и есть Запад, Запад и есть Восток“. Наше время подсказывает: „Нет Востока без Запада и нет Запада без Востока“ – одно необходимо другому, одно неотъемлемо от другого, одно помогает другому осознать себя».[173 - Ст. «Читая Кавабата Ясунари» // Иностранная литература, 1971, № 8, с. 190.] (Но имеем то, что имеем.)

Я, однако, не отступила и в последующие годы доказывала, что лишь разные пути ведут к Единому. В основе западного мышления лежит Единица (греческая монада), а в основе восточного Ноль (Пустота-Шунья, Небытие-У). Изначальная Единица предполагает последовательный, линейный ряд, располагающий к дискурсивному, экстравертному типу мышления, что не могло не сказаться на характере логики и на ритмах истории. В основе восточного или буддийского типа мышления – Ноль, полнота непроявленного, недуальная модель мира, непротивопоставление одного другому. И это не могло не сказаться на психологии людей. Как думает человек, так и творит свою историю. В Китае история развивалась под стать мировоззрению, без крутых поворотов, скачков. Если для Запада характерна последовательная смена доминирующих форм сознания: мифологического, религиозного, научного, наконец, ближе к нашему времени – интеграция трех форм, то для китайской исторической и культурной парадигмы характерен скорее одновременный или параллельный тип связи одного с другим. Так или иначе, в первом случае мы имеем прерывный, скачкообразный тип развития (по закону отрицания отрицания). Во втором непрерывный, равномерный – самовоспроизводство Изначального образца. Восточный путь можно изобразить волной, в некоторых случаях затишьем. Западный – корпускулой, историческими квантами, выбросами накопленной энергии. Но, может быть, именно поэтому возможным оказалось мировое ткачество?

Если Логос – Огонь, то Дао – Вода. Свойство Огня – необратимость. Огонь по прямой восходит к Небу. («По прямому пути, – говорит Платон, – Бог приводит все в исполнение, хотя по природе своей он вечно обращается в круговом движении». Притом «за ним всегда следует правосудие, мстящее отстающим от божественного закона» (Законы, 716 А-Б). Дао же обратимо, движется туда-обратно (шунь-ни): «Возвращение есть действие Дао». Логос-огонь, «созидая сущее из противоположных стремлений», не возвращается к Основе, отсекает прошлое (до поры до времени, пока не впадает в «ренессанс»). Огонь – очищающий и карающий, поднимаясь ввысь, само-сжигается. Путь жертвы. Дао уравновешивает, не требует жертвы, не допускает существования одного за счет другого, наращивает созданное на ту же Основу.

Если асимметрия и двуединство – закон Целого, он не мог не сказаться и на восточных странах, Индии и Китае. Можно представить разницу трех путей: западного, китайского и индийского – тремя моделями. Западная – предельно динамичная (взрыв структуры вследствие столкновения противоположностей и замена ее другой: белое или черное). Китайская – умеренно динамичная (инь убывает, ян прибывает, ян убывает, инь прибывает; как в природе смена дня и ночи: белое станет черным, черное – белым, и наоборот). Это способствовало устойчивости китайской системы отношений, мало изменившейся за прошедшие тысячелетия. Нединамичная или внутренне динамичная индийская модель (белое и есть черное), система отношений отличалась стабильностью (по крайней мере, до вторжения англичан).[174 - См. Махаяна и китайские учения (попытка сопоставления) // Изучение китайской литературы в СССР. М., 1973.] Каждый Путь решал свою задачу. Динамизм греков, привычка не оглядываться назад чреваты односторонностью, утратой равновесия, но вместе с тем прорывом в сфере науки и искусства. Другое дело, что всякая односторонность конечна, и та цивилизация, которой греки положили начало, пришла в тупик, и теперь мыслители Запада ищут ей альтернативу. Китайская цивилизация, полагаясь на естественный ритм, отличается устойчивостью и скорее будет идти по возрастающей, учитывая ошибки и достижения Запада. Что касается Индии, то ее спокойствие было нарушено вторжением и разделом, но ее духовные учения, прежде всего буддизм, не подвержены разрушению, находят пристанище и в современной науке.[175 - Много сопоставлений с индийским материалом в книге Ф. Капра «Дао физики», перевод на русский, СПб., 1994.]

Универсальности закона Дао, взаимодействующих инь-ян, автор этих строк посвятила статью «И еще раз о Востоке и Западе», которая была написана в неожиданном для того времени ракурсе: сопоставление правого и левого полушария как двух модусов развития. (Главному редактору Н. Т. Федоренко стоило немало мужества опубликовать эту работу, которая не могла не раздражать «однополушарных».) И начало совершенно мирное, для наших дней обычное: «Само время поставило человека перед необходимостью искать глубинные связи всего со всем, проникать в те скрытые закономерности, которые позволяют понять происходящее и предвидеть будущее».[176 - «И еще раз о Востоке и Западе» // Иностранная литература, 1975, № 7, с. 242.] Человек возвращает себе то, что ему принадлежит, но по каким-то причинам было предано забвению. Все имеет восточную и западную сторону, человек тем более. Я опиралась на Чжуан-цзы и Гегеля: «Единство и различие — это звучит бедно и жалко по сравнению, например, с великолепием солнца, с востоком и западом… Восток и запад присущи каждой вещи».[177 - Гегель. Работы разных лет: в 2 т. М., 1971, т. 2, с. 554.]

Но если все двуедино, целостность имманентна сознанию, то не может не измениться его структура. И действительно, происходит поворот от линии, все более удалявшей от идеала, к точке, которую начинают воспринимать не как «начало линии» (по Аристотелю, «единица – начало числа, а точка – начало линии»; Топика 1, 18), а как центр Бытия. (Прежде чем появиться квантовой теории, само сознание должно было обрести квантовую структуру.) Если точку воспринимают как центр Бытия, значит, восстанавливается вертикаль, соединяющая каждую сущность с Единым, что и придает ей неповторимость, а жизни смысл. Происходит прорыв в линейном, историческом времени. «В истории есть прерывность. В истории есть метаистория, которая не есть продукт исторической эволюции».[178 - Бердяев Н. О рабстве и свободе человека, с. 217.]

В 1975 году я впервые прочла о функциональной асимметрии правого и левого полушария человеческого мозга. (С тех пор прошло около 30 лет и никого этим не удивишь, а тогда это было внове.) Многие признаки говорили о том, что восточная культура сопоставима с правополушарной (более древней, следующей закону Единого, явленного в единичном), которой соответствует образное, «иероглифическое» мышление. Западная более соотносима с левополушарной – аналитической, дискурсивной, с понятийным мышлением. Но как иначе Запад и Восток могли бы самопознаваться друг в друге, если бы были подобны? (Стоит вспомнить мысль Эмпедокла: соединение подобного, «однородного» ведет к Вражде, Ненависти (Нейкосу), а соединение разнородного есть выражение Любви, Дружбы (Филии). А в даосском памятнике «Хуайнаньцзы» (2 в. до н. э.) сказано: «Если исходить из подобия, то вся тьма вещей обитает в одной клети».)

Если осознать высшую Необходимость несходства, то отпадут вековые споры европоцентристов и востокоцентристов: обе стороны равно необходимы для нормальной жизнедеятельности Целого, и человека, и человечества. Не разница должна исчезнуть, а неравенство, непонимание, предубежденность. И аналитический, дискурсивный тип мышления не может исчезнуть, но может соединиться с недостающей половиной, интуицией.

Сколько меня ни отговаривали (мягко говоря), я продолжала свои поиски, опираясь на поддержку физиков, синергетиков, в частности Сергея Павловича Курдюмова, осознавшего близость современной физики буддизму и китайским учениям. Таков закон Пути: все неявное становится явным. В книге «Дао и Логос» я попыталась показать, как плетется мировая Ткань: Логос являет Основу, Дао – двигаясь по спирали, выполняет роль утка. Но есть еще Великое Дао, невидимое, которое предопределяет Пути, ведущие к Единому. Как сказано во второй главе «Хуайнаньцзы»: «Дао имеет основу и уток, ветви и завязи. Овладевший искусством Единого связывает в одно тысячу веток… Поэтому он может нести на голове Великий круг (небо), ступать по Великому квадрату (земле); глядя в зеркало Высшей чистоты, видеть Великий свет». И тогда, когда «тьма вещей разбилась на сто родов, каждое получило свою основу и свой уток, свой порядок и свое место».[179 - Цит. по: Померанцева Л. Е. Поздние даосы. М., 1979, с. 132, 139.]