Двоемирье. Книга 5. За отражением

И впрямь, ничего невыполнимого. Он за тем и приехал сюда, чтобы во всем разобраться. Но…

– А какое второе условие?

– Не рассказывать Мариссе того, что узнаешь.

– Но почему? – Стиф не смог сдержать негодования. – Она же Ваша помощница, зачем что-то утаивать от нее?

– Мне? Незачем, тут ты прав. А вот тебе… Точно хочешь, чтобы она узнала, кто ты на самом деле?

От этих слов мороз пробежал по коже, и даже очаг рядом не спасал.

«А Вы что об этом знаете?» – чуть было не выпалил Стиф, однако вместо этого спросил совсем другое:

– Значит, Вам я могу доверить свою тайну? С чего бы?

– Это вовсе не вопрос доверия. – Кажется, профессора его сомнения совсем не удивили. – Всего лишь сделка. Расскажешь мне частичку того, что знаешь, чтобы узнать гораздо больше. Я подскажу, как.

– Идет. Пусть это остается между нами. – На миг показалось, что огонь в очаге стал зеленоватым. – Я слышал там совсем не то, что она. Разбитое стекло. Зеркало… одно из зеркал. Это сложно объяснить, но… как будто это наш мир разлетелся на осколки. Если так будет, если его место займет другое отражение… я не знаю, получится ли исправить на этот раз.

– Хочешь сказать, ты видел, что все могло сложиться иначе?

Стиф прикусил губу, поняв, что сболтнул лишнего, но отрицать уже не было смысла. Только попытаться немного сгладить правду.

– Раз за разом, один и тот же сон, только всегда чуть-чуть иначе. Все они одновременно, и только один вариант не становится в конце концов кошмаром.

Кажется, удалось, даже почти не соврать. Умолчать об одном: это вовсе не сны, все гораздо серьезнее, чем может показаться. Будет серьезнее, если правильное зеркало разобьется.

– И ты боишься, что кошмар сбудется? – Профессор указал на очаг. – Он подскажет, как этого не допустить. Если сумеешь понять, что говорит огонь. Разобрать его шепот. А ты непременно сумеешь.

«Мне бы такую уверенность», – мысленно хмыкнул Стиф, но все-таки уселся на пол около очага и стал вглядываться в отсветы пламени. Вслушиваться в его тихое потрескивание, которое будто что-то нашептывало. Убаюкивало. А золотой свет огня отражался зеленым от блестящей мозаики. От каждого ее кусочка. Каждого осколка. Будто от сотни маленьких зеркал…

…или лишь от одного, перед которым Стиф стоял. Круглого и очень старого, почерневшая от времени рама вся покрыта царапинами.

В отражении он не увидел себя. Только густой туман, мешающий разглядеть хоть что-то.

Нет, не туман. Дым от костра – это Стиф понял по уже знакомому легкому потрескиванию. Подул на зеркало ради интереса, сработает ли. Там, за стеклом, в тот же миг порыв ветра разогнал клубы дыма. Совсем чуть-чуть, но достаточно, чтобы увидеть четыре силуэта вокруг костра. Танцующих… нет, парящих над землей.

Стиф поморгал – от дыма слезились глаза – но и после этого видение не исчезло. Зато теперь стало ясно, что силуэты эти, маленькие, лохматые, с огромными ушами, больше напоминавшими крылья, не могли принадлежать людям. Зато говорили они вполне по-человечески, хоть и на незнакомом языке. Монотонно, все четверо почти одновременно, но не одно и то же. Словно пытались переспорить друг друга, не повышая голоса. Стиф подошел ближе в надежде разобрать хоть слово. Приложил ладонь к зеркалу.

Неизвестные смолкли так же одновременно. Повернулись к Стифу, и теперь он смог увидеть сквозь дым их огромные, сине-зеленые глаза на пол-лица.

Волной ярости его отбросило назад, и кто-то невидимыми руками схватил за горло. Стиф судорожно попытался сделать вдох, но не смог. Ноги подкосились. Единственное, что удалось – нашарить на земле что-то круглое, напоминающее камень. Стиф не стал долго раздумывать, швырнул найденное в зеркало за мгновение до того, как потерять сознание. Но увидеть, как по краю стекла пошла трещина, он все же успел…

…Удар по щеке, еще один. Не открывая глаза, Стиф отполз, насколько смог, пока не уперся спиной в стену.

– Тише, тише, – послышался успокаивающий голос профессора.

Только теперь Стиф разглядел его обеспокоенное лицо. Спросил еле слышно:

– Что со мной было?

– Думал, это ты расскажешь.

– Нет, – Стиф решительно замотал головой, и профессор разочарованно вздохнул.

– Может, в другой раз. Кажется, для начала это было слишком.

***

«И что ты нам сделаешь?» Этот вопрос Аурика ясно видела на лицах всех собравшихся на очередной перекур в отделенном тонкой перегородкой закутке цеха. Внутренне сжалась. Отчитывать работяг, половина из которых по возрасту близки к ее родителям, а вторая половина – к брату, совсем не входило в ее планы, когда пришла работать на завод.

В мыслях промелькнула такая приятная идея: плюнуть на все и начать, как Джей, работать на себя. Внутренний голос, так похожий на голос куратора, напомнил:

«Прежде чем стать самостоятельными, вам необходимо набраться опыта».

Чего этим пятнадцати разгильдяям, поставленным Аурике в подчинение, было не занимать, так это опыта. Вот и смотрели на нее, как на пустое место. До чего же это бесило!

– И кто из вас придумал устроить этот саботаж? – Она едва не сорвала голос, пытаясь перекричать шум работающих станков. – Вам придется…

– Ой какие наша Куся слова умные знает, – прервал ее, издевательски сюсюкая, рябой Дирк. Выпустил в воздух, чуть ли не в лицо Аурике, струйку жутко вонючего дыма, из-за которого она закашлялась. Понимал, видимо, что заменить такого мастера просто некем, вот и обнаглел окончательно. – Мы-то академиев не кончали, может растолкуешь, о чем ты?

«Растолковать, значит?» – Аурика выхватила папиросу из рук Дирка так быстро, что он и опомниться не успел. Только мог смотреть, как она бросила папиросу на пол и с победным видом раздавила ее носком туфли.

– Ладно, скажу по-вашему. Если до конца декады этот гребаный заказ не будет выполнен, нас всех оштрафуют нахрен. Так что хорош тут прохлаждаться, вперед, за работу.

Рабочие переглянулись. Еще мгновение, и рассмеются в лицо. Так показалось вновь сжавшейся в комочек Аурике. Но они смолчали. Только Дирк недобро ухмыльнулся.

– Уже лучше, но надо тебе еще потренироваться, а мы поможем. – Остальные радостно его поддержали. Даже Колтер, единственный из них, кого можно терпеть. Это было обиднее всего. Молча слушал, пока Дирк продолжал свою откровенно издевательскую речь. – И ты сказала «нас», но мы-то тут каким боком? Нам как падали монеты в карман, так и будут, работать-то мы не отказываемся. А что в срок не укладываемся – так это ж вы, управление, сроки выдумываете, вот и как выкрутиться, тоже придумаете. У тебя все? Тогда мы пойдем, работа не ждет.

Аурика слушала это, и с каждым словом чувствовала себя все больше оплеванной. Настолько, что хотелось взять салфетку и вытереть лицо. Оставалось только смотреть вслед выходящим рабочим. О чем-то шушукаются, но слов в окружающем грохоте не расслышать.

Хотелось колотить по стене со всей силы. Не обращая ни на что внимания. Пока не треснет стена, или пока не разобьет руки до крови, не важно. Одно останавливало: некоторые стены не пробить, как ни старайся.

– Ты всегда будешь для них чужачкой. – Голос Колтера заставил поднять взгляд.

Невольно шмыгнувшая носом Аурика вытерла его ладонью, сделав вид, будто дело в пропитавшем тут все запахе курева.

– Для них? – возмутилась она. – Ты стоял рядом, и ни слова против не сказал. Значит и сам так думаешь, не прикидывайся добреньким.

– А начни я с ними спорить, это бы помогло? Да щас. Они… то есть мы слишком давно друг друга знаем, слишком многое прошли, а тут вдруг присылают какую-то соплюху командовать. Так что не советую на них гавкать, толку не будет. Да ты и сама знаешь.

«Еще как знаю», – мысленно согласилась Аурика. Но какой от этого прок? Она вздернула подбородок, спросила с вызовом:

– Если у тебя есть другие варианты, так поделись, я готова внимательно выслушать.

Разве сможет он предложить что-то толковое? Разумеется, нет. А значит, такими темпами новые переговорники повышенной мощности для граниумных рудников не будут выпущены в срок. На днях придет комиссия из отдела науки, они это непременно поймут. И тогда… ей обязательно выпишут штраф. И выговор. Может и вообще выгонят с работы за профнепригодность. С такой репутацией даже на себя работать вряд ли получится. Кто захочет связываться с тем, кто не способен выполнить заказ вовремя?

Ну почему Колтер просто не уйдет и не оставит ее прореветься хорошенько, пока никто не слышит?