Венец Фемиды

едва-едва,
потом забегал,
взволнованный,
четкий.
Теперь и он и новые два
мечутся отчаянной чечеткой.

Рухнула штукатурка в нижнем этаже.
Нервы —
большие,
маленькие,
многие! —
скачут бешеные,
и уже
у нервов подкашиваются ноги!?[1 - Маяковский В. Облако в штанах.]

Да, именно так! Руслан вскочил и принялся ходить по комнате: от двери к окну, от стены к стене, пытаясь утихомирить скачущие нервы.

Стало еще хуже.

Не в силах больше полосовать тесное пространство квартиры, он вышел на улицу и бесцельно шагал почти до утра, каждые полчаса набирая номер Агаты. Понимал, что бесполезно: если бы могла, сама бы позвонила, – но надежда была сильнее рассудка.

Когда стрелки проскочили отметку пять, Руслан вернулся домой. Он отмотал по пустым ночным тротуарам километров пятнадцать, а то и больше, и теперь тело настоятельно требовало отдыха.

Едва умывшись, он рухнул на кровать и забылся мрачным сном, как в тине утонул. Утонул, пропал, ушел на вязкое илистое дно. Но туда, по крайней мере, не пробивались ни колющие мысли, ни душная тревога.

* * *

…И вдруг на темно-темно-сером фоне очертился черный-черный силуэт. Мужской. А через секунду под потолком вспыхнул яркий свет, ужалив глаза.

Я зажмурилась, но испугаться не успела. Мой мозг примитивно обрадовался существованию света. А когда мужчина произнес: «Ну здравствуй, Агата», – мозг обрадовался тому, что в мире существуют звуки.

И лишь несколькими секундами позже он принялся соображать. Впрочем, ничего гениального не выдал. Лишь констатировал банальность: «Агата, тебя заперли в каком-то темном помещении, и сейчас ты узнаешь, кто и зачем. Потому что сюда пришел как раз тот человек, который это сделал».

– Здрасте, – ответила я, прикрывая глаза ладонью. – А свет можно приглушить?

Мужчина издал короткий смешок, сунул руку куда-то вбок, и интенсивность освещения плавно понизилась.

Я выглянула из-под ладони. Передо мной стоял плотный высокий мужик – таких называют «верзила» – лет сорока пяти. Загорелый, коротко стриженный, волосы с легкой проседью. В серых джинсах, в серой же, на полтона светлее, рубашке с закатанными рукавами. Глаза тоже серые. Обычные, никакого там стального оттенка, как пишут в романах, я не приметила. Лицо простое. Симпатичное. Пожалуй, неглупое. Не то чтоб доброе, но и не злое. Усталое. Понятно, он не огород полдня копал – нет, это усталость экзистенциальная. Плод разочарований и ошибок.

Главное, внешность его у меня страха не вызвала. С некоторой натяжкой ее даже можно было бы назвать располагающей. Однако он зачем-то запер меня тут, в подвале. Да еще оставил в полной темноте на полке, где хранятся консервы! Ничего располагающего в этом факте я не усматривала.

– Вот ты и пришла ко мне, – произнес он, улыбаясь.

– Это не входило в мои планы, – сухо заметила я.

– Конечно. Зато входило в мои.

– Так пусть выйдет.

– Что? – не понял дядя.

– То, что входило. В ваши планы.

Он снова хохотнул.

– А ты шутница.

– Мне тоже надо выйти. Домой пора, меня ждут, – деловито добавила я, хотя отлично понимала, что никакого эффекта мои слова не возымеют. Но я категорически отказывалась бояться этого дядьку, что бы он ни затевал. И очень старалась ему это продемонстрировать.

– Конечно, ждут. Твой дружок… Руслан, да, так его зовут? И бабушка. Анастасия Афанасьевна.

– Вы хорошо осведомлены.

– Врага надо знать в лицо, – кивнул верзила.

– А я ваш враг? – искренне удивилась я.

Он покачал головой с таким видом, будто я сморозила глупость.

– Как я могу быть врагом человека, с которым незнакома? – пожала я плечами.

Похоже, отвечать он не собирался, и я продолжила:

– Зачем же вы меня похитили? Раз вы все обо мне разузнали, вам должно быть известно: денег у нас нет. Если вы рассчитываете на выкуп, то вы… плохо рассчитали. Точнее, просчитались.

– А на стрелка тебе хватило, – вдруг произнес верзила, усмехнувшись. – Так что не прибедняйся.

О чем это он?

Лицо мое, надо думать, выразило недоумение, однако теперь мужик улыбался прямо до ушей.

– Или ты все-таки выучилась? Стреляла сама?

– Куда? – оторопела я.

– Не куда. А в кого.

– В кого? – тупо повторила я.

Улыбка сползла с его лица, губы схлопнулись, как двери лифта.

– А это уже не смешно.

Я не ответила. Что тут сказать?

И мой похититель молчал, рассматривая меня с каким-то непонятным удивлением. Будто это я забралась тайком в его подвал красть шпроты, где он меня внезапно застукал, а вовсе не сам он меня тут запер.

Я не стала нарушать молчание первой. Хотя было страшно и очень хотелось спросить, зачем он меня похитил, что собирается со мной сделать. Но я чувствовала: вопросы бессмысленны. Наступит момент – он сам скажет.