Золотые нити судьбы

– Ну а теперь будем баиньки, как хорошая девочка! – весело произнес анестезиолог.

– Спокойной ночи, малыши! – ответила она, чувствуя, как по вене левой руки течет что-то горячее и хмельное.

– Ну, кому «спокойной ночи», а кому работа! – хмыкнул анестезиолог.

Это последнее, что она услышала за этот жуткий, нескончаемый, трудный день.

Вторник, продолжение

Ксюша прижалась к мужу, потрясенная. Живое воображение всегда ставило ее на место жертв, даже когда она смотрела фильм или читала книгу, – вот и сейчас ей на мгновение показалось, что чьи-то сильные и недобрые руки толкают ее на край скалы, под которой сияло озеро, отражая невинную голубизну неба… Голова ее закружилась, словно она уже летела с высоты двенадцатиэтажного дома вниз, в голубой холод, и знала, что спасения нет…

Она схватилась за Реми, который крепко обнял ее. Он знал, что жена его впечатлительна, и сомкнул вокруг нее свои сильные загорелые руки.

– Пойдем, – произнес он через некоторое время.

– Куда?

– Попробуем расспросить жителей ближнего городка, Вилльгарда: чтобы попасть на скалу, нужно проехать или пройти через него. Девушку могли в городке заметить, обратить на нее внимание – она яркая, красивая. И слово «виль» в ее записке могло относиться как раз к нему, к Вилльгарду!

– Пойдем, – Ксюша высвободилась из рук мужа. – Только… Погоди минутку!

Она сорвала несколько скромных лазоревых цветков, названия которых она не знала, росших на горе там и сям, и бросила их в лазурную воду, как в могилу.

После чего Реми, взяв жену за плечи, увел ее со скалы.

В каждом жилом образовании – будь то отдельная деревушка или двор из нескольких домов в мегаполисе – непременно находится наблюдатель за жизнью соседей и прохожих. Реми называл таких особей «консьерж», вне зависимости от пола. Да и то, во французском языке слово звучит одинаково – меняется только артикль перед ним, женский или мужской.

Настоящий консьерж наблюдает за передвижением жильцов и их гостей, потому что работа у него такая. Тогда как добровольный наблюдатель является «консьержем» исключительно в силу повышенного интереса к жизни за окном. Портрет его незамысловат: обычно человек ограниченный, без кругозора и образования, обладающий достаточным количеством свободного времени и не знающий, на что его потратить. В основном, конечно, время уходит на телевизор, но сериалы тоже приедаются, и «консьерж» принимается наблюдать за сериалами в реальной жизни. Такие свидетели – сущая находка при расследовании преступления: они буквально впитывают в себя фрагменты чужой жизни и потому помнят все, до мельчайшей детали: и как одет, и на чем приехал, и что сказал.

«Вот бы найти «консьержа»!» – помечтал Реми, двигаясь по тропинке к городку.

Первым делом он осмотрел ближайшую улочку: по логике, – если убийца ею обладал, конечно, – он поставил бы машину где-то тут, чтобы как можно меньше светиться со своей жертвой в людных местах.

Увы, своеобразный паркинг, – то есть относительно гладкая и ровная поляна у начала тропинки, ведущей в гору, где Реми оставил и свою машину (там сейчас стояли еще две), находился немного на отшибе. В лучшем случае он просматривался из окон ближайшего к нему дома. Но счастья попытать все же следовало.

Они нажали кнопку звонка на калитке. На крыльце показалась женщина с ребенком на руках. Реми объяснил причину своего визита.

– Ох, что вы, у меня нет времени глазеть в окно! Сын, сами видите, маленький, за ним глаз да глаз! Хотя, погодите, у домработницы спрошу!

Она исчезла в доме и вскоре вернулась со смуглой девушкой, чью национальность Реми затруднился бы определить.

– Я работаю у мадам, – воскликнула она обиженно, – а не в окна глазею!

Мадам рассмеялась.

– Ладно, Надин, ничего страшного, если ты в окно посмотришь! Скажи, если что-то видела. Месье сыщик говорит, что его интересует время около четырех дня, вчера.

– А что случилось-то? – спросила домработница.

– Девушка утонула в озере… Не слышали? Похоже, она со скалы здесь упала.

– Ах, вот почему на нашей центральной площади жандармы! А я-то думаю, что такое…

– К вам не заходили?

– Нет, – ответила хозяйка. – Так если делом занимается жандармерия, то зачем вам?

– Меня нанял человек, который заинтересован в том, чтобы этот случай был прояснен как можно скорее.

– Интере-е-есно как! – Молодая мамаша даже тряхнула своего ребенка от избытка чувств. – Как же эта девушка могла со скалы упасть?

– Так ведь никому не пришло в голову огородить край барьером – вот и упала.

Реми не хотел вдаваться в подробности.

– Скажете тоже! Это же какие деньги, чтобы там ограду установить! И кто их должен дать, деньги? Мы, жители? А с какой стати, скажите на милость? Пусть министерство по туризму тратится! И вообще, я в первый раз слышу, чтобы кто-то тут упал со скалы. У нас здесь все нормальные люди, соблюдают осторожность…

– Так вы обратили внимание на машины вчера, Надин? – потерял терпение Реми.

– Видела. Но какие были в четыре, не знаю. Я ведь не специально смотрела, просто иногда взглядывала в окно… А смотреть у нас больше не на что, одни холмы кругом… В общем так: запомнила я «Меган» синий, «Ситроен», тоже синий, «Смарт» черно-белый… Хотя нет, «Смарт» утром был… Еще машина какая-то иностранная, зеленая, большая…

– Иностранные номера? – перебил ее Реми.

– Нет, номера отсюда не видно, да и зачем мне? Просто она не французская, на высоких колесах, американская, наверное, или японская. Еще приезжала светлая, серебристая, не знаю, какой марки…

Расстроенный, Реми откланялся: от подобной информации толку мало.

Они забрали свой «Ленд Крузер» и покатили в сторону центральной площади: если жандармы еще там, то следует поделиться с ними информацией о следах на скале. Впрочем, учитывая их свинское поведение, Реми еще подумает, делиться или не делиться!

Однако на площади жандармов уже не оказалось. По оживлению, царившему в кафе, Реми сделал вывод, что они только-только уехали. Припарковав машину на боковой улочке, они с Ксюшей заняли столик под зонтиками на террасе и заказали оранжину[8 - Оранжина – газированный напиток на основе натурального апельсинового сока с мякотью.] и кофе.

Как это свойственно южанам, люди вокруг разговаривали весьма громко, и Реми с Ксюшей прислушивались, надеясь уловить что-то важное.

– Да я ее тоже видел! – взмахнул рукой плотный чернявый мужчина в расстегнутой до середины волосатой груди клетчатой рубашке. – Только ты же в каждой бочке затычка, первым закричал!

– Так чего ты не дал показания? – насмешливо отозвался мужчина постарше, худой настолько, что под его желтой майкой можно было различить все ребра.

– Чтоб я вторым, после тебя? Чести много будет, Дидье!

Он опрокинул залпом бокал и тут же потянулся к «пише» – кувшинчику с дешевым бочковым вином, – который опорожнил, выцедив последние капли.

– Делать тебе нечего, как о моей чести беспокоиться! – презрительно дернул плечом худой и отвернулся от собеседника.

– Ты себя за кого принимаешь? – разъярился клетчатый. – Ты что мне тут доказать хочешь?

Женщина, сидящая рядом с ним, – жена, видимо, – потянула его за рубашку.

– Отстань! – рявкнул он. – Что он себе позволяет? Если он ветеринар, так может на меня свысока смотреть, что ли?