Последний Рим, или Конец лжепророка

При этом лжепророк сам себе противоречит. С одной стороны, презирает природу за ее готовность к акту совокупления, с другой стороны, торопит Землю стать почвой, приносящий плод, который губитель собирается украсть. Бесплодие почвы должно повлечь неадекватный гнев губителя, предусмотрительно называемый гневом господним. В точно таком же ключе действует и новозаветный "сын божий".

"Поутру же, возвращаясь в город, взалкал; и увидев при дороге одну смоковницу, подошел к ней и, ничего не нашел на ней, кроме одних листьев, говорит ей: да не будет же впредь от тебя плода вовек. И смоковница тотчас засохла" (Матф., 21).

Проявление чисто губительской сущности лжепророка, засушающего живое дерево по своей прихоти, усугубляется моралью, которую извлекает лжепророк из собственного действия:

"Потому сказываю вам, что отнимется от вас Царство Божие и дано будет народу, приносящему плоды его.

И тот, кто упадет на этот камень, разобьется, а на кого он упадет, того раздавит" (Матф., 21).

Страшная сущность животного божества заставляет его произносить страшные слова, от которых пробегает мороз по коже. Разбойник исповедует грабеж, он настроен враждебно к местному божеству и его твореньям – людям. Он грозит расправой и намерен получить чужой плод во что бы то ни стало. Недоговорки и всегдашний налет тайны, сопутствующей сфинксу, призваны скрыть его подлинные цели.

Резкая перемена веры на Земле не осталась незамеченной. Эта перемена, носившая устрашающий характер, производила тягостное впечатление на исследователей религии. У Ф.Ф. Зелинского в его работе "Рим и его религия" читаем:

"Мы встречаем божество Земли в обществе страшных душ преисподней, а они заводят нас в область, совершенно отличную от той, в которой мы вращались до сих пор" (Зелинский Ф.Ф. Рим и его религия. – Соперники христианства. С. 20).

Отвернувшись от истинных ценностей, расставшись с земными святынями, забыв о подлинном боге, человек обратился к ложным святыням и чужим божествам, начав поклоняться им с большим усердием.

Глава 3. Служение чужим божествам

Итак, вы уже не чужие и не пришельцы, но сограждане святым и свои Богу (Еф., 2).

Идея чужого божества была внедрена в религиозную сферу Земли и носила характер пришельца. Уже Авраам заявляет о себе: "Я у вас пришелец и поселенец" (Быт., 23).

Кочующие скотоводческие племена народов, специально воспроизведенных губителем для исповедания и распространения веры в чужие животные божества, выполняли программу уничтожения подлинной веры, тесно связанной с божественными судьбами народов. Эти судьбы в результате действия означенной программы были изменены. Так осуществилась порча человечества.

Новые миссионеры, без конца говорящие о мире, ведут общинный образ жизни, а их деятельность – постоянно ведущаяся война. Захват и порабощение коренных народов стали точным отражением захвата небесной власти и уничтожения подлинной веры общения с природой, то есть всего, что свойственно коренным нациям, рожденным естественным путем. Глубоко прозревающий истину Иов воспринимает свое участие в делах демиурга, подменившего собою бога, как надругательство над собственной планетой-матерью:

"Погибни день, в который родился человек, и ночь, в которую сказано: "зачался человек!"… "Да померкнут звезды рассвета ее… За то, что не затворила дверей чрева матери моей и не сокрыла горести от очей моих!" (Иов, 3).

Служащий чужим божествам Иов приходит в отчаяние от неожиданно открывшейся ему истины. Испытывая горечь и раскаяние, Иов осознает, что служил не только губителю, принимая его за бога, но также и стоявшим за спиной губителя «чужим». Он признается:

"Странник не ночевал на улице; двери мои открывал прохожему" (Иов, 32).

И подытоживает:

"Я стал братом шакалам и другом страусам" (Иов, 30).

Еще более определенно высказывается Иеремия:

"Служили чужим богам в Земле своей" (Иер., 5).

Служение чужим животным божествам оборачивается подлинной трагедией для пророков, внимающих чередование гласа истины, исходящего от бога, и голоса диктующего ложь лжепророка. Библия демонстрирует нам это странное чередование изречений, взаимоисключающих друг друга. Четкой темой выделяется в библии тема служения чужим божествам, пришедшим "из отдаленной страны, от края неба":

"Большой шум на горах, как бы от многолюдного народа, мятежный шум царств и народов, собравшихся вместе. Господь Саваоф обозревает боевое войско. Идут из отдаленной страны, от края неба, Господь и орудия гнева Его, чтобы сокрушить всю Землю" (Ис., 13).

В приведенном отрывке представлена вся суть «чужих»: мятежники, разбойники, пришедшие от края неба, они обладают большой силой (войском), но эта сила настроена враждебно по отношению к Земле, она направлена на то, чтобы "сокрушить Землю" (Ис., 13). Имя главаря мятежников – Саваоф, «бог-воинство». Он же – Сетх, бог оазисов и чужих стран. (Оазис – привилегия для сообщников). Имя Саваоф происходит от неправильного прочтения имени Сетха: Swth.

Отличительный признак войска губителя – особый дьявольский шум ("шум на горах, как бы от многолюдного народа" (Ис., 13)). Этот специально создаваемый ложным божеством шум сеет панику и страх. Он сопутствует завоевательным походам войск египтян, военных общин семитов. Там, где проявляется воинствующее божество, сопутствующее агрессии и насилию, совершаемых в широких масштабах, часто возникает этот наводящий ужас шум:

"Господь сделал то, что стану Сирийскому послышался стук колесниц и ржание коней, шум войска большого. И сказали они друг другу: верно нанял против нас царь Израильский царей Хеттских и Египетских, чтобы пойти на нас. И встали, и побежали в сумерки, и оставили шатры свои"… (4 Цар.,7).

Шум, исходящий от сильного и страшного существа, называющего себя богом, сеет панику (Иис. Нав., 11), вызывает панический страх. Этот страх – орудие захвата, помощь в войне племенам, порабощающим народы Земли. Ибо у Саваофа – война с народами:

"Шум дойдет до концов Земли, ибо у Господа состязание с народами" (Иер, 25).

Мы сталкиваемся с описаниями разного рода шума в библейских текстах. У Иеремии читаем: "По гласу Его шумят воды на небесах" (Иер, 51).

В Откровений Иоанна (Апокалипсисе) попавший на небеса предполагаемого будущего Иоанн слышит "как бы голос многочисленного народа, как бы шум вод многих, как бы голос громов сильных, говорящих: аллилуйя! ибо воцарился Господь Бог Вседержитель" (Отк., 19:6).

Предполагаемый и ожидаемый Иерархией победитель в Откровении предстает облеченным в одежду, все же "обагренную кровью". Имя Ему: "Слово Божие". И воинства небесные следовали за ним" (Отк, 19:13–14). Перед нами описание Иисуса, помощника Саваофа, так же, как и он, связанного с небесными "войсками".

В Ветхом завете шум, исходящий с небес, также связан с "шумом войска большого" (4 Цар, 7).

У Иезекииля находим описание шума, сходящего "с небес", но несколько иного свойства:

"И поднял меня дух; и я слышал позади себя великий громовой голос: "благословенна слава Господня от места своего!" также шум крыльев животных, соприкасающихся одно к другому, и стук колес подле них, и звук сильного грома", (Иез, 3:12–13).

Итак, "шум вод многих", "стук колесниц", "шум крыльев животных", "звук сильного грома" – вот виды шума, создаваемого богом-воинством. Но есть и еще одно описание шума, сходящего с небес. Особый звук трубы, означающий благоволение «всесильного». Устрашающий и порабощающий коренные народы Саваоф предстает перед нами заботливым покровителем племени-пришельца, племени-завоевателя, которое он и приветствует «священным» звуком трубы (рога).

"Не видно бедствия в Иакове, и не заметно несчастия в Израиле; Господь, Бог его, с ним, и трубный царский звук у Него" (Числ, 23).

Саваоф стремится закрепить «чужих», исполняющих его волю, и потому поначалу наставляет: "Любите пришельца" (Втор., 10).

Позже любовь губителя изольет на сотворенный народ бездну страданья и ненависти других народов. Такова любовь губителя. Но на первом этапе насаждения инокультной ереси бог-воинство поддерживает воюющие племена безоговорочно.

Подобно тому, как уже знакомый нам код шума сопровождал внедрение религии-пришельца в духовную сферу Земли, так и описание падения карателя содержит все тот же опознавательный знак шума, знак, которым помечен губитель на вечные времена:

"В преисподнюю низвержена гордыня твоя с шумом твоим: под тобою подстилается червь. И черви – покров твой. Как упал ты с неба, Денница, сын зари! разбился о Землю, попиравший народы" (Ис., 14).

Упоминание червей – признак принадлежности религии зверей. Змеи – «черви» – руководящее звено всего заговора. Это жреческая элита. Субстанция, имеющая облик человека и сущность змеи, она обладает вместо подлинной мудрости коварством, а вместо души – компьютерным мозгом. Мы не раз еще на страницах "Последнего Рима" коснемся этой темы.

Грабительская направленность «чужих» божеств-завоевателей ярко отражена в таком библейском фрагменте:

"Серебро свое они выбросят на улицы, и золото у них будет в пренебрежении… Они не насытят ими душ своих и не наполнят утроб своих…

И отдам его (золото – Т.А.) в руки чужим и беззаконникам Земли на расхищение, и они осквернят его"(Иез., 7).

Золото становится символом уворовывания энергии Земли. В Апокалипсисе читаем: некие «купцы» покупают много товаров – "от товаров золотых и серебряных" до "тел и душ человеческих" (Откр,18).

Служение чужим божествам породило особый обряд странноприимства новой религии. Греческие боги Зевс и Аполлон, как повествует Лукиан, опустившись на Землю, не встретили должного приема и наказали чету крестьян по всем законам нововводимого карательства. Египетский Сетх – бог чужих стран также покровительствует странникам. Греческий Гермес – ревностный защитник странников (Ном. IL XXIV 334). Стоит ли удивляться тому вниманию, которое уделяет странноприимству поздняя форма религии зверей – христианство? Ставшие лжесвятыми кумиры продолжают насыщать религиозную сферу ложными ориентирами, связанными с интересами "чужих".

Оказывается, что сам Иисус – «странник» (Маф., 25). Мало того, он жалуется, что у него "нет ни гнезда, ни норы" (Матф., 8). Весьма характерное изречение для животного божества, явно чувствующего себя неуютно на чужой ему планете. Иисус – «чужой». Изначально апостолы – «чужие» и «пришельцы» (Еф., 2).

"Будьте страннолюбивы!", – звучит то и дело в христианских поучениях (1 Петр., 1; 3 Иоанн.) «Страннолюбие» – первейшая добродетель «наисовершеннейшего» мужа-жреца религии зверей. Страннолюбие – одно из самых «благостных» свойств христианского епископа (Тит., 1). Страннолюбивыми должны быть добрые христиане (1 Тим., 15; Римл., 16). Так Иерархия обеспечивает трансформацию своих ценностей в христианскую эпоху.

Поклонение чужим божествам, захватившим небесную власть, нанесло колоссальный вред Земле. Такое явление, как страннолюбие, породило целое сонмище нищих, "отребия Земли", зловонных нечестивых людей, потерявших человеческий облик и ведущих паразитический образ жизни. Нищие и по сей день загрязняют экологическую сферу городов. Что касается паразитического образа, то именно он и насаждался различными приемами повсеместно. Будучи сама паразитической, Иерархия стремилась увидеть собственное отражение в человечестве, чтобы сильнее ощутить свою власть над ним. Введение общественных трапез городскими греческими общинами было одним из этапов насаждения паразитической идеологии. Сотрапезники назывались параситами, а сами трапезы – сисситиями. Описание этих трапез находим у Плутарха (Плутарх. Избранные жизнеописания. Ликург и Нума Помпилий, с. 101). Наиболее паразитический образ жизни был проявлен в государстве серпа и молота, последнем варианте инокультного государства на Земле (СССР).

Именно чужие, паразитирующие на подлинно земной жизни и подлинно земных святынях, должны были разграбить энергию Земли на так называемом "пире гостей", пире на пепле. Вспомним древний обряд угощения паразитических червей, что совершался на празднике элевсинских мистерий, носивших ложно эзотерический характер. Тайна, сопутствующая подобным обрядам, должна была скрыть грязные интересы все тех же чужих, которые отождествляют себя с червями. Жертвенный поросенок помещался в расщелину в земле, неподалеку от которой несколько дней находились голодающие и употребляющие лишь чеснок женщины. Далее, обглоданный змеями и червями, поросенок водружался на алтарь и съедался религиозной общиной. Но черви и змеи вкушали первыми.