Ожерелье дракона

До нее оставалось еще шаг, быть может, два, когда над дверью внезапно зажегся свет. Девушка, непроизвольно вздрогнув, остановилась, хмуря тонкие брови.

– Система не испортилась за годы, – заметил Арчи, приближаясь сам, – Видимо, ее делали на совесть.

– Видимо, – недовольно кивнула Нэйда и, набрав в грудь побольше воздуха, все-таки подошла к двери. Створка открылась от первого же толчка, огласив окрестности низким, натужным скрипом. Будто отвечая на него, в вышине вновь зашумел ветер. Мужчина, бросив мимолетный взгляд на деревья, удостоверился, что те недвижимы и нахмурился. Что ни говори, а что-то здесь происходит… понять бы еще, что именно.

Открылся коридор, длинный и темный. Из него снова дохнуло холодом, и Арчибальд привычно поправил воротник пальто. Нэйда поежилась и, коснувшись ножен на поясе, осторожно двинулась вперед, вглядываясь в холодный, отдающий сыростью мрак.

– Тебе следовало взять фонарик, – равнодушно бросил Молле. Сам он в темноте видел не слишком хорошо, но умел полагаться на другие органы чувств, поэтому мрака не боялся. Хотя сырость, безусловно, смущала, особенно своим запахом. Пахло мокрым камнем и, почему-то, железом. Что-то смутное, неприятное и неуловимо знакомое, вроде… крови?

Девушка что-то проворчала и, скользнув свободной рукой в карман, добыла мобильный телефон. Во мраке засветился светлым пятном экран.

– Связи нет, – буркнула она, проводя пальцем по экрану и пытаясь включить фонарик, – И фонит что-то, по экрану полоски идут… Тьфу. Вот.

Коридор озарился светом. Фонарик в телефоне наемницы оказался довольно мощным, что не могло не радовать. Девушка, заметно приободрившись, окинула взглядом обшарпанные стены со следами старой краски на них, и двинулась вперед.

Первый шаг оказался довольно удачным – никаких загадочных ловушек на нем не встретилось, никаких неприятностей не случилось и, в целом, такое начало пути можно было бы считать хорошим предзнаменованием.

Но на втором шаге фонарик мигнул и погас.

Молле сдержал вздох и, делая вид, что света ему вполне достаточно, отодвинул твердой рукой спутницу, сам направляясь вперед. При последней вспышке фонарика ему почудилось свободное пространство где-то впереди, и теперь, потеряв даже слабый лучик света, мужчина стремился, по крайней мере, покинуть коридор.

Снаружи, за их спинами, было довольно светло, и это позволяло предположить, что впереди, где есть (возможно) окна, света тоже будет достаточно.

– Тебе что, совсем не страшно? – дрожащий голос Нэйды из-за спины заставил преступника досадливо поморщиться.

– Пока здесь нет того, чего следовало бы бояться. Не трясись… «наемница».

Последнее слово, произнесенное с изрядной долей насмешки, подействовало на девушку отрезвляюще.

– А что за сарказм в голосе?!

Арчи мог бы поклясться, что она уперла руки в бока, хотя и не видел ее, идя впереди в почти полной темноте.

– Сам прекрасно знаешь, кто я и что я, понимаешь, на что я способна, вот и…

– Умолкни, – лениво велел Хищник, – Ты трусишь. Я нет. Значит, ты слабее, что простительно для женщины, но вряд ли простительно для женщины твоей профессии. Хочешь достичь успеха – постарайся закалить нервную систему.

Должно быть, Нэйда хотела сказать что-то еще, как-то отбрить наглого спутника, но почему-то не стала. Арчи слышал, как она гневно выдохнула, и последующие несколько минут тишину нарушал только звук шагов.

– А как ты ее закалял?

Молле пренебрежительно усмехнулся и легко повел плечами.

– Тебе не подойдет мой способ. Я был в тюрьме.

Снова повисла тишина. Наемница, по-видимому, переваривала спартанские методы Хищника, не зная, как реагировать на его слова. Он как раз покидал коридор и выходил на более свободное пространство, когда она придумала.

– Это та история с перебитой охраной тюрьмы и твоим побегом? Я не верила в нее.

– Напрасно, – мужчина скупо улыбнулся, – Мне и вправду пришлось тогда перебить половину тюремной охраны. Путь на волю не был прост… Попробуй снова включить фонарь.

Смена темы была резкой, но необходимой. Арчибальд терпеть не мог обсуждений (и, тем более, осуждений) своего прошлого и предпочитал переключать интересанта на что-то другое. Сейчас это удалось сполна.

Нэйда слегка потрясла телефон и с заметным даже во тьме подозрением уставилась на него.

– Думаешь, после того, как мы забрались вглубь этого треклятого места, он заработает?

– Рискни.

Больше прибавлять он ничего не стал. Молле вообще терпеть не мог терять время попусту, и не любил, когда так поступали другие. Если уж полезла эта девица черти куда, да еще и его с собой потащила – пусть хоть учится исполнять приказы.

Нэйда Хищнику не нравилась. Красивая, дерзкая, пробивная девица вызывала у него подозрение, а ее стремление затащить его в непонятное темное место не нравилось тем более. Он и пошел-то с ней только для того, чтобы раз и навсегда показать, кто из них сильнее и поставить девчонку на место. Но она почему-то не спешила нападать, и ему это не нравилось еще больше.

Зажегся свет. Нэйда, неуверенной рукой сжимая телефон и освещая фонариком пространство перед собой, напряженно вздохнула, направляя пятно света на спутника. Тот нахмурился и отрицательно покачал головой.

– Освети стены.

Девушка торопливо перевела свет фонаря на стену неизвестного помещения и не сдержала испуганного вскрика. На стене висел большой, в полный рост, портрет мужчины с ярко-красными глазами. Глаза, казалось, светились и впечатление создавалось жутковатое.

– Дальше.

Хищник страха не выказал. Портрет впечатлил его, но не настолько, чтобы потерять голову – мужчина слишком многое повидал на своем веку, чтобы пугаться каких-то картинок.

Свет фонаря скользнул дальше по стене. Мужчина чуть сузил глаза.

В полумраке скрывался еще один портрет, но его разглядеть пока возможным не представлялось, а вот пространство между двумя картинами и в самом деле представляло интерес. На стене, неровной, испещренной трещинами, виднелись кривые буквы, складывающиеся в неподдающуюся прочтению надпись. В свете фонаря надпись отливала красным.

Арчибальд шагнул к стене и, коснувшись надписи пальцами, потер их друг о друга, поднося к носу. Буквы уже высохли, но характерный запах еще сохранялся и распознать его ему, привыкшему к убийству, было нетрудно.

– Кровь.

Фонарик мигнул и погас. Нэйда испуганно вздохнула. Мужчина, догадываясь, что причина ее страха заключается, скорее всего, в портрете, ибо именно на него перед выключением света был направлен ее взгляд, быстро оглянулся.

Портрет тонул во мраке, лица было почти не различить, но глаза продолжали светиться красным. Впечатление создавалось неприятное, и даже в холодной душе Хищника шевельнулось что-то, похожее на трепет.

– Хищник… – испуганно прошептала Нэйда. Арчибальд, прищурившись, разобрал во мраке ее протянутую вперед руку. Девушка указывала на… надпись?

Он нахмурился и, отрывая взгляд от портрета, глянул на стену. Кровавые буквы горели во мраке и, тасуясь между собой, складывались во что-то… во что-то столь же малопонятное.

Слуха коснулся непонятный шорох, сменившийся вполне отчетливым звуком шагов. В пустом отеле кто-то ходил, похоже, по верхнему этажу. Сам по себе звук в пустом помещении уже отдавал ледяным дыханием ужаса, и кроме того, начинал казаться угрозой. Угроз же, особенно столь непонятных, Молле не любил.

Нэйда попятилась и, врезавшись в стол позади себя, что-то смахнула с него. Неизвестный предмет упал на пол с металлическим звуком, и Арчибальд заинтересованно приподнял брови. Судя по звуку, предмет был небольшим и вряд ли опасным, зато, что вполне вероятно, мог оказаться полезным.

– Что это?

– Что? – девушка дернулась и, превозмогая заметный даже во тьме ужас, присела на корточки, шаря вокруг себя руками. Нашарив неизвестное, она встала и торопливо ощупала это.

– Подсвечник… кажется. Свеча есть.