Книга 3. Без названия

– Ночью ты была несколько занята.

– Я и днем была занята и не несколько.

– Ты мало спала.

– Ты вообще не спал.

– Тогда одевайся.

Наташа посмотрела на себя: она сидела голая. И что?

Их дом стоял особняком от поселка. Когда-то это был выселок, теперь здесь осталось пять заброшенных домов, один из которых купил Ритус три недели назад. Низкий деревянный домик с одной комнатой и чуланом. Большая печь создавала впечатление отделенности комнаты. Они отмыли стены, потолок и полы, выкрасили все лаком, на окна повесили маленькие занавески с вышивкой. Ритус привез необходимую мебель (сундук, правда, оставили). Его он сам вычистил, вымыл и выкрасил.

За день окосил все вокруг дома. Пока косил, жена несколько раз приходила к нему, приносила воды. Они лежали в свежескошенной траве, уставшие, разгоряченные. Так и уснули. Проснулись, когда солнце скрылось за дальним холмом. Ветер попытался остудить людей, но они его прогнали. Она положила голову ему на грудь и смотрела в небо, слишком далекое, слишком большое, слишком звездное. Жар не уходил, несмотря на то, что выпала роса. Мужчина гладил ее соски. Она молчала, не хотела говорить, чтобы он прекращал – ей нравилось. К чему глупые и ненужные слова? Когда первые лучи солнца коснутся их лиц, он возьмет ее на руки и отнесет в дом. Она проспит весь день, он будет рядом.

Теперь он не мог спать. После своей последней смерти он перестал спать совсем. Она знала, ведь именно она нашла его там, на краю света, забрала у Смерти. Смерть удивилась наглости женщины, но отдала его: успеет еще насладиться обществом человека.

Ритус теперь не хотел избавляться от мыслей, несмотря на то, что их было много, что они такие разные, порой, противоречивые. Больше никакой нирваны.

После того, как Юли женился на Даше, завел большую семью, потерял Тори, узнал о детях. После того, как Артур вернулся к Магде и они нашли в себе силы встретиться со всеми друзьями. После того, как Иоганн вернул Катю, а их маленькая Олечка выросла и влюбилась в Юру, сына Артура и Магды. После того, как умерла Инга и Костя заново научился жить. После того, как Соня убежала от Андрея, боясь недоговоренности между ними. После того, как Настя замкнулась в себе, не принимая помощи Артура. После того, как Наташа заново начала дышать. После всего перечисленного и нет он умер. Это был его выбор. Он знал, что приносит близким и друзьям невообразимую боль, но так было надо. Слишком долго он расплачивался своей душой за жизнь людей. Настал момент, и человек почувствовал, что от его души осталась лишь оболочка, готовая в любое время порваться, словно воздушный шар.

Он и раньше был за гранью жизни. Однако в этот раз не рассчитывал на возвращение, отсюда другие ощущения. Ритус не подумал, что его сыновья и жена настолько сильны, чтобы вытащить его из пекла Ада…

Глава 2

Артур знал, что после смерти Инги Насте будет совсем не легко. Сначала она молчала, на его предложения приехать к ней в гости отвечала отказом. Приехав без приглашения, увидел, что Настя занята девочкой-инвалидом. Пусть так. Согласился удочерить ребенка – проблемы он не видел. Однако ему все равно казалось, что в воздухе витает дух Смерти. Тогда он не понял его назначение. Под его давлением Белых скрепя сердце направил армию Бунивура к Насте. Ее возмущению не было предела. Когда она впервые увидела военных ЭСВ, невольно поежилась, но промолчала (в двадцати километрах атомная станция). Когда же увидела командующего армии – Максима Бунивура – поняла, что армия здесь не из-за станции. Она звонила Артуру: в чем дело? Артур сделал вид, что не понимает, о чем идет речь. Зато муж предложил ей выбрать место под строительство дома: девочке нужен дом, да и ему не помешало бы спать с женой на кровати, а не в гордом одиночестве на полу, как сейчас, когда он приезжал к ней. Настя возмутилась до глубины души последними словами мужа, на что тот и рассчитывал. Он приехал через два дня после их телефонного разговора, когда желание убить мужа у Насти уменьшилось ровно на половину (и это, разумеется, он предугадал).

По приезде он не пошел за ключом к ней на работу, как обычно, – открыл дверь отмычкой. Хорошо, что Лера пришла из школы первой. Вместе они приготовили обед, накрыли на стол в ожидании Насти. В присутствии Артура девочка лучше ходила, разговаривала. Сегодня, расставляя тарелки, она уронила лишь один раз, и разбилась только одна. Артур, как Настя, не стал ругать девочку – это всего лишь посуда.

Настя на работе (его машину она заметила давно) и по дороге домой (не зашел к ней за ключами – взломщик) подбирала ядовитые слова, что скажет мужу. Открыв дверь, увидела накрытый стол, укутанную на плите кастрюлю. Пройдя в комнату, остановилась: Артур держал Леру на коленях и разминал ее пальчики. На правой ручке ребенка они почти не разгибались. По его сосредоточенному виду было ясно, что он не считал подобное занятие развлечением. Лера подняла голову:

– Мама.

Артур очнулся. Снял ребенка с колен, поднялся.

– Привет.

– Здравствуй.

Обошлись без поцелуев. Как хотелось, он сейчас не поцелует, а она слишком сердита. Ели молча. Лера в очередной раз пролила ложку супа на себя. Настя по инерции вытерла ее салфеткой.

– Ты надолго?

– Нет.

Настя собрала посуду, начала мыть. Ругаться не хотелось. Артур показывал Лере каталог с домами. Девочке нравились все. Они казались ей роскошными дворцами. Настя подошла к ним, села на диван. Лера ткнула пальцем в одну из фотографий. Артур улыбнулся, посмотрел на Настю, которая снова нахмурилась.

– Издеваешься? – спросила она.

– Ничуть. Дом выбрал не я – Лера.

Настя подозрительно посмотрела на мужа – не верила она Бланки, ни одному из них. Чересчур уравновешенно он вел себя сегодня.

Как и ожидала Настя, Артур отправился к Максиму. Она не сказала мужу, что ее назначили директором школы – наверное, он в курсе. Впрочем, у Максима Артур пробыл недолго. Настя укладывала Леру. Девочка не капризничала, однако не могла никак найти удобное положение для своего непослушного тела. Если лечь на бок, болели нога и рука, на спину нельзя – ноги немели, на другой бок – давило в левой груди. Навозившись вволю, она закинула непослушную руку за голову и задремала. Настя укрыла ее одеялом, зная, что совсем скоро снова придется укрывать. Иногда Настя просыпалась оттого, что Лера больно ударялась об нее руками или ногами. Пожалуй, Артур прав: им нужен дом. Пусть он будет такой, какой захочет ребенок – хоть одна ее мечта сбудется.

Когда вернулся Артур, Настя сидела в кресле. Заниматься бумагами, как обычно, ей сегодня не хотелось. Муж посмотрел на спящую девочку: надо будет нанять няню. Насте одной с ребенком тяжело.

– Артур…

– Не сейчас.

Мужчина спокойно смотрел на женщину. Да, он прочел ее мысли, что в этом плохого? Да, он тоже хочет, хочет ее, хочет зачать ребенка и не одного.

– Ты за этим приехал?

– Не только.

В этот раз Артур приехал лишь на пару дней. Он выглядел чрезвычайно напряженным, словно что-то вот-вот должно случиться. Несмотря на то, что Артур привез несколько планов будущего дома, Настя чувствовала его готовность к прыжку, словно он вышел на охоту. Она спросила мужа о том, куда уехал Ритус и на сколько. Да, так и есть. Все дело именно в этом. Слова ни о чем не говорили, а вот глаза – они изменились (не случайно Ритус всегда носил темные очки – могли выдать). Поговорив о незначительных вещах, Артур притворился, что устал и хочет отдохнуть, Настя его поддержала. Она понимала, что ему сейчас нужна другая поддержка, но в комнате ребенок. Женщина постелила мужу на полу, сама легла с девочкой, как обычно. Наутро она встанет чуть свет, потому что большую часть ночи проведет без сна. Когда отведет Леру в школу, вернется назад и напрямую скажет, что хочет от него ребенка. Артур, обведя комнату глазами, скажет: «Не здесь»…

Проснувшись среди ночи, не смог заснуть снова: что-то мешало. Скорее всего, ощущение, нет, не опасности – чего-то неприятного. Некомфортное состояние не давало покоя. Он ворочался, пробуя то один бок, то другой, поднимался высоко на подушке – результат тот же. Мысль, не облеченная в плоть, мучила мозг, перемещаясь по его закоулкам. Поднялся с головной болью, пульсирующей, бьющей в виски. Надо что-то решать.

Бледно-серое небо висело над головой грязной простыней. Изредка накрапывал нудный дождь. Мелкие капли попадали на лицо, руки… Мысль переносилась…

Жизнь – это полноводная река со множеством русел. Жизнь – это дерево с тысячью ветками, каждая из которых неповторима. Жизнь – это космос, хаос, не имеющий начала и конца, хотя в представлении человека начало жизни связано с рождением, а окончание со смертью. Так ли это? Великие, по-настоящему великие, т.е. мудрые знают, что это не так. Другое дело, что никто из смертных, перешагнув черту небытия, не возвращается назад. И лишь немногие, истинные, знали, что там. Знали, потому не страшились ничего. Они никому не рассказывали о своих знаниях, окружающие не спрашивали. Но жизнь их с момента обретения знания становилась отличной от других, и это отличие было столь разительным, что обычные не могли этого не заметить. Некоторые такое отличие считали избранностью.

Снова рисунок за рисунком вставал невидимой пеленой перед глазами. Его создатель не различал точки, они были еле уловимы, скорее на уровне подсознания – чувств. Да, несомненно, сейчас его вели лишь чувства, одно чувство. То, что у обычных людей не развить, то, о котором многие даже не подозревают. Это не важно. Он не мог в последнее время разобраться в сюжетной линии человеческой жизни. Нужно отойти, вспомнить, нарисовать и посмотреть… Линии жизни, смерти, перекрестки судеб. Линии маленькие, которых, к сожалению, было больше, линии длинные, со странными изгибами и переплетениями других незнакомых линий, даже узоров. Точки, точки, точки… Это люди. Люди, как точки, на большом полотне мирозданья…

Мысли вздыбились, он их прогнал – не сейчас. Рационализм не поможет. Нужно закрыть глаза, выйти из человеческой оболочки и сердцем прочувствовать связи между людьми, те связи, которые еще не найдены, но чрезвычайно важны, без которых не будет общего покрова целостности…

Легкий ветерок холодил, даже рябил кожу и чувства. Рацио не удавалось выключить окончательно, для этого необходимо другое настроение – настроение на грани помешательства. Мысль не улавливалась, а надо понять смысл происходящего, иначе не будет покоя. Он знал, что в противном случае не отпустит, сколько бы не отвлекал себя другими занятиями…

Поначалу говорили о молодой учительнице, приехавшей неизвестно откуда и живущей в гордом одиночестве в семейном общежитии детского дома. Затем говорили о гордячке, что ни на кого не обращает внимания, включая знаменитого десантника Николая Сошкина. После приезда Сержа слухи понеслись вскачь: кто такой, откуда, зачем здесь этот странный молодой человек. После его отъезда молва на некоторое время оставила девушку в покое, пока Настя не привязалась к ребенку-инвалиду. А потом – бум – оказывается она замужем и уже довольно давно, ее муж – родной брат Сержа, они удочерили инвалида. Не в своем уме, разумеется, оба. Муж так вообще чокнутый: аж, вертолет за ним подали – и кто он в таком случае? А чего ребенка удочерили? Своих что ли не будет? А чего муж улетел? За какие такие заслуги назначили директором школы? У директора детского дома челюсть отвисла при таком известии. Почему командующий армии ЭСВ, не поздоровавшись с людьми из района и области, с цветами отправился к Анастасии Константиновне? Она молчала…

– Максим, посидит с Лерой этой ночью, – сказал Артур.

– А мы? – она подняла глаза на мужа.

– А мы погуляем под луной. Погода – чудо. Жалко пропустить

Сердца и его, и ее успокаивались, входили в обычный ритм. Разгоряченные тела остывали. Теперь они лежали и смотрели в бесконечное небо. Луна светила так ярко, что отчетливо виднелись тени от деревьев. Настя оторвала взгляд от неба, скользнула взглядом по земле, чуть слышно засмеялась.

– Что смешного? – спросил Артур.

– Посмотри на тень с громадными руками-крюками. Она тебе никого не напоминает?

Артур внимательно посмотрел в сторону, куда указала жена:

– Я в твоем представлении такой страшный?