Гражданка Иванова, вас ожидает дракон

Только на следующий день герцог узнал, что гномы и здесь провели его. Они не пересекли портал, а полюбовавшись на рыбок, покинули аква-порт сразу после закрытия перехода к кровососам и по подводному тоннелю перешли на пристань, где их уже поджидал корабль.

– Несколько гномов унес крылолет, – таможенник из ночной смены приглушил зевок.

«Красные глаза, измятая форма, щурится от яркого света – явно смена выдалась беспокойной. А тут еще целая ватага бегущих гномов».

– Среди них была старушка, похожая на высохшую сливу? – сравнение гоблинши как нельзя лучше описывало гномку.

– Так точно.

– Да кто же она такая? – герцог смял список пассажиров, спустившихся три дня назад с борта «Ветреной Розы», не найдя сколько-нибудь выдающегося имени.

– По документам никто. Самая обыкновенная гномка из народа.

Глава 7. О вреде подслушивания

– Запомни, строжайший учет и экономия, – вещала нэн Хосефина, открывая очередной шкаф, на этот раз с рядами отутюженных рубашек. – Твоя задача не допустить, чтобы к хозяину замка попали вещи, не подобающие его статусу.

– А какие вещи соответствуют статусу милорда?

– Только идеальные. Ни малейшего пятна, ни потертости, ни складки там, где ее быть не должно. Кроме того в нашу с тобой обязанность входит обеспечение милорда всем необходимым. Чтобы на любой его приказ что-либо подать, это «что-либо» немедленно обнаруживалось в шкафах и приносилось, – тут экономка пальцем заставила Васю повернуть голову и посмотреть в глаза, чтобы старушенция убедилась, что она сделала глубокую зарубку в памяти. – Запомни, Его Светлость никогда не снисходит до просьб, он приказывает, а мы выполняем.

– Ес, – ответила Василиса, для себя определяя, как будет мысленно звать «Его Светлость». Красавец-принц положил начало игре по сокращению имен, так почему бы Васе такой же гребенкой не причесать самого хозяина замка?

– Что? – ноготь экономки впился в нежную кожу под подбородком.

– Ес – это в моем мире означает «да», – Василисе пришлось опустить глаза.

О том, что ее купил герцог, она уже была извещена. На вопрос, кем является пепельноголовый, посмевший приклеить к ней имя Ги, Хосефина в очередной раз поморщилась.

– Тебе бы, нэнни, обучиться манерам. Ты все-таки в приличном месте, а не в компании грузчиков. О «пепельноголовом», даже в его отсутствие, следует говорить только как об Их Высочестве…

– Я запомню, нэн Хосефина, – тут же откликнулась Василиса, ругая себя за излишне проявленное любопытство. Не у того человека она попыталась выудить важные сведения о принце. Тут же вспомнились ироничная улыбка Их Высочества и забирающий душу взгляд и сладко засосало под ложечкой.

– Лорд Аль-Лель гостит в доме Его Светлости долгие годы, и не смей со своим смазливым личиком влезать между ними, – будто почувствовав, о чем думает новенькая, Хосефина погрозила ей пальцем. – Их связывает не только дружба, но и деньги, и беда тому, кто попытается их рассорить. Попользуются и выбросят.

– Были случаи?

Хосефина не ответила. Высоко задрала нос и перешла к следующему шкафу, где хранились ровные стопки накрахмаленного постельного белья.

– Запомни, на простынях милорда в углу вышиты лютики, а у Их Высочества единороги. Не перепутай! – Хосефина строго взглянула на пытающуюся не рассмеяться Василису. – Что такое? Я сказала что-то смешное?

– Цветочки и единорожки – это так по-мужски!

– Не смейся! Лютик – символ рода Хариим. Он везде, – нэн ткнула пальцем в потолок и насладилась зрелищем: Вася открыла рот, настолько был прекрасен вырезанный из камня лютик-розетка, служащий основой для люстры. – Наш милорд поддерживает древние традиции, и когда при ремонте замка ему предложили сменить деревянные панели, он отказался, поскольку на них сохранилась тончайшая резьба – венец из лютиков.

Василиса мазнула взглядом по панелям, где по багету шла самая настоящая кружевная вязь – сплетение изящных веточек и распустившегося лютика.

– В этом шкафу нижнее белье. Убедись, что прачки не перепутали вещи милордов.

– На них тоже вышиты лютики и единороги? – Вася провела пальцем по шелковому цветку, крохотному, но хорошо заметному на тончайшем белье. – Вещи милордов хранятся вперемешку?

– Нет, это не допустимо. Поэтому и предупреждаю. У лорда Индиса есть свои шкафы.

Посплетничать о хозяине замка и его гостях удалось только во время ужина. Прислуге накрыли в помещении, примыкающем к кухне – длинном и плохо освещенном, поскольку окна находились под самым потолком. Правда, почти тут же зажгли лампы, и Василиса с удовольствием убедилась, что непривычных для нее блюд нет. Есть очень хотелось, и она в любом случае отважилась бы испробовать все предложенное, лишь бы не лечь спать с пустым желудком. В последний раз ей удалось перекусить лишь на постоялом дворе.

Пока во главе стола сидела чопорная нэн Хосефина, в комнате хранилось молчание, но стоило ей уйти, как атмосфера разрядилась. Послышались разговоры и смешки. Даже ложки принялись стучать громче.

– Новенькая! Эй, Гражданка! А можно я тоже буду называть тебя Ги? – лакей, что стоял в дверях во время прибытия Василисы в замок, кинул в нее скатанный кусочек хлеба. Тот плюхнулся в жаркое, и Вася прекратила есть.

– Что позволено Юпитеру не позволено быку, – Василиса отложила вилку.

– Да ладно, не обижайся! Сам не ожидал, что попаду в тарелку, – вряд ли парень с лицом хорька понял, что произнесла Вася, но хорошо хоть поспешил оправдаться. – Просто ты сидела с таким мрачным видом…

– Ну, теперь она определенно выглядит веселее, – хмыкнув, заметила соседка по столу – та самая, что шепнула фривольную шутку об отсутствии желающих польститься на панталоны нэн Хосефины. – Меня зовут Марисоль или просто Мари, – чуть наклонившись сообщила она. – Не слушай Тьяго, он тот еще завистник.

– Чему здесь завидовать?

– На тебя положил глаз лорд Индис, и теперь Тьяго не смеет даже подступиться к тебе. А еще ты красивая. Кожа белая, лицо светится, особенно когда улыбаешься. И волосы как у эльфов, только у них они шелковые и совсем прямые, как льющаяся вода.

– А лорд Индис – эльф? – заподозрила Василиса и попала в яблочко. – Эльф?! Вот здорово! Никогда прежде не видела ушастый народ!

– Тише! Для них оскорбительно услышать о себе такое. Хотя да, уши у них выдающиеся во всех отношениях! – Мари покраснела от потуг не рассмеяться. – И очень чувствительные. Стоит женщине подуть туда, и эльф уносится в небеса.

– Откуда такие сведения? Ты сама, что ли, дула?

– Нет, что ты. Где эльфы и где я! – Мари сдвинула вьющуюся прядь волос и обнажила небольшой, но круто загнутый рог. – На девушку с Ахтыбарана ни один господин не посмотрит. Мы признанные слуги. Вон даже Тьяго брезгует меня под руку взять, когда мы по праздникам всей гурьбой ходим в парк развлечений, что уж говорить об эльфах – самых красивых мужчинах во всех Тридевятых мирах?

– А с чего ты решила, что лорд Индис положил на меня глаз?

– Разве не заметила, как он на тебя смотрел? А уж то, что принц впервые спустился на кухню и вовсе удивительно! Только будь с ним поосторожней: замуж все равно не возьмет, а хорошее место потеряешь.

– Я вовсе не собираюсь с ним любезничать. Мне бы осмотреться да деньжат накопить, чтобы выкупить себя.

– А зачем тебе свобода?

– Как зачем?! Хочу самой себе быть хозяйкой.

– Фи! Видела я эту свободу. Семья из десяти ахтыбаранов, вещи носишь после трех старших сестер, круглые сутки приглядываешь за младшими и ешь от силы два раза в день. Нет, здесь намного лучше. Нас кормят и одевают, по праздникам дают бесплатный билет в парк развлечений. А там уж кто куда: кому на качели, кому кости охота в казино бросить, а некоторым так и вовсе в «Улыбку русалки» наведаться… Ну, ты понимаешь… – Мари многозначительно подвигала бровями. – Туда обычно только мужчины ходят.

– Бордель?

– Тшшш… О таких вещах громко не говорят, – Мари вытерла руки о край скатерти, и Василису затошнило. При всем при том, что простыни милорда хрустели от чистоты, о скатерть, судя по пятнам, вытирались не меньше недели.

«Неужели так трудно простирнуть лишний раз или завести салфетки?»

– А после ужина вы чем занимаетесь? Вас отпускают в город? Хотя бы просто погулять?

Мари посмотрела на подругу как на умалишенную.