Я говорю с тобой, судьба

Я говорю с тобой, судьба
Татьяна Виноградова

Откровенный разговор о том, как можно всю жизнь заниматься не тем, чем хочешь.

Эта книга о выборе и знаках судьбы, о силе мысли и предопределённости. В ней есть юмор и грусть, любовь и приключения – всё как в жизни. И какими бы удивительными не показались некоторые эпизоды – они произошли на самом деле.

Автор книги, сменившая несколько раз профессии и три раза место жительства, рассказывает о том, как нашла дело, которое приносит радость.

Книга для тех, кто в силу каких-либо обстоятельств пока не смог реализоваться и задумывается о смысле жизни.

Татьяна Виноградова

Я говорю с тобой, судьба

В диалоге с жизнью важен не её вопрос, а наш ответ.

М. И. Цветаева

Введение. Как можно всю жизнь заниматься не тем, чем хочешь

Больше половины опрошенных мной знакомых занимаются не тем делом, которым хотели бы. Я долгое время была в их числе. Работала инженером, учителем, аудитором, три раза меняла место жительства и особо не задумывалась, чем хотела бы заниматься на самом деле.

Более того, большинство моих желаний сбывалось ровно наоборот. НЕ, НЕ и НЕ, взявшись за руки, окружали меня и закрывали от себя настоящей. Может быть, я что-то и выбирала, но настолько неумело, что это сложно назвать осознанным выбором.

В этой книге я проведу вас за руку через мою историю и расскажу о том, как из игрока, постоянно отбивающего чужие мячи, желающего спрятаться за чью-нибудь спину, постепенно становилась полноправным участником увлекательной игры под названием жизнь. Поделюсь тем, какие мысленные запросы посылала в пространство в течение жизни, и что после этого происходило.

Путь к себе не всегда бывает близким, но он того стоит. Наши мысли влияют на судьбу, а если меняемся мы, то меняется мир вокруг. Вы убедитесь в этом, прочитав книгу, и лучше поймёте себя.

Творить жизнь из состояния радости и любви, быть счастливым – разве не основная наша задача?

Глава 1. НЕ та троллейбусная остановка. НЕ тот вуз

Кем стать? Хороший, согласитесь, вопрос. Все рано или поздно задаются им и не всегда знают ответ.

Я знала, что хочу изучать языки и быть переводчиком. Думаете, я уверенно шла к своей цели? Вовсе нет. Меня хвалила учительница русского языка, мои сочинения зачитывались перед всем классом. Я любила фантазировать, придумывать метафоры, и мне нравился мелодичный французский язык. Но этого мало. Настойчивость и веру в себя мне пришлось копить годами. Поэтому в силу совсем нелогичных поступков я стала инженером-электромехаником.

Как поступить в Университет на иностранные языки в Ленинграде выпускнице физико-математической школы в конце 1970-х? Границы закрыты, за рубеж выезжают небольшие группы привилегированных туристов. Конкурс в Университет почти как в Институт кино и телевидения – сумасшедший.

«Никак не поступить», – сказала я себе. Нет, не сразу. В старших классах я ещё походила в Аничков дворец на кружок французского языка, который изучала в школе. Похоже, для собственного успокоения: сделала всё, что могла.

Широкая парадная лестница дворца, просторные залы с высокими потолками, украшенными лепниной, придавали моим занятиям торжественность. Я сидела за массивным овальным столом, старательно вычитывала французскую книжку про какого-то рыбака и выписывала в толстую тетрадь незнакомые слова. К слову сказать, их было немало.

Во время вечера, посвящённого дружбе народов, я пряталась за колонной, чтобы меня не пригласил на медленный танец очень загорелый «носитель» французского языка из африканской страны. Перед началом вечера мне хватило знаний французского, чтобы на его вопрос: «Есть ли у меня расчёска?» ответить на чистом французском «Non». Да вы бы сами посмотрели на его чёрные кучерявые волосы, похожие на закрученные проволочки! Их не спасёт никакая расчёска!

С глубоким погружением во французский язык было покончено.

Как вариант ещё оставалась возможность поступить в Педагогический институт на факультет иностранных языков или на факультет русского языка и литературы. Но с детства я НЕ хотела быть учителем. Многие девочки хотят, а я – нет.

Оставив в покое мечту о занятии иностранными языками, я решила, что пусть будут языки программирования: раз уж школа физико-математическая. Такая вот железная логика.

В один из холодных зимних вечеров мы с подругой Мариной поехали в Университет на день открытых дверей факультета прикладной математики. Позёмкой крутились мелкие колючие снежинки, ветер гонял их вдоль улиц с тусклыми подслеповатыми фонарями. На остановке мы долго ждали троллейбус и основательно замёрзли.

Втиснувшись в переполненный троллейбус, мы вскоре потеряли друг друга из вида. Потоки людей в толстых пальто и шубах, пробирающихся к выходу и пытающихся втолкнуться на остановках, раздвинули нас в разные стороны. Локти, спины, сумки – я видела только торчащую вдалеке сиреневую вязаную шапочку подруги. На Васильевском острове объявили: «Остановка Университет», я вышла из троллейбуса. Оказалось, до факультета прикладной математики надо было ещё ехать и ехать. Так и сделала Марина, которая успешно этот факультет потом закончила.

Я попыталась сесть снова в отъезжающий троллейбус, увидев, что Марина не вышла, но двери захлопнулись. Как мы тогда жили без мобильных телефонов? На остановке у прохожих я спрашивала, как добраться до нужного мне места. Ответили не сразу, мороз усилился, ноги замёрзли, а ехать нужно было далеко. Я решила, что лучше поскорее вернуться домой.

Рука судьбы вмешалась, уберегая меня от глубокого погружения в математику. «Вспомни, ты не об этом мечтала», – говорили мне, но я ничего не слышала.

Моя мама, как и всякая мама, хотела счастья своей дочери. За что я ей очень благодарна. Из-за войны она не смогла выучиться и всю жизнь работала продавцом. Она понятия не имела, что значит быть инженером. В то время это было престижно и наверняка должно было обеспечить счастье её дочери.

Учитель математики, разглядевший во мне аналитические способности, предложил стать экономистом. Но что такое экономист и бухгалтер во времена плановой экономики – вполне себе заурядная профессия, не то что инженер.

Вряд ли мама думала, что я стану счастливее, если спроектирую какую-нибудь шестерёнку у лунохода. Скорее всего, она мечтала о хорошем заработке и удачном замужестве, которое, вне всякого сомнения, сулила такая профессия. В конце концов, столько вокруг мужчин-инженеров, и какой-нибудь задумчивый очкарик вполне мог составить хорошую партию её дочери.

Я решила послушаться маму.

Помню, во втором классе я сочинила песню про блокаду Ленинграда. Не просто стихотворение, а настоящую песню с припевом. Я показала стихотворение маме. Думаете, меня похвалили? Поставили на стульчик и восторженно попросили прочитать его перед гостями? Нет.

Не думаю, что стих был настолько плох, но мама мне ничего не сказала. Ничего. Как будто все дети во втором классе сочиняют стихи и пишут песни. Больше стихов я не писала, решив, что это никому не нужно. Жаль, что моя первая проба пера не сохранилась – интересно было бы почитать. У детей часто ярко проявляются потаённые способности. Хорошо, когда рядом есть тот, кто оценит и прислушается.

В юности, как и в детстве, я верила, что мама лучше знает, как лучше. Поэтому я подала документы в Военно-механический институт, Военмех, если совсем кратко, на факультет приборостроения.

Судьба намекнула на сомнительность такого решения. Ровно за неделю до первого письменного экзамена по математике. День был жаркий. Разморённая после прогулки, я заснула, а когда проснулась, то полусонная пошла на кухню, чтобы открыть форточку в душной квартире. Я встала на невысокую табуретку и потянулась рукой к окну. Табуретка подо мной пошатнулась, и я упала.

Кровь брызнула во все стороны и потекла по разбитому стеклу. Глубокий порез на запястье, а дома, кроме меня, никого нет. Мама с папой на работе, бабушка на даче. При виде крови я так испугалась, что прямо в халате выскочила на лестничную площадку, чтобы позвать соседку, и услышала, как за спиной хлопнула дверь моей квартиры.

Мы жили на Петроградке, совсем рядом с Петропавловской крепостью. Гулким эхом звук разнёсся по этажам старого петербургского дома. Я стою в тёмно-зелёном фланелевом халате и в тапочках на лестничной площадке, зажимаю правую руку, из которой капает кровь, и со всей силы локтем давлю на звонок.

Соседка оказалась дома. Она заохала, запричитала и вызвала скорую. Из комнаты вышел её взрослый сын и начал меня рассматривать. Все хотели знать: как такое могло случиться. А мне хотелось только одного: чтобы всё это быстрее закончилось.

Подъехала машина скорой помощи. Соседка, чтобы придать приличный вид, накинула на меня коричневый плащ сына. Вместо тапочек с помпоном дала чёрные лодочки на невысоком каблуке, которые хлябали у меня на ногах и постоянно спадали.

Жаль, что тогда не наступила ещё эра удобной обуви и не было кроссовок. Их прародители – кеды и спортивные тапочки – уже появились, но в них ходили только в поход или на спортивные занятия. Мужской плащ по теперешним меркам можно было отнести к одежде оверсайз, но тогда на мне он выглядел странно.

Соседка любезно согласилась проводить меня, но зачем с нами поехал её сын, было не очень понятно. Может быть, ему было скучно дома, и он захотел досмотреть эту «кровавую» историю до конца?

В больнице, оценив мой внешний вид, допрашивали с пристрастием. Как это случилось? Кто был дома? Чем вы сейчас занимаетесь? Медсестра, выяснив, что я поступаю в институт и пока не работаю, с особым усердием вывела в графе «занятость» – «иждивенка» вместо «абитуриентка».

У медиков было подозрение, что я пыталась вскрыть себе вены – уж очень характерный был порез на запястье. Мне не удалось их в этом разубедить. Рана была серьёзной: мне наложили швы и гипс, чтобы зафиксировать руку.

Я не хотела причинить себе вред. Но разве я не совершала над собой насилие, поступая в институт на специальность, которая мне не нравилась?

Со мной говорила Вселенная, Бог, Высшие силы? Тогда я об этом не задумалась.

Слово «иждивенка» неприятной занозой засело в голове. Речи не было, чтобы отменить поступление в институт. В гипсе я пошла в приёмную комиссию и попросила изменить порядок сдачи экзаменов.

Экзамены устные и письменные, как правило, их было четыре, до эры ЕГЭ абитуриенты сдавали в несколько потоков. Набравшие проходной балл по сумме всех оценок зачислялись в институт. Первый экзамен я сдала устно по физике, а к письменной математике рука начала заживать, и гипс сняли.

В результате я поступила во вполне серьёзный институт и стала инженером-электромехаником систем автоматического управления летательными аппаратами.