Дорога в тысячу ли, или Сто путей к счастью

– Идемте, идемте! А то там и так уже толпа, придется ждать, чтобы войти внутрь.

– Ничего, дорогая! – хладнокровно ответил ее муж. – У нас еще есть время!

Он тоже держал в руке большой букет длинных темно-бордовых гладиолусов.

– Ты тоже с цветами? – спросила Су Джин. – Молодец! Чудные розы!

– Ну, я подумала, что в конце спектакля надо будет вручить цветы кому-нибудь из артистов, – ответила девушка, и Ки Ён одобрительно кивнул, пропуская женщин вперед.

Они прошли в просторный вестибюль, немного прогулялись вдоль стен, на которых висели портреты исполнителей мюзиклов и большие фото сцен из спектаклей, и Мэ Ри с интересом вглядывалась в снимки и лица на портретах, пытаясь угадать, кто из артистов будет играть сегодня на сцене.

Вскоре начали пропускать в зал, и Ки Ён достал билеты. Они прошли внутрь и отыскали свои места. Мэ Ри села рядом с подругой, аккуратно расправив складки на платье, стараясь не смять тонкую ткань. Люди негромко переговаривались в ожидании начала, и вот раздался первый звонок – мелодичный и громкий. В душе девушки возникло странное волнующее чувство. Она вдруг вспомнила свой недавний сон и встречу с незнакомцем на сцене. Усмехнулась про себя, поняв, что и цветы-то купила такие же, как были в ее сновидении, – белые розы. Приподняла букет в голубой креповой бумаге, перевязанный серебристой атласной лентой, поднесла его к лицу и легко вдохнула нежный, тонкий, чуть сладковатый аромат. И опять тихонько хмыкнула. Подруга повернула голову на этот звук и одними глазами спросила: что? Мэ Ри ничего не ответила, только покачала головой, все так же улыбаясь своим мыслям.

Раздался второй звонок, вслед за ним третий, и зал начал погружаться в темноту. А потом осветилась сцена, и занавес двумя частями медленно поплыл к боковым кулисам, открывая декорации на сцене.

Мэ Ри застыла, не отрывая взгляда от происходящего. Спектакль начался. Артисты говорили, пели, танцевали. Действие развивалось своим чередом. А девушка вся погрузилась в это волшебство. Она впервые в жизни была на живом спектакле, в настоящем театре. Впервые слушала песни не в записи, не по телевизору или из радиоприемника или ноутбука. И это завораживающее действо не позволяло отвлечься ни на миг, отвести глаза от сцены и людей, двигавшихся по ней.

Пьеса рассказывала о молодом парне, боровшемся с несправедливостью в эпоху Чосон, этаком Робин Гуде, защитнике бедных и обездоленных. Он носил черную маску на пол-лица с прорезями для глаз. Голос у певца был высокий и яркий, с легкостью брал самые сложные ноты. И в какой-то момент Мэ Ри поймала себя на мысли, что испытывает какой-то диссонанс, некое несоответствие. Ей почему-то казалось, что раньше она уже слышала подобный голос, но как ни старалась – не могла вспомнить, кого ей напоминал исполнитель главной роли.

Первое действие закончилось, начался антракт. Ки Ён предложил девушкам выйти из зала и пройтись по фойе, чтобы отдохнуть и освежиться. Они оставили букеты на своих сиденьях и отправились к выходу из зрительного зала. Су Джин тут же потащила приятельницу в дамскую комнату, оставив мужа у одной из толстых круглых колонн, подпирающих потолок и заканчивающихся в самом верху капителями, украшенными лепниной в виде цветов и листьев.

Освежившись водой и вытерев руки бумажными полотенцами из держателя на стене, девушки вышли в фойе и подошли к Ки Ёну.

– Хотите лимонаду? – спросил мужчина, но обе они отказались. Мэ Ри осторожно оглядывалась по сторонам, рассматривая красиво оформленные стены с большими зеркалами в простенках и потолок, когда вдруг сзади раздался бархатистый мужской голос:

– Ки Ён! Ты ли это?!

К ним подошел высокий молодой мужчина с приятными чертами лица и в черном смокинге с атласными отворотами на груди. У мужчины были темные, аккуратно уложенные волосы и большие карие глаза, мужественные скулы и ровный нос.

– Привет, дружище! Сколько мы с тобой не виделись?! – мужчины обменялись крепким рукопожатием. Казалось, незнакомый мужчина был очень рад встрече. – О! Ты не один?! Представишь меня?

– Познакомьтесь, дамы! Мой школьный приятель – Нам Юн Шик, член совета директоров и наследник корпорации «Нам Бин Электроникс»! А это моя супруга Пэ Су Джин и ее подруга, госпожа Ан Мэ Ри.

Все раскланялись, и Мэ Ри заметила, как расширились на короткий миг глаза Юн Шика, когда он посмотрел на нее, но, естественно, ничего не сказал. Девушка поняла, что он тоже обратил внимание на цвет ее глаз. Потому что все всегда замечали это.

Школьные друзья поговорили о том, о сем, обменялись информацией о том, где в зале сидят, и тут раздался звонок, возвестивший о конце антракта. Все пошли в зал, и мужчины договорились встретиться после спектакля.

Мэ Ри с друзьями сидели практически в центре зрительного зала, а у Юн Шика было место на одном из боковых балконов, и когда они сели на свои места, Ки Ён, подняв глаза к балкону, увидел, как приятель машет ему сверху, и сказал об этом своим спутницам.

Мэ Ри подняла глаза и увидела Юн Шика, сидящего у самого ограждения балкона. Он смотрел прямо на нее и улыбался. Девушка отчего-то смутилась и отвела взгляд. Прозвенел еще один звонок, и спектакль продолжился, опять полностью завладев вниманием зрителей. Когда же он закончился, все зрители поднялись со своих мест и долго аплодировали стоя мастерству артистов, которые стояли на авансцене и низко кланялись. А затем началось настоящее паломничество к сцене – люди несли цветы и передавали самые разнообразные букеты исполнителям, которые для этого подходили к самому краю сцены. И Су Джин и Мэ Ри тоже подошли со своими букетами и, выждав момент, когда освободилось небольшое пространство перед самым возвышением, приблизились. Су Джин вручила свой букет главной исполнительнице и вернулась к мужу. А Мэ Ри оказалась как раз напротив исполнителя главной мужской роли. Он, видя ее, наклонился вперед, чтобы забрать розы и вдруг, словно на стену наткнулся, и так и застыл в неудобной позе, с полусогнутой спиной, и глаза его, в прорезях так и не снятой с лица полумаски, пораженно расширились.

Они смотрели друг на друга, не мигая, и девушка не могла понять, почему этот человек так реагирует. А потом он хрипловатым голосом спросил:

– Это же вы?! Мэ Ри-ши? Девушка с голубыми глазами? Девушка, делающая браслеты?

И тут только Мэ Ри поняла, кто этот мужчина и почему он кого-то так напоминал ей. Со Чон Гук – музыкант группы HS, тот, которому она дважды дарила свои браслеты-фенечки, и с которым рядом она однажды сфотографировалась. Но теперь это был уже не миленький мальчик-подросток с кроличьей улыбкой. Он вырос, повзрослел и возмужал.

– Мэ Ри-ши? – снова переспросил он, и девушка, словно очнувшись, кивнула и протянула-таки ему свой букет.

Артист взял его и на секунду прикрыл глаза и улыбнулся, будто давал понять, что он помнит ее и благодарит за то, что она пришла на его спектакль. И поклонился низко – теперь уже только ей. Мэ Ри тоже поклонилась и пошла к друзьям, не видя, как молодой человек смотрит ей вслед долгим взглядом.

– Ты чего так долго? – спросила ее подруга, глядя на сцену, где продолжали улыбаться и кланяться артисты.

– Ничего, – уклончиво ответила девушка. – Просто вручила букет!

– Я смотрела на вас. Такое ощущение, как будто вы знакомы! Кто он?

– Что ты! Откуда мне знать артистов мюзикла? – отмахнулась Мэ Ри.

– Он тебе ведь что-то говорил? – не отставала подруга.

– Просто поблагодарил за цветы, – коротко ответила Мэ Ри.

Вскоре занавес закрылся, скрыв артистов, и широкий поток зрителей устремился из зала к выходу. Мэ Ри с обоими супругами тоже направилась к выходу на улицу. И уже там их догнал Нам Юн Шик. Мужчины обменялись несколькими фразами о спектакле и своих впечатлениях о нем.

Мэ Ри достала телефон и начала вызывать такси. Юн Шик, заметив ее манипуляции, предложил:

– Госпожа Ан Мэ Ри, я на машине. Если позволите, я подвезу вас!

– Нет, благодарю вас! – покачала она головой. – Я доберусь сама.

– Мэ Ри, не отказывайся! Юн Шик-ши отвезет тебя! – воскликнула Су Джин, но девушка твердо ответила:

– Нет, дорогая, не нужно! Я поеду на такси.

– Жаль, – сказал мужчина и улыбнулся такой очаровательной улыбкой, что Мэ Ри почувствовала, как краснеет. – Обещаю вести себя, как джентльмен!

– Нет, спасибо вам! Но я сама! – ответила она, испытывая смущение и неловкость при одной мысли, что этот блестящий богач привезет ее в далеко не респектабельный район, где девушка снимала жилье.

На это он только развел руками: мол, хозяин – барин! Вскоре подъехало и ее такси, и Мэ Ри попрощавшись со всеми, села в машину. Су Джин взяла с нее обещание позвонить, когда приедет домой, и добавила, что потом напишет ей в мессенджере.

Через некоторое время Мэ Ри уже была дома. Скинула с гудящих от высоких каблуков ног серебряные босоножки и, пройдя в комнату, оставила на столе клипсы, наказав себе не забыть потом положить их в коробочку, чтобы не потерялись случайно. Освободившись от платья, она аккуратно повесила его на плечики и пошла в душ. Пока мылась, перед внутренним взором поочередно появлялись лица: то Нам Юн Шика, то скрытое полумаской лицо артиста. Со Чон Гука, напомнила она себе.

Странно, что спустя столько лет он узнал ее, подумала Мэ Ри. Ведь виделись-то всего три раза в жизни, и то много лет назад, когда оба были моложе. Но ведь вспомнил же. И даже назвал по имени, что показалось ей еще более удивительным. Но потом девушка решила, что причиной тому – ее глаза. Точнее, их необычный для кореянки цвет. Но опять же… И про браслеты вспомнил. Надо же! Мэ Ри это было и удивительно, и странно приятно.

Девушка выпила чаю с каким-то печеньем, обнаруженным ею в шкафу, и легла спать. А два лица опять, словно в хороводе, мелькали перед ней, странным образом накладываясь одно на другое. И уже засыпая, Мэ Ри вдруг подумала, что они чем-то неуловимо похожи друг на друга.

…Она еще несколько дней ходила под впечатлением от мюзикла. Даже коллеги – Квон На Рим и Ма Тхэ Юн – заметили ее задумчивость и непривычную рассеянность. На Рим попыталась выведать, что же такого случилось с их сонбэ (старшей коллегой, наставницей), но девушка отделалась какими-то ничего не значащими фразами, так ничего и не рассказав.

Она, если бы задумалась, и сама не смогла бы объяснить, что же изменилось в ее жизни. Вроде все было по-прежнему – и ежедневный повторяющийся маршрут «работа-дом», «дом-работа», и все та же рутина в офисе. Но в груди ее нет-нет, да и возникало странное, искристое чувство, которое впервые Мэ Ри почувствовала, оказавшись на мюзикле. В такие моменты душа ее трепетала, как будто стремилась взлететь куда-то высоко-высоко – туда, где царит только ослепительное сияние, бесконечный простор и звуки.

Мэ Ри до сих пор помнила голос Чон Гука, выводящий главную партию – щемящую и печальную, от которой сжималось сердце, и в горле возникал тугой ком.

Как-то, вернувшись домой вечером, она села за ноутбук и набрала в поиске название мюзикла. И сразу же получила полную информацию, начиная с новости о том, что известный мембер HS Гуки (имя его было написано именно так, а значит, имелся в виду творческий псевдоним певца) примет участие в мюзикле – и дальше шло название. Девушка посмотрела на дату – новость была уже старой, трехмесячной давности. Все верно, это и был тогда, на спектакле, он. Мэ Ри достала свою старую полароидную фотографию с фанмитинга. Теперь, глядя на фото, девушка ясно видела, что Чон Гук очень сильно повзрослел, стал привлекательным молодым мужчиной. Но Мэ Ри все никак не могла взять в толк, как, каким образом получилось, что суперзвезда мирового уровня до сих пор помнила имя никому не известной девчонки-студентки, с которой она – эта самая звезда – и виделась-то всего пару раз по несколько минут.

На одном из сайтов девушка нашла видео сцены из спектакля – ту самую партию главного героя, которая так поразила воображение Мэ Ри. И она несколько раз прослушала песню, глядя на одухотворенное (это было видно даже через маску) лицо Чон Гука. Артист пел, как жил. Он, и впрямь, в этот момент превращался в другого человека – в героя пьесы. И Мэ Ри это нравилось. Точно так же, как понравился и сам мюзикл.

Наверное, через неделю после похода в театр, ей позвонила Су Джин и предложила встретиться и поболтать. Мэ Ри с сомнением в голосе произнесла: