О чем молчал маяк

Звон дверного колокольчика вырвал Бею из размышлений. Она вздрогнула, инстинктивно сжав брошь в ладони. На пороге стоял инспектор Джеймс Харди собственной персоной, его высокая фигура чётко вырисовывалась на фоне сгущающихся сумерек за окном.

"Добрый вечер, мисс Саммерс," – произнёс он своим глубоким, чуть хрипловатым голосом. Его лицо, как всегда, было непроницаемой маской профессионального спокойствия. "Надеюсь, я не слишком поздно для визита?"

Бея открыла рот, собираясь ответить дежурной фразой, но слова застряли в горле. Вместо этого она, повинуясь внезапному порыву, выпалила: "Инспектор Харди, я должна вам кое-что показать."

Она протянула ему раскрытую ладонь с лежащей на ней брошью. Эффект был мгновенным и ошеломляющим. Маска невозмутимости на лице Харди треснула, обнажив целую гамму эмоций: удивление и что-то ещё, похожее на страх.

"Где… где вы это нашли?" – голос инспектора дрогнул, его рука, обычно твёрдая и уверенная, слегка дрожала, когда он потянулся к броши.

"Только что, между половицами," – ответила Бея, внимательно наблюдая за реакцией Харди. "Это ведь герб вашей семьи, не так ли?"

Харди кивнул, бережно беря брошь в руки. Его пальцы нежно погладили потускневший металл, словно лаская призрак прошлого.

"Это… это брошь моей бабушки," – произнёс он тихо, словно говоря сам с собой. "Считалось, она была потеряна много лет назад. Никогда не думал, что увижу её снова."

Бея почувствовала, как напряжение между ними начинает таять. Впервые она увидела в суровом инспекторе человека – уязвимого, с собственной историей и тайнами.

"Расскажите мне о ней," – мягко попросила Бея, жестом приглашая Харди присесть в старинное кресло у камина.

Харди помедлил мгновение, явно борясь с собой, но затем кивнул и опустился в кресло. Шерлок, словно почувствовав важность момента, запрыгнул на подлокотник и свернулся клубком, внимательно наблюдая за гостем своими умными глазами.

"Моя бабушка, Элеонора Харди, была необыкновенной женщиной," – начал Харди, его взгляд был устремлён куда-то вдаль, словно он смотрел сквозь стены лавки в прошлое. "Она выросла здесь, в этом городке, и знала его как свои пять пальцев. Каждую улочку, каждый закоулок, каждую семью и их истории."

Бея слушала, затаив дыхание. Впервые Харди говорил так много и так откровенно.

"Эта брошь," – продолжил он, поднося украшение ближе к глазам, – "была её талисманом. Она говорила, что пока брошь с ней, она всегда найдёт путь домой, где бы ни оказалась. И знаете что? Я ей верил. Бабушка действительно обладала каким-то шестым чувством, интуицией, которая никогда её не подводила."

"Что случилось с ней?" – тихо спросила Бея, чувствуя, что приближается к чему-то важному.

Лицо Харди омрачилось. "Она исчезла. Просто… пропала однажды ночью. Мне было тогда двенадцать. Помню, как мой дед собрал поисковые группы, как прочёсывали каждый уголок города и окрестностей. Но её так и не нашли. А вместе с ней исчезла и эта брошь."

Бея почувствовала, как по спине пробежал холодок. "И вы никогда не узнали, что с ней случилось?"

Харди покачал головой. "Официально дело так и осталось нераскрытым. Но…" – он замолчал, явно колеблясь, стоит ли продолжать.

"Но?" – мягко подтолкнула его Бея.

"Но я всегда чувствовал, что здесь кроется что-то большее," – наконец произнёс Харди. "Что-то, связанное с историей нашей семьи, с тайнами этого города. Я стал полицейским не просто так, знаете ли. Я надеялся… надеюсь до сих пор… однажды докопаться до правды."

Помолчав немного, Харди продолжил: “Во время войны здесь происходили странные вещи. Корнуолл всегда был особым местом – контрабандисты, тайные бухты, подземные ходы. Но в сороковые всё стало ещё запутаннее."

Он достал из портфеля пожелтевшую папку. "Моя бабушка рассказывала, что немецкие подводные лодки часто подходили к побережью. Официально – для разведки. Но ходили слухи о тайных встречах, о каких-то ценностях, которые перевозили под покровом ночи."

Бея взяла в руки старую фотографию, на которой была запечатлена бухта Пенберти в штормовую погоду. "А при чём здесь исчезновение вашей бабушки?"

"В тот день, когда она пропала, рыбаки видели странные огни в море. А через неделю на берег выбросило немецкий сейф – пустой, с выломанным замком." Харди понизил голос. "В нашей семье из поколения в поколение передаётся история о Карте Семи Печатей – старинном документе, который якобы указывает путь к сокровищам тамплиеров, спрятанным где-то на побережье. Говорят, нацисты охотились за ней."

"И вы считаете, что…" – Бея не закончила фразу.

"Я считаю, что она что-то узнала. Что-то, что стоило ей жизни." Харди вздохнул. "В старых пещерах под городом до сих пор находят следы военного времени – обрывки карт, странные символы на стенах. А местные рыбаки говорят, что в особенно тёмные ночи из-под воды доносится звон церковных колоколов."

Бея почувствовала, как её охватывает знакомое волнение – то же самое, которое она испытывала, читая детективные романы в дедушкином кресле. "А что случилось с сейфом?"

"Он хранится в подвале полицейского участка. Никто не смог его идентифицировать – номера спилены, документации нет. Но есть одна деталь…" – Харди замялся. "На внутренней стороне дверцы выгравирован такой же символ, какой я видел на медальоне бабушки”.

Бея внимательно смотрела на Харди. Впервые она видела его настоящего – не сурового инспектора, а человека, несущего бремя семейной тайны и неразрешённого прошлого.

"Инспектор Харди," – начала она, но он мягко прервал её.

"Джеймс. Думаю, после такого разговора вы можете называть меня Джеймс."

Бея кивнула, чувствуя, как что-то меняется между ними. "Джеймс, я думаю, что нам нужно объединить наши усилия. То, что эта брошь оказалась здесь, в лавке моей бабушки… Это не может быть простым совпадением."

Харди – Джеймс – внимательно посмотрел на неё. "Вы правы. Но должен предупредить вас, мисс Саммерс…"

"Бея," – мягко поправила она.

"Бея," – повторил он, и его голос словно смягчился на мгновение. "Должен предупредить вас, что это может быть опасно. Я не знаю, с чем мы можем столкнуться, раскапывая прошлое."

Бея выпрямилась в кресле, её глаза сверкнули решимостью. "Я готова рискнуть. Думаю, мы оба заслуживаем знать правду."

Джеймс кивнул, и на его лице появилось выражение, которое Бея никогда раньше не видела – смесь облегчения и надежды.

"Тогда давайте начнём с того, что вы расскажете мне всё, что знаете о вашей бабушке и этой лавке," – предложил он, доставая из кармана небольшой блокнот.

Следующие несколько часов пролетели незаметно. Бея и Джеймс погрузились в обмен информацией, сопоставляя факты, анализируя совпадения и несоответствия в историях их семей. Шерлок, словно чувствуя важность момента, тихо мурлыкал, переводя взгляд с одного на другого.

Когда за окном уже совсем стемнело, а на улице зажглись фонари, отбрасывая причудливые тени на старинные предметы в лавке, Бея и Джеймс наконец откинулись на спинки кресел, осознавая масштаб того, во что они ввязались.

"Это будет непросто," – произнёс Джеймс, глядя на брошь, лежащую теперь на столе между ними.

"Но мы справимся," – твёрдо сказала Бея. "Вместе."

Их взгляды встретились, и на мгновение между ними словно проскочила искра понимания и чего-то большего, чего ни один из них пока не был готов признать.

Джеймс встал, расправляя плечи. "Уже поздно. Мне пора идти. Но завтра…"

"Завтра мы продолжим," – закончила за него Бея, тоже поднимаясь.

Они подошли к двери лавки. За стеклом виднелось море, посеребрённое лунным светом. Бея и Джеймс стояли, обрамлённые дверным проёмом, словно персонажи старинной картины.

"Доброй ночи, Бея," – произнёс Джеймс, протягивая руку.

"Доброй ночи, Джеймс," – ответила она, пожимая его ладонь.

Их рукопожатие длилось чуть дольше, чем требовали приличия, словно скрепляя негласный договор. Когда дверь за Джеймсом закрылась, Бея прислонилась к ней спиной, чувствуя, как колотится сердце.

Она посмотрела на Шерлока, который сидел на прилавке, обернув хвост вокруг лап. "Ну что, дружок," – сказала она коту, – "похоже, мы во что-то ввязываемся…"