Уровень понимания

Олег пожал плечами и сделал глоток.

– Знаешь, я вспоминаю, как лоханулся на защите в вопросе от Прозоренко. Зато как я был прав, когда отшил Фомину…

Юра отставил лоток с едой.

– Wait, это ты отшил Фомину? Не она тебя?

– Ты ужасен.

– Знаю!..

2

– …Знаю, жарко!!! – процедил Олег. Он зажмурился, словно ожидал другого.

Горячий воздух мешал сосредоточиться. Под ногами расстилался трап.

Слева, справа, сбоку – везде, куда ни ронял он взгляд, его встречали лучи и пальмы. Им вторили крики железных ласточек, взмывающих над расчерченными полосами и протяжёнными терминалами…

Юра же закинул куртку на плечо. Он ничего не чувствовал и ни о чём не думал.

«Вот какая ты, новая жизнь, – Олег застыл посреди необъятного асфальтового поля; он приметил их автобус, рычащий, красный „бочонок“. – И опять всё начнётся по кругу: регистрация, очереди, тётеньки в форме, подозрительные, но всё-таки улыбки…»

– Подключаю сеть, – Юра стирал со лба капли. Солнце ехидно отбрасывало блики на смартфон.

Пропуская же через себя всё – чьи-то чемоданы, чей-то жар, чьи-то взгляды, чью-то испарину, Олег мог подумать одно. Когда же они доедут до кондиционера?

Олег продолжил рассматривать пассажиров, предполагая выдумать коэффициент «задолбанности».

«А если бы можно б было вычислить, насколько человек уморился? Понять, что, например, лучше оставить его в покое? Какую следовало бы ввести шкалу? Надо спросить Юру…»

Юра же занял одно из немногих сидячих мест. Во всём облике его угадывались уверенность и спокойствие.

«Кажется, Юрин коэффициент был бы равен сейчас нулю, а мой единице…»

3

«Единице…»

Олег не замечал минут; он весело, но устало улыбался, склонившись над принтерными прописями, с азартом заполняя поля анкеты.

«Oleg Inozemtsev» – напомнила подпись под фотографией. Продолговатый круг лица, русые пучки; редкие, вечно подвижные брови над малахитовым переливом радужки… Он выглядел так, что регулярно ходил на свидания с собственными мыслями, но не растворялся в них; его привычным же состоянием была «задумчивая радость».

…Они сверяли то адрес, то номер рейса. Ещё несколько минут – и их подхватит мох простыней, успокоит хор вентиляторов, выручит спасательный отряд из полотенца и душа…

– Oleg Inozemtsev and Yuri Grachev, – вмешалась администратор. – Your room is 1276. Have a great time in our condo!

– Thank you, – Юра сжал карточку. – По-моему, у них неплохо. 8 из 10, по оценкам из 322 отзывов.

Красная кнопка подмигнула им. Лифт же унёсся ввысь, неловко подпрыгивая.

– Итак, – Олег раскинул руками, – открываю.

Дверь легко, покорно поддалась ему. Перед ними возникла небольшая, но складно обустроенная и оттого почти просторная комната. Вход в неё охранял преданный, приземистый шкаф в ошейнике из вешалок. Продолжением его выступал холодильник. За ним пряталась аккуратная ванна. Основное место отводилось двум кроватям, по расположению которых можно было доказывать параллельность прямых; столу с двумя низкими стульями – и балкону с его соседкой – мини-кухней.

Они осматривали помещение с удовлетворением, но без восхищения; головы их объединяла мысль: «Терпимо и приемлемо; не будь мы ограничены в финансах – рассмотрели бы и другое».

– Смотри! – кивнул Олег открывающемуся виду. Это был ухоженный внутренний двор – деревья соединялись во МКАД вокруг бассейна с шезлонгами. Здание петляло геометрической буквой.

– Да. Сойдёт.

– Именно! Где хочешь лечь?

Юра отмахнулся и достал компьютер.

– Без разницы.

Олег упал на ближний к окну матрац. «Повезёт мне, если буду встречать рассветы, – зевнул он, – я и не сомневался, что Юре всё равно. Потому что ему всё всё равно». Вслух же сказал:

– Пора и отдохнуть!

Юра уселся на соседнее ложе, сосредоточенно изучая экран. Солнце полностью выплыло из заточения.

– Видимо, оно с тобой согласно.

4

…Согласно расписанию муз, акварельные мелки раскрашивали кишки пенала. Им хотелось ускорить очередь и принять участие в штриховке эскиза. Однако пока с миссией справлялся мягкий угольный карандаш.

Леся придвинула к себе блокнот и, уставившись на люстру, перенесла на лист изогнутые, прерывистые линии. Ей нравилось рисовать – дизайнерские навыки позволяли властвовать и над набросками, и над полотнами; это успокаивало и вдохновляло.

«Давай, давай… Я облажалась с масштабом».

Леся обводила крупные бусины, расстелившиеся по плавнику светильника, почёсывая волосы грифелем.

«Не то… Что ж ты будешь делать!»

Были у неё моменты, подобные этому – когда, сидя на ресепшене, высматривала она потенциальных приятелей, а бумага не слушалась даже в вещах элементарных…

…Она услышала обнадёживающий зёв лифта.

Почему-то ей кольнуло в спину – абсурдным предположением и манящим предчувствием. Что-то должно произойти?!

Леся смутилась, не распознав в груди разливающейся тёплой волны: ей померещилось, взгляд же её «отсутствовал». Впрочем, глядя на неё, невозможно было установить ни спектр интересов, ни род деятельности, ни степень любви к себе – внешним видом она не оставляла ни претензий, ни признаний миру. Однако, стоило ей «пробудиться», «включить» лёгкость, искренность и детское удивление – казалось, не только она без ума от всего, но и всё без ума от неё. Не она ли сама выбирает, кем ей быть, вытягивая маски по своему усмотрению?

Сегодня же Леся смотрелась «домашней». Спортивная футболка, мешок с карандашами – да два мешка под глазами. Ей хотелось одного – «чего-то хорошего», но она не знала подробностей – и потому отчаялась уже ждать…

По обгоревшему лбу заскользили росинки пота.