– Небольшая плата, – отвечает Его Величество и, смеясь, потирает пальцами челюсть.
Синяки, как обычно, проявляются чуть позже.
За кустами и деревьями прячется старый особняк, давно забытый человечеством. Наше убежище. Внутри все выглядит совсем не так убого, как снаружи; наоборот, по-королевски, под стать Его Величеству, сотворившему всю эту красоту своей нечеловеческой силой. Да, и черти обладают чувством прекрасного.
В холле при свете хрустальных люстр становятся обозримы царапины на королевском лице; губы разбиты, из них сочится кровь.
– Ваше Величество, кажется, у тебя сломан нос…
Сеня смотрит на него с затаенным дыханием.
– Да? – Тот удивленно ощупывает лицо. – Потом поправлю…
Но я в первую очередь вижу не ушибы и переломы его тела, а усталость.
Он несет остатки своего величия наверх, по ступеням огромной, широкой лестницы, расположенной прямо по центру холла, пачкает грязью с подошв своих туфель красный ковер. Парни же отправляются прямиком под лестницу: там их излюбленный диван, проеденный домашней крысой, и телевизор с огромным экраном. Только Макс предварительно провожает меня глазами, молчаливо наблюдая, как я поднимаюсь следом за Его Величеством. Снова этот прожигающий спину взгляд, от которого мне хочется вырвать его глаза…
– Как дела, Лиля?
Я закрываю за нами дверь и, сунув руки в карманы толстовки, прислоняюсь к стене. Взгляд целомудренно отправляется в пол, пока Его Величество напускает в ванну воду и снимает с себя всю одежду. Периферическим зрением улавливаю движения нагого тела у дальней стены.
– Все нормально.
Пожимаю плечами. Говорю негромко, хотя звук моего голоса съеден шумом воды, но я не стараюсь его перекричать. Мне не страшно остаться неуслышанной. Это же Его Величество.
– Все нормально, но ты, тем не менее, здесь? Ты поднялась ко мне, значит, есть что обсудить.
– Я думала, тебе самому захочется спросить меня о чем-нибудь.
– Хм… Ну, что ж… Как ребенок? Как Майя?
Я резко поднимаю голову. А он улыбается, стоя возле ванны, ни капли не смущаясь своей наготы. Мужественный, красивый, изящный, живое воплощение наших надежд, нашей преданности и любви.
Избитый, искалеченный, худой до костей, в синяках и кровоподтеках. Самые свежие следы напоминают последствия примененных розог, и я догадываюсь, как выглядела плата за Сенино «баловство». Вновь отворачиваюсь, потому что не могу видеть его таким.
– Майя? – Конечно, стоило ожидать, что именно она станет темой нашего разговора. – С ней все хорошо. С ребенком тоже.
Пальцы самопроизвольно тянутся к туалетному столику. Под руку попадается фигурка девушки в зеленом платье со светлыми волосами. Принимаюсь вертеть ее в странном порыве избавиться от намеков на нервозность. Сердце подозрительно учащает бой.
Его Величество подходит к зеркалу и осматривает свое лицо.
– Она счастлива?
Я не знаю. Сложно сказать, наблюдая со стороны, когда сама имеешь о счастье размытое представление.
– Наверное, – пожимаю плечами.
Комната все больше наполняется паром, и мои щеки начинают полыхать. Редкое явление для моей неизменно белой кожи. Тут же приходит на ум суеверное объяснение: когда подобное случается с Майей, она утверждает, якобы кто-то ее вспоминает.
– Это хорошо, – отзывается Его Величество и заново ломает себе нос, вставляя кость на первоначальное место.
Желание увидеть его оставшуюся с обгорелыми отростками вместо крыльев спину сильнее моей порядочности, и я уступаю ему. Она кажется уродливой и прекрасной одновременно. Преимущество падших ангелов – возможность сбрасывать перья, когда тебе заблагорассудится, и отращивать на их месте новые. Небожителям не повезло: лишившись крыльев, они лишаются жизни. Либо пригретого местечка на небесах, но это в сущности одно и то же.
Его Величество возвращается к ванне, переступая разбросанные по полу книжки, выключает воду и забирается внутрь. Теперь я вижу лишь его затылок.
Я возвращаю фигурку девушки на место и отрываюсь от стены, понимая, что больше мне здесь делать нечего.
– Знаешь, Лиля, – напоследок делится Его Величество, – я ведь как-то раз, в другой жизни, тоже был, так скажем, двойным агентом, внедренным в преступную группировку для раскрытия членов банды.
– Нет, не знаю. И чем все кончилось?
– Не стану тебе рассказывать наперед, ведь то же самое ждет и тебя. Только об одном тебя прошу: когда окажешься перед сложным выбором, вспомни о них.
Я понимаю, что речь идет о ребятах внизу, жующих печенье и ставящих космические рекорды в «Марио» (не без участия колдовской силы).
– Мне осталось недолго, независимо от того, взойдет мой наследник на престол или нет. Но, когда меня не станет, кто-то должен их защищать.
Я едва могу держать себя в руках: то ли от желания расплакаться, то ли в страхе выразить злость.
– Доброй ночи, – желаю коротко, оставляю Его Величество без ответа и быстро отправляюсь за дверь.
После встречи с ним всегда остается осадок. Улыбчивый, добрый, заботливый негодяй. Несчастный, с отвратительной аурой и огромным сердцем, вместившим все наше многочисленное семейство. Непредсказуемый. Он вызывает одновременно сочувствие и справедливое чувство страха.
Снаружи – Макс, хочет спросить о чем-то, но я киваю на прощание, быстрым шагом проношусь мимо:
– Доброй ночи, – и выпрыгиваю на свежий воздух.
Здесь становится чуточку легче – дышать и думать. Мысли прочнее выстраиваются в логический ряд, чем дальше от этого места я нахожусь; сердце успокаивается, чем дальше я нахожусь от Его Величества. И крепчает моя уверенность в правильности сделанного выбора, чем ближе я к Майе.
Она спит. Луч света не дает подойти к ней. И я стою в дверях, смотрю на нее несколько минут. Или часов: когда я прихожу в себя, в комнате становится значительно светлее.
Надо укладываться спать. Чтобы утро, которое вот-вот наступит, стало началом нового дня, а не продолжением предыдущей ночи…
04. МАЙЯ
Письма нам не приходят. Раз в месяц мы получаем квитанцию об оплате коммунальных услуг и рекламную рассылку, на этом все. Раз в месяц Лиля выходит на лестничную клетку, чтобы опустошить ящик. Сегодня такой день. И именно сегодня…
– Держи.
Лиля протягивает мне запечатанный конверт, и я смотрю на него удивленно, оторвав глаза от телевизора; маковая булка застревает во рту.
– Мне?
– Указано твое имя.
Быстро отряхиваю ладони от крошек, беру письмо и с изумлением нахожу имя в строчке отправителя.
– Мама?!