Марфа Квин

Марфа Квин
Татьяна Черкасова

Нью-Йорк, Сша; Палермо, Сицилия, 2022 год.Она пела с самого детства о любви, деньгах и известности. Она обрела славу и стала примером для подражания. Он находился в тени своей семьи только из-за того, что не заинтересован в наследстве. Он обрёл друзей лишь тогда, когда бросил свою родную землю и оказался в другой стране.Марфа Квин с детства знала, что любящий мужчина будет уважать свою женщину. Дамиано Кинга всегда учили любить женщин и никогда не причинять им боль.Они бы могли никогда не столкнуться, если бы не убийца, преследующий каждого, кто смеет взглянуть на его Марфу Квин.

Татьяна Черкасова

Марфа Квин

Глава 1. Она будет моей

Каждая ночь для «Асмодея» – ночь перерождения. Иногда в «Асмодее» по ночам выступала недавно ставшая звездой Марфа Квин – по утрам она здесь же работала официанткой. Она легко приносила удачу своему директору и получала щедрое вознаграждение. Директор клуба смог впечатлить особенных гостей тем, что у него в «Асмодее» работали самые настоящие звёзды.

Центральный этаж был заполнен. Места для отдыха опустели – лишь один сильно подвыпивший мужчина сидел, уткнувшись лицом в стол. Стакан «гвоздя» был опустошён. На столе лежали чаевые, но никто из официантов не удосужился подойти и забрать деньги с посудой. Когда его стол нечаянно задели, он проснулся и сощурился от света. Только сейчас мужчина увидел, что на сцене стояла любимая Марфа Квин. Решив подойти поближе, чтобы запечатлеть звезду на телефон, мужчина едва не потерял сознание, отчего облокотился о белую колонну. На его сердце было тревожно. От томного голоса леди Квин веяло той же тревогой, что ощущал мужчина. Марфа двигала руками, будто это волны и постепенно повышала голос, пока в один момент она просто не прокричала строчку песни. По телу электрическим разрядом пробежали мурашки. Марфа продолжала растягивать слова, выставив руки перед собой, словно отталкивая что-то от себя. Она изящно двигалась, «гипнотизировала» людей томным голосом и была спокойна, как удав, что не соответствовало стилю её новой песни. Слушатели – все до единого – ощущали её эмоции. Марфа пела о девушке, которая разочаровалась в любви и слала её глубоко к чёрту. В последнее время она боялась увидеть человека, который испортил её жизнь. Казалось бы, она находила отдушину в творчестве и с лёгкостью писала песни… но с увлечением она внезапно вспоминала бывшего партнёра. Он использовал её, издевался, изменил и сказал, что не видит в этом проблемы, довёл до плачевного состояния и едва не уничтожил Марфу Квин как личность…

Девушка напевала: «железной вдовой я стану, чтобы никто больше не разбил мне сердце».

К сожалению никто не воспринимал эту строчку всерьёз. Всем было важно увидеть любимую звезду на сцене, сохранить фотографии с ней и насладиться её очаровательным голосом. Всем было всё равно на то, что песня Марфы Квин о разбитом сердце и насилии. Только две официантки в углу – близкие подруги Марфы Квин – всё понимали и чувствовали. Марфа Квин снова растянула слова, и громкий голос эхом пронёсся по клубу, толстыми волнами пробиваясь в разумы. В заключение песни Марфа оголила бедро с татуировкой китайского дракона, стукнула каблуком по плитке и, толпа разразилась аплодисментами.

– Марфа… – Пьяный мужчина схватился за сердце и подумал, что его шёпот услышали.

Когда девушка, отбившись от фанатов, ушла со сцены в гримёрную, мужчина разочарованно направился к выходу. Обойдя вышибал, он свернул налево, спрятался у кустов, сел на колени и вырвался прямо себе в ноги. Придя в себя и открыв глаза, мужчина увидел тяжёлые ботинки перед собой. Подняв голову, он увидел недовольное выражение лица мужчины с чёрными кудрявыми волосами. В свете фонарного столба блеснул нож бабочка. На лезвии мужчина разглядел маленькие капли крови.

– Ты говорил с моей Вивиан?

Пострадавший от алкоголя мужчина оказался прижат лицом к земле ботинком. Обидчик направил нож бабочку мужчине прямо в затылок.

– Она уже не твоя… – утвердил мужчина и поперхнулся слюной. – Как ты… вышел?

– Я делаю всё возможное, когда хочу чего-то достичь, Майкл, – улыбнулся обидчик и поднял голову собеседника. – Никто не может говорить с моей Вивиан.

Мужчина попытался что-то сказать, но нож бабочка рассёк его горло. Захлебнувшись кровью, он испустил последний вздох и безжизненно пал на траву. Убийца оттащил его в кусты, положил оружие в нагрудную сумку, обчистил карманы жертвы и убежал.

Шорох привлёк внимание вышибал, и те подошли к месту убийства. Сначала они посчитали, что мужчина из-за алкогольного опьянения упал и уснул в собственной рвотной массе, но стоило одному наступить в кровь, как всё стало ясно. Вышибалы повернули мужчину к себе лицом и увидели рассечённую рану на горле. Когда новость об убийстве дошла до работников клуба, хозяин запретил сплетничать и наводить панику среди посетителей, а сам вызвал полицию и приказал работникам не покидать «Асмодей» до приезда профессионалов.

***

Те детективы, что приехали на вызов по убийству, были, по мнению Мануэля Юна, хозяина «Асмодея», мягко говоря – некомпетентны, грубо – полные идиоты, которые озвучивали очевидные вещи, не могли взломать телефон убитого и приходили в ступор, потому что им никогда не приходилось работать под надзором стольких людей. Один, кто смог понравится Мануэлю, осматривал труп, фотографировал улики и терпеливо ждал напарника, решившего перед сном проехаться по ночному Нью-Йорку на мотоцикле. Напарник пообещал приехать как можно скорее, отчего помчал до клуба, ловко объезжая машины и успевая глядеть на никогда не спящий Нью-Йорк. Недовольные водители автомобилей успевали только сигналить, как след мотоциклиста уже простыл. Он нарушал все правила (пусть и был полицейским), которые только существовали – даже когда через дорогу переходили пешеходы, он объезжал их и продолжал мчать. Этому человеку были простительны все оплошности, ведь каким бы независимым он не был, как бы часто он не пользовался мотоциклом и не нарушал правила дорожного движения, он считался великолепным и ценным работником полиции в свои двадцать семь лет. Он был хорош собою: красный шлем с чёрными ровными полосами скрывали копну каштановых мягких волос, чёрная куртка развевалась на ветру, а армейский жетон постоянно бился об упругую и сильную грудь.

Когда на территории клуба показался чёрный мотоцикл, Мануэль Юн облегчённо выдохнул. Он уже знал, что приехавший человек – действительно профессионал, отчего даже простил ему опоздание. Мужчина снял шлем, прошёл к столпотворению и, увидев, что хозяин выставил руки, отдал шлем ему. Сидящая на лавочке Марфа Квин посмотрела на мужчину. Его цвет волос, маленький шрам на щеке и тёмные глаза напоминали известного в двухтысячные итальянского гонщика Амато Кастильо Кинга. Мужчина проигнорировал женщину и прошёл к трупу. Сидящий на коленях около тела напарник уже смог взломать телефон, а фотографии раны отправились в пакет. Заметив загулявшего напарника, мужчина из сосредоточенного вмиг превратился в чёрствого.

– Дамиано… как же меня достал твой мотоцикл…

«Дамиано? Это же брат Амато Кинга! Как они похожи… десять лет разница, а они как близнецы… – догадалась Марфа Квин и ощутила дежавю. – Интересно, где я его видела?»

– Почему я обязан оставаться в участке, пока ты не закончишь? Прости, Доминик, но мне предпочтительнее побыть в одиночестве, – объяснил Дамиано, что не понравилось Доминику.

– Ладно, забудь… здесь убийство на почве ревности. Перед смертью убитый получил смски с неизвестного номера, который угрожал расправой, если тот не прекратит наблюдать за «его женщиной». Кстати, вон она сидит. – Доминик показал пальцем на Марфу Квин.

Девушка ошарашенно посмотрела на полицейских и не поверила, что она косвенно, но причастна к убийству.

– Это не первое убийство на почве ревности именно из-за вас, Марфа Квин, – заявил Дамиано и направился на девушку.

Её подруга, вышедшая на перекур и заметив настроение Дамиано, рискнула встать перед ним и скрестить на груди руки.

– Успокойтесь… я не собираюсь травмировать вашу подругу. Однако я обязан её допросить. Вы, конечно, можете следовать за ней по пятам, но потом вам же будет хуже.

– Она не убивала этого человека, – заявила подруга Марфы, и Дамиано ничего не осталось, как оттянуть куртку и показать, что при себе у него пистолет и наручники.

Девушка очистила дорогу и незаметно показала Кингу средний палец. Дамиано сел перед Марфой на корточки и заглянул в полные печали глаза. В них даже застыли слёзы, и Дамиано посчитал, что девушку ранили его слова. Он стал вежливо расспрашивать об убитом, интересовался, знала ли Марфа его и не заметила ли она ничего подозрительного. При этом Дамиано не спускал глаз с её очаровательного лица. Год назад Марфа разочаровалась в любви, а сегодня мужчина сидел перед ней и смотрел прямо в душу. Находясь в такой близости, он умело сдерживал руки и не позволял случайно коснуться оголённых частей тела Марфы, и это вызывало у девушки неподдельный интерес. Дамиано Кинг был таким холодным, чистым, справедливым… таким похожим на знаменитого брата, погибшего в гонке.

Пока Доминик крутился вокруг трупа и пытался найти ещё хоть что-то, прежде чем затаскивать его в ритуальную машину, Дамиано анализировал одновременно и подозреваемую, и жертву. Такое чистое золото, по его мнению, не могло убить того бугая, и единственное оружие, которое Марфа могла бы себе позволить – это каблук. Близкое общение полицейского и Марфы не осталось незамеченным Мануэлем Юном. Он знал и любил Марфу, как родную дочь, отчего заинтересовался действиями мужчины и не спускал с него глаз. Если он коснётся кожи Марфы хоть частью одежды, Мануэль покажет ему, что её трогать нельзя.

– Что вы думаете на этот счёт? – спросил Дамиано у девушки. – Скажите ваше настоящее имя, пожалуйста.

Марфа знала, что на улице только работники клуба, но предпочла, чтобы её имя никто больше не узнал. Она наклонилась и шепнула Дамиано, что её зовут Вивиан. Мужчина кивнул и принялся вести разговор дальше, не обращаясь к певице по имени.

Дамиано узнал многое о жертве. Он учился в Вашингтонском университете на факультете менеджмента, был хорошим другом жертвы, перед тем, как предпринять попытки ухаживаний за Марфой он развёлся с женой, которая ему изменила. Сразу назвать убийцу она не могла – как и Дамиано понимала, что недостаточно улик. Информацию пришлось записывать Доминику, ибо ему не нравилась методика Дамиано – анализ, который не всегда значил успех. На фоне недоверия Доминику приходилось по нескольку раз перепроверять собранную информацию и по необходимости приводить её в божеский вид, если Дамиано ну уж очень не был заинтересован в порядке записей. Он мог работать даже в хаосе и не всегда распределял улики. Ему было бы несложно заниматься несколькими делами одновременно и даже не запутаться. Даже в разговоре с Марфой Дамиано не сбился и сопоставил факты, а Доминик забил на это.

– Здесь небезопасно. Пожалуйста, давайте поговорим в участке… я предоставлю вам больше информации, но только не здесь… – умоляла Марфа.

Дамиано согласился и пожалел, что сегодня не на машине. Но ехать на мотоцикле Вивиан не отказалась – наоборот, стоило подойти к нему, как глаза её загорелись игривым огнём от желания прокатиться. Дамиано отошёл попрощаться с Домиником и обменяться парой фраз насчёт убийства.

– Узнаю этот взгляд… – Доминик увидел, что Дамиано опустил брови и сощурился. – Был сегодня у Зары?

– Был. Если ты думаешь, что я не принял таблетку – ошибаешься. Я смотрю так на тебя, потому что у меня нет желания работать с кем-то.

– Я всё понимаю, – без агрессии заявил Доминик, но внутренне слова Кинга его задели.

– Но это укор начальника. Я сам бы ушёл в отпуск, но, видимо, не судьба.

– Вам дают отпуска, а я должен пахать как лошадь дальше?

Доминик развёл руками. Возможно, Дамиано думает, что отпуск ему дадут просто так, без всяких заявлений. Доминик решил не напоминать Дамиано о такой вещице как «заявление» и молча ушёл, отдав приказ коллегам погрузить тело в машину.

«Какие таблетки он принимает? О боже…» – подумала Вивиан и представила себе самое ужасное.

Её бывший за несколько месяцев до расставания подсел на антидепрессанты. Судьба решила преподнести ему скорбь – самоубийство младшей сестры из-за тяжёлых отношений с семьёй. Для бывшего сестра была всем – лучом света, полярной звездой, смыслом жизни… её смерть изменила его в худшую сторону. Этот человек перестал ценить свою девушку и ревновал её к каждому столбу. Он запрещал ей общаться с друзьями мужчинами, постоянно контролировал её и считал нормальным взять телефон и прочитать переписки. Раньше такого не было. Он был нормальным, здоровым, каким его и полюбила Вивиан, но таблетки всё изменили. Поводом для расставания послужила его измена. С тех пор Вивиан настороженно относилась к тем, кто принимает какие-либо таблетки для лечения психических заболеваний. Вивиан не хотела сближаться с полицейским… он был слишком наглым и прямолинейным… её это отталкивало.

«Чёрт!» – вздохнула Вивиан и не смогла отвести взгляда от профиля Дамиано.

Всё же он заинтересовал её… а ведь она пообещала себе помедлить с новыми отношениями, ведь спустя три года она так и не восстановилась. Телефон девушки разрывался от гневных сообщений сразу от двух номеров – от бывшего и не состоявшегося в две тысячи восемнадцатом году парня. Один угрожал её семье, другой – ей самой. Вивиан предпочла не отвечать на сообщения и стала как можно реже пользоваться телефоном, потому что, если так и продолжится дело – телефон станет причиной худшего.

– Вивиан.

К девушке подошёл начальник. Он бережно положил руку ей на плечо и наклонился.

– В чём дело? – спросила Вивиан и слегка расслабилась, стоило «вытолкнуть» её из воображаемого мира в реальность.

– Не бойся его. А если всё же начнёт приставать – каблуком по колену, как я тебя учил, – улыбнулся Юн и погладил девушку по плечу. – Мы не дадим тебя в обиду.