Останемся чужими

Останавливаюсь у подъезда и в нерешительности смотрю на домофон. Еще не поздно послать все к черту и уйти. Ну правда, у малышки есть отец. Он прилично зарабатывает, сможет обеспечить ей отличное будущее. Няни, домработницы, репетиторы, блестящее образование… Я здесь каким боком?

Опять меня что-то останавливает. Вспоминаю о письме и вздыхаю. Все-таки надо проверить, все ли в порядке, чтобы успокоиться окончательно. Чтобы уйти со спокойной душой и поставить в этом деле точку.

Я набираю на домофоне номер квартиры, который помню наизусть. К моему удивлению, дверь открывается сразу. Никто не интересуется, кто я и зачем пришла. Странно.

Дрожа от холода, я проскальзываю в подъезд и доезжаю до нужного этажа. Нажимаю на кнопку звонка и замираю в ожидании. Если сейчас не откроют – уйду и забуду всю эту историю. Буду считать, что меня глупо разыграли.

Слышится щелчок, дверь открывается, и на пороге останавливается Роберт.

Кажется, я перестаю дышать.

Застываю, не желая верить, что это он. Но тело не обманешь – оно мгновенно отзывается на всплеск забытых чувств. Откликается на его появление каждой дрожащей клеточкой.

Почти не изменился.

Такой же притягательный, как и раньше. Темные, небрежно уложенные волосы, губы, очерченные щетиной, широкие плечи, крепкое тело. На нем синяя рубашка и черные штаны. Смотрит очень внимательно, словно так же, как и я, отмечает все детали во внешности. А меня окутывает запахом тумана и пожухлой листвы, которую топтали когда-то, прогуливаясь в парке.

– Аня?

Нет, не надо. Не произноси ТАК мое имя.

– Ты что здесь делаешь?

Вздергиваю подбородок и отвечаю на его взгляд ледяным молчанием. С трудом подавляю в себе желание отхлестать его по щекам. А в сознании кадрами вспыхивает наша последняя встреча.

– Ты дал клятву… Как ты мог?! – хватаю его за плечи, смотрю в глаза. Чужой человек. Не тот. Совсем не тот, который возносил меня на то самое небо. Пронзительно высоко. Который обнимал до мурашек, набрасывал пиджак на озябшие плечи, пропитанный его запахом, и называл «моя».

– Еще скажи, что ты веришь в эту чушь. Ну да, невинная, святая… Только я один подонок, – между бровями рисуется складка, а на губах – ухмылка. – Ну пусть будет так. Я полюбил другую, Аня. Да, так бывает. Ты же это хотела услышать, да?

– Все это время ты говорил, что любишь меня. Врал?

Пожимает плечами. Надевает длинное пальто. Цвета тумана. Кладет телефон в карман. Поправляет наручные часы.

Полюбил другую. Да, так бывает.

Каждое его слово, как ржавый гвоздь. Вколачивается под кожу и причиняет невыносимые муки.

– Ошибался.

Хлопает дверью, а у меня внутри все обрывается. Смотрю на нее и мысленно кричу, задыхаюсь от слез, схожу с ума от боли. Весь мир исчезает для меня за этой закрытой дверью.

Яркие картинки проносятся перед глазами в долю секунды. А за ними и другие: горько-сладкие, иногда просто горькие, а порой настолько бесстыдные, что хочется сгореть от стыда.

– Это была плохая идея, – бормочу я и делаю шаг в сторону лестницы. Сердце стучит где-то в висках. Меня одолевает желание немедленно сбежать. Сбежать куда-нибудь подальше от него, подальше от этого места.

Но останавливаюсь, чувствуя на запястье ловушку цепких пальцев.

– Постой.

Все. Бежать некуда.

– Раз уж пришла – заходи.

Слишком крепкая хватка. Даже если бы захотела – не отпустил.

Роберт сторонится, пропуская меня внутрь. Прохожу в коридор на негнущихся ногах, а в голове куча вопросов. Неужели Вита не понимала, что сразу же после ее смерти Роберт примчится к дочери? А если знала, зачем прислала меня?

Ни одного ответа…

Странный звук, похожий на всхлип, возвращает меня к реальности.

– Пришла проверить, как Катя, – наконец нахожу в себе силы заговорить с ним.

Роберт помогает снять пальто и замирает рядом. А я в глаза не могу ему посмотреть. Отставляю сапоги и взгляд опускаю, надеясь, что не заметит, как пылают мои щеки.

– Не очень, – доносится ответ. – Плачет все время, никак не могу ее успокоить.

Он зачем-то берет меня за руку. От прикосновения по коже мгновенно пробегает разряд. Быстро отнимаю ладонь и гляжу на дверь соседней комнаты. Именно оттуда раздаются сдавленные рыдания.

Значит, Катя плачет… Я пытаюсь полностью сосредоточиться на цели, ради которой пришла. Твержу себе, что нужно просто представить, будто Роберта здесь нет. Это же не так сложно, правда? Я должна постараться.

Толкаю дверь и вхожу в детскую.

Девчушка сидит на кровати, поджав под себя ноги, и вздрагивает. Маленькая, хрупкая, с копной темных волос и заплаканными глазами, такими же серыми, как и у отца.

Я перевожу вопросительный взгляд на Роберта.

– Не знаю, что ей наговорили, но видеть меня она явно не хочет, – он нервно дергает воротник. – Попросил Антонину Валерьевну оставить нас, чтобы поговорить, но все впустую.

Я подхожу к кровати. Катюша поднимает глаза и кривится, явно намереваясь продолжить плакать.

– Привет. Я – Аня…

– Я очень люблю мамочку.

Голосок, полный отчаяния разрывает сердце на части.

– Я знаю, милая.

Набираюсь храбрости и присаживаюсь рядом с ней, прикасаюсь к плечу.

– Трудно смириться с тем, что любимые люди уходят. Но они уходят не по своей воле. Они продолжают жить в нашем сердце. Скажи, мама хотела бы, чтобы ты плакала?

Катя мотает головой. Губы ее дрожат, на мокрую щечку падает локон волос.

– Нет, она бы расстроилась.

– Тогда перестань плакать и улыбнись ради нее. Даже если ты ее не видишь, она наблюдает за тобой и всегда будет рядом.