Ведьма из Сент-Лиано

Ведьма из Сент-Лиано
Таша Траймер

Когда инквизитор охотится на ведьму, думает ли он о том, что и ведьма охотится на него?

Глава 1

Открыв глаза, мужчина долго пытался понять, кто он и где он. Память возвращалась медленно, маленькими кусочками, но в конце концов собралась по осколкам в целую и вполне ясную картину. Он был наемником. За семь лет успел сменить немало хозяев, уже не единожды бывал на пороге смерти, одерживал победы и терпел поражения. Но такая жизнь нравилась ему. С самого детства он обучался своему ремеслу, тяжесть меча давно стала для него привычным и неотъемлемым чувством, без которого он не смог бы спокойно заснуть, а сам меч – естественным продолжением руки. Он был свободным, позабыв свою родину и семью, он избавился от чувства долга и необходимости о ком-либо заботиться, стал жить только одним днем. Его жизнь была быстротечна и легка, ярость битвы дарила ему не меньшее наслаждение, чем хорошее вино и веселые красотки после. Ему не приходилось думать о будущем, а полученных от нанимателей денег всегда хватало до того момента, когда находился еще кто-нибудь, нуждающийся в его услугах.

И этим утром они снова шли на бой, конца которого он так и не увидел, потому что был сражен летящей навстречу стрелой. Он лишь догадывался, что это нынешние товарищи притащили его туда, где он был сейчас. Но это место мало походило на обычный госпиталь или лечебницу при каком-нибудь храме.

Вокруг было темно, и он не мог ничего разглядеть, кроме, разве что, висящей напротив занавески, за которой виднелся полыхающий в очаге огонь. В воздухе витал запах сушеных трав, дыма и сырости. Он лежал на жесткой кровати, укрытый шерстяными одеялами, на груди чувствовалась тугая повязка, но рана под ней уже не болела.

В голове почти прояснилось, когда занавеска перед ним приоткрылась, пропуская в комнату немного света вместе с тонкой фигуркой в темном платье. Над ним склонилась девушка. Удивительно зеленые глаза притягивали, как магниты, не давая отвести взгляд, грозя полностью растворить в своей загадочной глубине. Темно-русые волосы свободно спадали на плечи, ничем не скрепленные, они закрывали и оттеняли половину лица, делая кожу еще бледнее, чем она была на самом деле.

Девушка без слов протянула ему кружку с какой-то мутной и сильно пахнущей травами жидкостью. Завороженный ее удивительными глазами, он принял из ее рук и залпом выпил терпкий обжигающий напиток. И успел увидеть ласковую улыбку, прежде чем снова провалиться в сон.

Это происходило уже много раз, повторяясь так точно и неизменно, как повторяется смена дня и ночи. Он перестал считать дни, но чувствовал, как силы стремительно возвращаются, и спать ему уже совсем не хотелось. Когда в следующий раз девушка все так же молчаливо принесла ему напиток, он взял ее за руку и, глядя в зеленые глаза, спросил:

– Кто ты?

Девушка улыбнулась, на этот раз немного лукаво.

– Что именно ты хочешь знать?

– Все. – очарованный ее улыбкой, он поднял руку и откинул с ее лица прядь волос, не дающих лучше рассмотреть девушку.

И вдруг застыл, как будто пораженный молнией. Не в силах отвести глаз и чувствуя неприятный, липкий страх, сковывающий руки и ноги. Он не испытывал этого чувства уже очень и очень давно. Ни в битве, перед лицом смерти, ни при созерцании всех тех уродств и жестокости, какие ему довелось увидеть. Но сейчас храбрый воин отчетливо чувствовал выступающий на спине холодный пот. На лице девушки был жуткий шрам, пересекающий всю его левую половину от брови до подбородка. Его перечеркивали несколько поменьше, как будто все лицо было собрано из лоскутов и сшито грубыми нитками. Такая нежная улыбка искажалась и переходила в кривую усмешку. Только зеленые глаза блестели одинаково, излучая свет и жизнь, но тая где-то в глубине силу и опасность.

Когда, оправившись от ран, он покидал избушку ведьмы, ему никак не удавалось вспомнить ее саму, только блестящие ярко-зеленые глаза. И лишь глубокой ночью, когда, держа пустую бутылку в одной руке и обнимая снятую на ночь красотку другой, он погрузился в беспокойный сон, к нему явилось изуродованное шрамами лицо.

***

Торговая площадь города была полна людей. Крестьянин, продающий кур, седой старик в одежде священника, торгующий книгами, высокая и полная продавщица мяса в забрызганном кровью фартуке и еще два десятка торговцев, громко зазывающих покупателей и расхваливающих свой товар. Среди огромной толпы то и дело сновали карманники и девушки в откровенных нарядах. Голоса, крики, мычание и блеяние скотины, смех и брань слились в один многоголосый гул. Стоящий чуть в стороне человек в сером плаще был заметен уже тем, что старался казаться незаметным. Но при этом его лицо, имеющее как минимум два лишних подбородка, и выбивающийся из-под плаща ярко-красный воротник из дорогого бархата не имели ничего общего как со стоящими рядом нищими, так и со всеми составляющими толпу людьми. Его глубоко посаженные выцветшие глаза с нетерпением и плохо скрываемым отвращением оглядывали проходивших мимо. Он раздраженно притопывал и постоянно вертел головой, как делает обычно человек, привыкший, что его желания исполняются немедленно.

Пока он нервно оглядывался по сторонам, прямо перед ним возникла фигура в черном. Мужчина поспешно отпрянул, смотря на нее со смесью страха и брезгливости. Это оказалась седая сгорбленная старуха, чье лицо было сплошь покрыто морщинами, а беззубый рот скалился в неком подобии улыбки.

– Добрый день, мой лорд, добрый день. – сверкая зелеными глазами, единственным, что осталось живым и подвижным на ее сморщенном лице, довольно громко прошептала старуха.

– Да тише ты, ради всего святого! Замолчи, пока нас не услышали. – зашипел на нее мужчина, делая шаг в тень здания, где прятался все это время. – Принесла?

– А как же? – старая ведьма довольно подмигнула. Ее собеседника передернуло от этого жеста, и он поспешил закончить разговор.

– Ну так давай сюда.

Из-под серого плаща появилась пухлая рука, унизанная кольцами, и забрала у старухи маленький стеклянный пузырек с мутной темно-бордовой жидкостью. На ладонь ведьмы лег увесистый мешочек, позвякивающий монетами, и мужчина торопливо зашагал прочь, стараясь поглубже натянуть капюшон на свою лысеющую голову.

Тем же вечером в кабинете влиятельного богача время остановилось для одного-единственного человека. Он откинулся на спинку своего любимого кресла, будто сморенный сном. А перед ним на столе стоял бокал с лучшим красным вином, какое только можно было достать в этом городе, и в благородной жидкости растворилась капля кроваво-красной смерти.

***

Городские ворота давно были заперты, и как бы путник ни спешил, ему все равно придется дожидаться рассвета. Поэтому человек в поношенном дорожном плаще и не торопился, позволив своему коню идти легким шагом. Но он все равно приехал слишком рано и был вынужден просидеть остаток ночи под стенами у небольшого костра.

Он был еще не стар, но на его обветренном лице морщинами и шрамами отмечались прожитые годы, а в густых волосах и коротко подстриженной бороде блестели нитки седины. Рядом лежали небольшой дорожный мешок и короткий меч в простых кожаных ножнах – все его нехитрые пожитки. Кем он только не успел побывать за свою жизнь: был наемником и воином, матросом на корабле, преступником, нищим. И теперь он возвратился домой, туда, где, как он надеялся, его все еще ждали. Он смотрел на звезды и думал. Вспоминая всю свою жизнь, свои странствия, и, наконец, понимая, что все эти годы его тянуло именно сюда.

Перед ним возникла фигура, с ног до головы закутанная в черный плащ, почти не различимая в сумраке. Он мог бы принять ее за бесплотный призрак, если бы не большие зеленые глаза, искрящиеся жизнью и весельем, но глубоко в себе таящие великую мудрость, так что они одинаково могли принадлежать как юной девушке, так и седой старухе. Фигура приблизилась и заговорила, негромко, но так, что он отчетливо различал каждое слово.

– Прошлого не изменить, потерянного не воротить. Ищи дорогу по звездам, они все знают. И не ходи в город, там тебе нечего делать.

Путник удивленно уставился на женщину, но не успел он что-либо сказать, как увидел за верхушками елей поднимающееся солнце и услышал скрип городских ворот. Он подобрал свою сумку и меч, а когда обернулся к сумасшедшей, как он решил, старухе, ее уже не было. Еще раз удивленно пожав плечами, человек взял лошадь за повод и вошел в город.

Все здесь было ему родным, знакомым с детства, но в то же время неуловимо изменившимся, потеряло привычные очертания. Он еще помнил старые дома и улицы, но не узнавал идущих ему навстречу людей. Как будто не было для него всех этих долгих лет отсутствия, был только глубокий беспробудный сон.

Отворив знакомую калитку, он не увидел бегущего к нему с приветственным лаем пса, и не услышал голоса своей жены, обещавшей ждать его. Ставни на окнах были закрыты, двери заколочены, и сад порос высокой травой. Предчувствие чего-то страшного закралось к нему в душу, и человеку, который не испытывал страха даже перед лицом самой смерти, стало вдруг не по себе. И вспомнились слова той старухи.

Он чувствовал себя беспомощным и опустошенным, такого не было даже после самых сокрушительных поражений, он впервые ощущал, что жизнь прошла зря. Давно он грезил о своем возвращении, мечтал обнять жену и свою маленькую дочку, и теперь понимал, что опоздал. Опоздал всего на какие-то полгода, когда внезапная болезнь унесла его семью. И, стоя над могилой с покосившимся деревянным крестом, он не находил в себе сил, чтобы жить дальше. Огромный черный ворон на сухой ветке внимательно следил за одиноким человеком посреди поля крестов. И янтарно-желтые глаза птицы видели много больше, чем мог увидеть простой человеческий взгляд.

***

Худой паренек с рыжими волосами и веснушчатым лицом наконец закончил свой рассказ и, поспешно попрощавшись, выбежал из таверны. За столом остался молодой человек в блестящих доспехах и накинутом поверх них ярко-красном плаще с вышитым на нем крестом. Он приехал в этот город, чтобы арестовать какую-то ведьму, но услышанные здесь рассказы сумели заинтересовать его. Забыв про недопитое вино и остывающий обед, он с жадностью слушал мальчишку, согласившегося рассказать ему о ведьме, даже позабыв о недоверии к сплетням крестьян. И по рассказам выходило, что кто бы ни встречал ее, видел ее по-своему, или же вовсе не мог вспомнить ее лицо. Молодой инквизитор радовался, что наконец ему предоставили настоящее дело, достойное слуги церкви куда больше, нежели просто поимка сумасшедших. Он уже предвкушал, насколько сложным и запутанным будет его дело и с нетерпением ожидал встречи с настоящей ведьмой, когда его размышления были прерваны вбежавшими в таверну солдатами.

– У нас проблемы, сэр! – запинаясь, проговорил один из них.

– В чем дело? Вы привели ведьму?

– Нет. Прошу прощения, сэр. На нас напал волк.

Лорд Кристофер де Ридо поднял голову и наконец взглянул на своих людей. Их было двое, оба покрытые грязью и кровью, в потрепанных и даже порванных кольчугах.

– Волк? Что за чушь! – Кристофер даже вскочил на ноги от возмущения, уверенный, что его пытаются обмануть. – И, черт возьми, где остальные?

– Убиты, сэр. – неуверенно промямлил второй солдат. – Волком, сэр.

– Волком? И какой же волк мог убить трех вооруженных солдат, я вас спрашиваю?! А ну живо ведите меня туда.

К его удивлению, все солдаты действительно оказались мертвы и лежали во дворе избушки предполагаемой ведьмы. Шеи у всех были перегрызены ужасающих размеров челюстями, а рядом обнаружилось немало волчьих следов с лошадиное копыто величиной. Как и ожидалось, ни ведьмы, ни какого-либо волка поблизости не было.

В тот момент Кристофер понял, что его расследование будет гораздо труднее и опаснее, чем он предполагал. Самым же странным было то, что мальчик, который всего полчаса назад рассказывал ему о ведьме, оказался с рождения нем.

Глава 2

Кристофер был в очень плохом настроении. Ему надоело это палящее солнце, от которого доспехи делались раскаленными, и эта дорожная пыль, которой насквозь пропитались его спутники и их кони. За целый день они не встретили никаких следов сбежавшей ведьмы, что окончательно убедило Кристофера в сложности поставленной перед ним задачи, но несколько поубавило его пыл и желание немедленно браться за расследование. Но, помятуя о чести ордена и своем долге отомстить за преждевременную гибель товарищей, он упорно продолжал поиски.

Ближе к вечеру дорога в очередной раз сделала поворот, и деревья по ее сторонам начали быстро редеть. Они выехали к довольно большому селу, обнесенному высоким частоколом, и придорожная таверна встретила усталых рыцарей гостеприимно распахнутыми дверями. Кристофер несколько приободрился и велел своим людям спешиться. Он собирался немного отдохнуть здесь, поспрашивать людей и, может быть, задержаться до утра.

В общем зале стоял аппетитный запах жареного мяса, немногие завсегдатаи и остановившиеся здесь путники сидели за столами, девушки в поношенных, но чистых передниках разносили им ужин. Обычно в таких деревнях таверны выглядели куда хуже, и рыцари не замедлили снять комнаты, которых как раз хватило на их небольшой отряд. Однако в эту ночь Кристофер никак не мог заснуть. Его спутники, как, впрочем, и остальные посетители таверны, уже разошлись, двери заперли на ночь, и только официантки еще оставались в зале, заканчивая уборку. Рыцарь сидел у огня, задумчиво потягивая из кружки разбавленное вино. Он уже поговорил с местными, но те рассказали ему лишь о травнице и гадалке, живущей у дальнего конца деревни. Он решил заглянуть к ней утром перед отъездом, хотя и не видел в этом особого смысла: старуха была слишком стара и не покидала села уже много лет. Так или иначе, Кристофер вынужден был признать, что потерял след. Это сильно задевало его гордость и самолюбие: он, хоть и был младшим сыном в семье, все же происходил из знатного рода. Его предки славились своими подвигами и многие годы преданно служили стране и вере, своей неудачей он словно бросал тень на их честь и память.

Молодой человек так глубоко задумался, что даже не заметил, как к нему подошла одна из девушек. Только ярко вспыхнувший, видимо, от небольшого сквозняка, огонь в камине вывел его из мрачных мыслей. Подняв глаза, он увидел, что официантка уже давно закончила протирать стол и теперь стоит рядом, словно хочет что-то сказать ему.

– Что-то тревожит вас, господин? – смущенно опустив глаза, спросила девушка.