Апостолы игры

– Так, команда, подъем! Это нам хорошо, а пацанам, наверное, и по домам пора…

Распрощавшись с вильнюсскими, «псы» двинули в сторону автовокзала. В этот раз от предложений проводить вежливо, но твердо отказались.

– А ничего пацанчики… – Задумчиво сказал Марюс, когда их компания покинула двор. – Хоть и банглы[6 - Банглы – banlai, лит. – в конце девяностых, начале нулевых, субкультура литовской молодёжи, противоположенная субкультуре уличных хулиганов – «форсов», и тяготеющая к неформальной одежде, длинным волосам и проч. Более обще – все, кто не гопники.]…

– Ага, – откликнулся Балу, – меня Оле спрашивает: «А правда, что у вас там одна гопота? Не страшно вам там жить?» А я ржу… Ну, а что мне ему ответить – мы сами гопота? Так разбегутся же мигом…

– Оле – это которой?

– Ну, из «королей». Вместе с Джи и Римлянином играл. Слушай, Демон… – Балу догнал Огнева и заглянул в глаза. – А может поохотимся, а? Чего такой ночи пропадать?

Демон глубоко вздохнул. Воздух пах мягкой свежестью летней ночи.

– Нахуй. – Сказал твёрдо. – И так подняли нежданно, спасибо Максу. А если сегодня где-нибудь засветимся или заяву накатают? Менты же сразу про этот «Стрит» вспомнят… «А кто там, говорите, был?». «О, из паневежиса команда выиграла?», «А что за команда, интернатские, говорите?», – Демон передразнил воображаемых ментов и сплюнул. – Не. Нахуй.

– Да ну, Дим, ну не маленькие же! – Не отставал Балу. – Всегда чисто работали, а сейчас засветимся? Схуяли?

Соглашаясь с Балу, остальные «псы» одобрительно закивали. Демон обвёл компанию взглядом, вздохнул – Как знаете… Тогда Балу, Макс и Фанта отправляются на подвиги, Шмель и Рич идут со мной на вокзал. Там и встретимся.

– Ну, Демон… – удаляющаяся троица еще успела услышать ноющий голос Шмеля и категоричный ответ Демона.

– Не нукай, не запряг. Через полтора месяца школа начинается, тебе учиться надо, у тебя по судам таскаться времени не будет.

И чуть позже:

– Вы мне скажите: этот Уж реально лучше меня на турнире играл?

Первая Четверть

Глас божий

Литва – страна баскетбола. Даже не так. Литва – баскетбольная держава. И снова не совсем верно. Литва – великая баскетбольная держава. Величайшая. Пусть американцы гордятся НБА и дрим-тимами, успешно не замечая, что «команды мечты» двухтысячных уступают не только своим легендарным предшественницам из девяностых, но иногда и европейским или там аргентинским соперникам. Пусть игнорируют, пусть гордятся. Но и пусть вспомнят – кто был капитаном американской команды на первом олимпийском турнире баскетбола? Ладно, там было два капитана. В финале играл Фрэнсис Джонсон, но вторым капитаном, и, кстати, вторым по результативности игроком сборной штатов был кто? Не помните? Напомним: Фрэнк Лубин. При чем тут Литва спросите? Учите историю, господа американцы, Фрэнк Лубин, точнее Пранас Лубинас, литовец по национальности, тренер литовской сборной на «Евробаскете» тридцать седьмого года, играющий тренер в тридцать девятом. В каждом случае Литва завоевала золото.

Скажете, давно было? Хорошо, принято. Идём дальше. Наверное, вы не согласитесь и с аргументом по имени Модестас Паулаускас – олимпийским чемпионом начала семидесятых, олимпийским бронзовым призером шестьдесят восьмого, многократным чемпионом Европы… Ладно, имеете право, всё-таки тогда он был единственным литовцем в сборной СССР. Тогда дальше – следующее поколение! Йовайша, Хомичус, Марчюленис, Куртинайтис… Сабонис… На площадке – сборная СССР, господа, если кто не понял. Не стоит перечислять все их титулы, награды и достижения. Их много, просто поверьте на слово.

Что, и этого мало, чтобы доказать баскетбольное величие Литвы? Достижения, вы утверждаете, по большей части советские? В любой стране, говорите вы, есть легенды баскетбола? В любой стране есть достойные имена даже на уровне баскетбола мирового? Ну, господа… Достойные достойным рознь. Хотя, пусть будет так. Можно и это возражение принять.

Решающий аргумент. В девяностом году Литва получила независимость. Для протокола: ура, ура нашим патриотам, ура Саюдису[7 - Са?юдис (лит. Sajudis, «Движение») – общественно-политическая организация литвы, возглавившая в 1988 – 1990 гг. процесс выхода (отделения) Литовской ССР из состава СССР.], ура Ландсбергису[8 - Ви?таутас Ла?ндсбергис (Витаутас Ландсбяргис, лит. Vytautas Landsbergis; род. 18 октября 1932 года, Каунас) – литовский политик, общественный деятель. С ноября 1988 года по апрель 1990 года – председатель Совета Сейма Саюдиса, с декабря 1991 года – почётный председатель. Председатель Верховного Совета Литвы (1990 – 1992), Сейма Литовской Республики в 1992 и 1996 – 2000 гг.]. И еще для протокола: мы чтим память погибших тринадцатого января девяносто первого[9 - 13 января в Литве отмечается День защитников свободы, посвященный памяти погибших во время штурма советскими войсками здания телецентра в Вильнюсе 13 января 1991 года.]. Они герои и все попытки оспорить это и усомниться в их подвиге – провокации! Простите, господа, протокол – дело важное. Так вот, с девяносто второго года Литва участвует на Олимпийских играх как независимое государство. В период с девяносто второго по день сегодняшний мужская олимпийская сборная Литвы по баскетболу ни разу не опустилась ниже четвертого места. Кто может похвастаться схожим результатом? Штаты? Так у вас, простите, численность населения на пару порядков выше, а уж как финансирование отличается – подумать страшно. Не сравнить. Так что, признайте: Литва – великая баскетбольная держава. Величайшая.

Тридцатого апреля две тысячи двенадцатого года в час после полудня, точнее в промежуток между тринадцатью часами пятью минутами и тринадцатью же часами сорока восемью минутами в жизни Каролиса Лиздейки произошли два события. И если одно из них в прагматичной реальности найдет выражение разве что в виде дополнительной строчки в резюме, если он когда-нибудь, что вряд ли, будет менять работу, то другое… О, другое достойно рассказа внукам, если они у него появятся! Да и детям, при том же условии. Четыре часа назад Каролис Лиздейка, известный среди друзей детства как Ка-Один, среди друзей юности как Гнездо[10 - Гнездо лит. Lizdas, прозвище по созвучию с фамилией], один из многих менеджеров Литовской Баскетбольной Федерации официально стал руководителем проекта. Проекта, проходящего в документах под названием «Мужская национальная сборная 2012». А на сорок минут раньше он удостоился аудиенции Самого.

Величайшая, господа, именно так. За прошедшие с восстановления независимости пять олимпиад Литва трижды становилась бронзовым призером чемпионата и дважды занимала четвертое место. Да, на других чемпионатах получалось не так гладко. Чемпионат Европы, не считая побед тридцатых годов, мы взяли только однажды – в две тысячи третьем. Еще пару раз заняли призовые места. А главное достижение на чемпионате мира – третье место, завоеванное командой Кемзуры[11 - Кястутис Кемзура лит. Kestutis Kemzura – баскетбольный тренер, тренер национальной мужской сборной Литвы по баскетболу в 2009 – 2012 гг.]. Командой, которая год спустя позорно слилась на чемпионате Европы.

Что? Теперь вы начинаете их оправдывать? Парой предложений ранее говорилось, что на Чемпионатах Мира и Европе Литве везло редко и пятое место это не «позорно слиться» для команды страны, чья численность населения еле-еле насчитывает воспетые «три миллиона», чья экономика перманентно находится в кризисе? Хорошо, есть рациональное зерно в ваших рассуждениях, но надо понимать два факта. Во-первых, это был домашний чемпионат. Первый домашний чемпионат с тысячи девятьсот тридцать девятого года. И они его слили, не попав даже в призеры! Это во-первых. Во-вторых, да, пятое место – не так уж и плохо, чтобы заработать его они обыграли словенцев и греков. Молодцы! Но как можно было отдать выигрышный, уже практически выигранный матч в четвертьфинале? И кому? Македонцам, которые весь матч демонстрировали полное неумение играть? Как? Как, объясните, можно было это сделать? Никак – если, конечно, не рассматривать всевозможные теории заговоров и не верить в то, что для членов литовской баскетбольной сборной что-то может быть важнее побед? Ну так что? Молчите? То-то же. Для протокола – Литовская Баскетбольная Федерация ни в какие заговоры не верит, а для назначения менеджером команды человека из букмекерского бизнеса были веские спортивные причины.

Вообще, Литва не слишком заметна на общеевропейском фоне. Все исследования, анализы, опросы свидетельствуют, что по большинству параметров Литва плетется в хвосте остального Евросоюза. Уверенно она опережает всех только по двум параметрам: скорости интернета и количеству самоубийств на сто тысяч человек. И скорости, и самоубийств в Литве больше чем где бы то ни было. И финал сыгранного четырнадцатого сентября одиннадцатого года матча «Литва – Македония» помог Литве удерживать лидерские позиции в одной из этих категорий. И интернет тут ни при чем, разве что кто-то предпочёл смотреть матч через онлайн-порталы… А также помог увеличить немаленький процент безработных, за счет тех, кто после этого матча ушел в запой. А также, а также, а также…

Но плохо даже не это. То есть, это, конечно, плохо, но и с безработицей, и с пьянством, и с самоубийствами Литва жила раньше. Пусть не прекрасно, но жила. А вот такого, чтобы перед Олимпиадой у Литвы не было гарантированных путевок туда – такого не было. После матча «Литва – Македония» стало. Вылетев из борьбы за медали в этапе четвертьфиналов, Литва осталась среди команд, для которых попадание на Лондонскую Олимпиады осталось под большим вопросом. Летняя Олимпиада могла пройти без литовской команды. Впервые. И, простите за пафос, господа, но вот это – это настоящий траур для всего народа. Для протокола – никто даже не пытается сравнить этот траур с трауром по жертвам тринадцатого января. Хотя, всё-таки…

Такую мысленную полемику с зарубежными любителями баскетбола Каролис вёл уже четыре часа. В машине, по дороге домой, в магазине, машинально улыбаясь знакомой продавщице, дома, коротко поздоровавшись с третий год как на пенсии мамой, чтобы тут же нырнуть в свою комнату. Уже три часа он наворачивал в ней бессмысленные и бесцельные круги, вертя в руках баскетбольный мяч. Время от времени мяч отправлялся в висевшее над дверью комнаты кольцо. Кольцо это висело здесь уже, наверное, двадцать лет и снималось за все эти годы трижды: в двенадцать и восемнадцать лет Каролиса, когда ремонт в квартире затевали родители и два года назад, когда после десятилетнего перерыва ремонт в квартире делался третий раз. Делался уже самим К-1. В тот последний раз из комнаты исчезло множество с детства знакомых и привычных вещей, но кольцо осталось. Все эти годы в моменты размышлений К-1 бродил по комнате и с разных позиций забрасывал мяч в кольцо. Броски получались. Всегда и, как обычно, сейчас. В отличие от рассуждений. Круги по комнате, круговые возвращения в мыслях к тому болезненному для всех матчу, матчу, из-за которого, в общем-то, и мечется сейчас Каролис, но воспоминания о котором никак сейчас не помогут. Забив напоследок мяч сверху, К-1 вышел из комнаты. Взял из холодильника бутылочку пива, нацепил тапки, накинул поверх футболки куртку и хлопнул по карману. Сигареты присутствовали. Курил он с шестнадцати лет, не прятался от родителей – с девятнадцати. Но после того как три года назад, после смерти отца, у матери стало плохо с сердцем, перестал курить в квартире.

В подъезде оставаться не стал, пошел на улицу. Весна, в этом году долго тянувшая с наступлением, в середине апреля решительно пришла. За два дня сошел снег, за неделю солнце высушило оставленную им грязь. И хотя потом на всякий случай весна еще обмыла Вильнюс парой ливней, последние четыре дня светило солнце. На улице было хорошо. Каролис закурил и зажигалкой откупорил бутылку.

– Тебе штраф за распитие алкоголя в общественном месте выписать?

К-1 приветственно поднял руку. Старший лейтенант государственного департамента безопасности Литвы, вечный друг, вечный сосед, второй «К» их дворовой компании Кястас-Кость наконец-то дождался потепления.

Вместе с пятеркой разновозрастных пацанов подрастающего поколения Кость гонял мяч по дворовой площадке. Эту площадку когда-то, лет, наверное, пятнадцать назад они с боем вытребовали у тогдашних взрослых. Ну, как «с боем вытребовали»… Когда шестеро пацанят день ото дня канючат о том, что им нужна баскетбольная площадка, когда они обещают, каждый своим родителям, учиться на отлично или, в зависимости от требований последних, на хорошо и отлично, когда отец одного из них – председатель совета домоуправления, а еще трое входят в этот самый совет; при таких условиях одержать победу не слишком сложно. Сложнее потом соблюсти условия договора. По-настоящему сложно. Зато для всех них площадка стала вторым домом. И даже во взрослом возрасте Кястутис часто повторял, что эта площадка – главное достижение в его жизни. И почти не шутил. Детское обещание заставило Потёмкинаса приложить все усилия чтобы окончить школу с красным аттестатом, привыкнуть к дисциплине и выдержке, и, в конечном итоге, привело его туда, где он сейчас был. Но не это главное. Главное, что через двенадцать лет после возникновения площадки – деревянного столба с самодельным щитом и участком утрамбованной земли вокруг нее, Потёмкинас, тогда еще младший лейтенант, стал инициатором обновления площадки. Правдами и неправдами удалось выбить у комитета молодежи городского муниципалитета хороший – настоящий – баскетбольный столб с щитом и кольцом, удалось собрать деньги с дома на модное и, он подчёркивал это как главный аргумент, более безопасное покрытие из резиновой крошки. Площадка продолжала жить, а сам Кость до сих пор с удовольствием бегал по ней – пусть чаще всего и с новыми партнерами, с теми, кому обращаться к нему «дядя Кястас» было естественнее чем просто «Кость, держи щит!»

– Кость, держи щит! – Раздалось со спины и он стремительно обернулся. Трактор ожидаемо убежал от опеки Йонаса и теперь по задней линии несся с мячом к кольцу. За спиной у Кястаса остался Римвидас, но Трактор пасовать не будет. Не будет он и кидать со средней – пойдет до конца. Что ж, нарвется на блок. Вот так. А Йонас мяч подобрал. Умничка.

Сейчас Кость с двумя пятнадцатилетними подростками противостоял команде баскетбольной звезды двора последних пяти лет Миндаугаса Трактора. Трактор был хорош. С детства в баскетбольной секции, спортивная школа, в прошлом году – национальная сборная семнадцатилетних, с этого года числится в резерве «Летувос Ритаса». Действительно хорош, но уж очень осведомлён о своём таланте.

– Минде, сколько раз тебе повторять – не жадничай. Отдал бы мяч Римке – гарантированные очки. А сейчас…

– Что «сейчас»? – Миндаугас с Костью остались под кольцом, пока команда последнего разыгрывала мяч. Пас на Кястаса и изящным крюком тот переправляет мяч в корзину.

– 21–18 сейчас. Игра.

Обычно, играя с младшими, Кость старался не брать игру на себя. Пусть дети бегают. Пусть учатся, пусть радуются удачным действиям. Но в команде Трактора всем троим за восемнадцать, все по-честному. Да и Миндаугасу все-таки надо учиться не перетягивать одеяло.

– Реванш? – Спросил Трактор. Кястас не успел ответить, в разговор встряли новые любители спорта:

– А может с нами?

– О, бандюки пожаловали… – К-1 не был единственным зрителем концовки матча. За финальными действиями игроков наблюдали, покуривая за пределами площадки, трое двадцатилетних парней. Кость посмотрел на спрашивающих. Скульптор, Чичкин, Тут, они же Айварас, Марюс и Таутвидас – подраставшая, подраставшая и, наконец, подросшая шпана. Подросшая и окрепшая. Стоят, уверенные в себе, посмеиваются.

– Какие же мы «бандюки», Кястас. Подрабатываем как можем, родителям помогаем, а ты нас «бандюками» обзываешь… Обидно…

Кястас хмыкнул:

– А «трудовые» покажите, работнички…

«Работнички» дружно рассмеялись.

– Так а кто сейчас по «трудовым» работает?

Кястас вздохнул, признавая правоту «бандюков». Число предпочитающих нелегальные заработки официальному трудоустройству росло в стране с каждым днем. Легальной работы в Литве становилось все меньше, требования вакансий становились все круче, зарплаты не поднимали, а пособия от трудовой биржи урезали с завидной регулярностью. При этом отучить людей питаться и ходить хоть как-то одетыми до сих пор не удалось. Вот и приходилось каждому второму жить «халтурками» и «шабашками». И винить в этом некого.

– Ну так как, сыграем? – Парни не унимались. – Давай, Кястас! Три наших полтахи против одной твоей? Детей грабить, так и быть, не станем…

– Совсем оборзели, засранцы… – Кястас рассмеялся. – Вы что, серьезно думаете, что я с вами на деньги играть буду?

– А на что будешь?

Кястас задумался. Жестом предложил парням подойти ближе. Когда те оказались вплотную перед ним, вздохнул.

– Хотите играть – ладно, давайте. Проиграете – расскажете мне, кто это в Шахтеровское кафе на подставной красной Ауди зачастил. И зачем, если знаете…