Апостолы игры

* * *

Город, где Заяц нагуливал аппетит назывался Ширнесс. Это был обычный английский городок – с узкими улочками, где дома выше трех этажей –редкость, обязательным названием Хай-стрит для центральной улицы и со стандартным набором магазинчиков на ней. Город, в котором большая часть жителей знала друг друга по именам и все, кто прожил здесь больше трех месяцев, знали прочих горожан в лицо. Всё это для выросшего в Вильнюсе Зайца было странным, но не более. По-настоящему непривычным и неудобным было почти полное отсутствие баскетбольных колец в городе. В городе вообще было только две спортивных площадки и только на этих двух площадках и были баскетбольные кольца, хотя практически каждому дому принадлежал внутренний дворик, где, по мнению Зайца и прочих, проживавших здесь литовцев, самое место для баскетбольного щита. Отсутствие этих щитов заставляло по-настоящему почувствовать: здесь не Литва. Это и другой, на порядок лучше, уровень жизни.

Заяц подошел к кольцу. Рядом, на обнесенной проволокой площадке подростки играли в мини футбол, но баскетбольный участок спортивной поля был традиционно свободен. Встал перед линией трехочкового, прицелился, бросил. Прошел под кольцо, подобрал мяч, вернулся к дальней линии, бросил опять. Через какое-то время его окликнули:

– Восемь подряд! Невероятно! Ты профессиональный игрок?

Заяц обернулся. Потревожили его молодые англичане – четыре парня лет восемнадцати – двадцати. Один несет двадцатибаночную упоковку «Foster»‘а, другой – дожевывает «BigMac», выглядят прилично. Не заплывшие жиром. Улыбнулся им.

– Я из Литвы, там баскетбол – вторая религия. Некоторые люди утверждают, что он у нас в крови. Хотите присоединиться?

Парни переглянулись.

– Пожалуй, нет, друг. Кому-то одному ждать придется, а ждать – скучно.

– Зачем ждать? – Удивился Заяц. – Давайте три-на-два! Вот ты, – он кинул мяч тому, кто начал разговор. – Со мной. До двадцати одного. Играем?

Что там, когда-то, в одной из прошлых жизней, говорила одноклассница Вика? Жизнь – если и последовательность, то нелинейная. Эта мысль со временем очень понравилась Зайцу. Жизнь каждого человека подходит под это правило, считал он, уж во всяком случае, его жизнь подходит. Это вообще нельзя называть жизнью – одной, единственной. Скорее несколько, каждая из которых тянется определенное время, а потом – бац! – и в одночасье становится прошлым. аким, о котором сам вспоминаешь с недоумением: с тобой ли это было, ты ли это был? Хотя и пройти могло всего несколько недель с того времени.

«Пивной парень» прямо под кольцом принял очень и очень приличный пас от «Поклонника Мака». Всего на долю секунды замешкался перед тем, как бросить мяч в кольцо, но этой доли Зайцу хватило, чтобы отскочить от «Третьего», в красивом прыжке поставить блок «Пивному» и самому подобрать мяч. Пас на «Своего» за пределы трехочкового – на самом деле в атаке противника мяч не коснулся кольца, но кто его знает, этих англиков, для верности можно и вывести мяч. «Свой» резко вернул. Обманный взмах, бросок. Очко!

Например, школьно-дворовая жизнь. Казалось бы, в старших классах Заяц был уже вполне сформировавшейся личностью, которая должна, по идее, служить основой для Зайца тридцатилетнего. Но не чувствует Заяц в себе ничего общего с тем мальчиком, основные проблемы которого заключались в том, как не обижая ближайших друзей, принимать удобные ему самому решения. Ради правильных и исключительно высоких юношеских целей. На благо всей компании, не только ему. Конечно. Странно, что его портативная совесть Уж шьёт Зайцу эгоизм сейчас, когда он абсолютно далёк от того, чтобы кому бы то ни было навязывать свою волю, но не считал его поведение эгоистичным в ранней юности. Или считал, но не упрекал? Вряд ли, Уж с детства не был сторонником замалчивать грехопадения друзей. Когда закончилась та жизнь? Где-то на втором семестре первого курса, при заполнении анкеты на вступление в VUSA[35 - Vilniaus universiteto Studentu atstovybe – Студенческий Союз Вильнюсского Унивеситета]. Тогда завертелось: студенческие скидки, мероприятия, финансирование газеты, льготы, которые нужно выбить, льготы имеющиеся, которые очень могли бы помочь, знакомства, связи, заинтересованность людей из штаба разных партий – и дальше, дальше, дальше. И тогда казалось, что всем этим обрастал не просто так, а ради будущего – когда весь собранный арсенал можно будет использовать ради своих целей. Безусловно правильных. Безусловно, на благо общества. Для народа.

– Эй, друг! – это «Свой» кричит, оказавшись наконец на удачной точке для того чтобы получить мяч и бросить раньше, чем его накроют. Заяц три круга зигзагами по площадке прошел с мячом, чтобы «Своего» на эту точку вывести и противников правильно расставить. Ну, раз получилось – пас. Рывок «Своего» под кольцо, бросок. Очко!

Потом была короткая жизнь «после учебы», когда оказалось, что ни его взгляды на жизнь, ни его цели, ни его идеалы – ничего из этого не имеет никакого значения. Потому что система построена так, что бегать можно только по кругу. Или вообще – на месте, чтобы сил зря не тратить. И опять – ничего общего Заяц той жизни, вдруг оказавшийся наивным идеалистом, столкнувшимся с суровой реальностью, не имел с Зайцем прошлым – студенческим функционером: гибким, хитрым, скользким. И совсем-совсем ничего – с Зайцем будущим: потерянным, озлобленным, разбитым.

А теперь посмотрим. «Пивной» старательно теснит его к «Третьему» – хотят зажать в коробочку. Наивные! «Свой» толкается под кольцом с «Любителем», ждет паса. Молодец, все правильно делает, но не дождется. Хорошо, пусть «Пивной» считает, что его план работает. Шаг назад, влево, еще назад, теперь корпусом податься назад и влево, но нога уходит вперед, резко вытаскивая за собой и все тело из «коробочки». «Любитель», видя, что его друзья по команды остались за спиной Зайца, оставляет «Своего». Теперь можно отдать ему пас, но можно не отдавать. Можно изящно обогнуть набегающего «Любителя», выйти на кольцо, прыжок – сверху! Очко!

Из той жизни он вообще мало что помнит. Кроме Неринги. Той, что собственно и не позволила ему рассыпаться на мелкие кусочки – это сейчас смешно звучит, а тогда казалось вполне реальной перспективой. Схватила, намотала его длинные уши себе на руку и потащила в Мекку всех не нашедших себя на родине литовцев – Соединенное Королевство Великобритании и Северной Ирландии. Ты здесь не можешь дышать, а я жить – мне мой диплом свежеполученный за месяц в двадцати местах предложили в рамочку на полку поставить. Здесь мне одна дорога: в кассирши и тремя поколениями в одной квартире. Не хочу так. Едем. Очухаться. Отстраниться. Остынуть. Жить. И началась совсем другая жизнь, и её жил уже совсем другой Заяц – умудрённый, не ждущий ничего хорошего от родного государства, не считающий себя вправе вести или пытаться вести куда-то за собой хоть кого-то, да и не хотящий этого. Без целей на благо общества. Исключительно со своими, шкурными целями. Заяц, твердо знающий, чего он стоит и не собирающийся никому больше ничего доказывать. Счастливый Заяц.

Ага, ребята догадались, наконец, что обыгрывать его лучше распасовкой. Сделать из Зайца «собачку» – чем не тактика. Все правильно, все логично. Только делать это нужно аккуратно и выверено, потому что иначе… Так, еще не этот пас, этот пас пропустить, шугануть, чтобы отдал назад, тогда ему уже мяч будут возвращать чуть ниже… Да, так и есть – и перехват. И два шага назад, чтобы выйти на трехочковый, и бросок – очки!

И все бы было хорошо, если бы не призраки прошлого. Настойчивые, они влезают в новые жизни и связывают их со старыми. Бесцеремонные, они не дают оставаться целостной понятной личностью, они заставляют принимать в качестве части себя, тех «я» прошлого, которые никак уже не «я». Грубые, они походя топчутся по болевшим когда-то мозолям, срывая с них наращённый слой жесткой кожи – и не понимают почему им не рады. Козлы они – эти призраки. Уроды.

А сейчас хорошо сыграли парни. «Третий» вовремя оттеснил «Своего», «Любитель» из-за спины отдал мяч «Пивному» и задержал Зайца. По образовавшемуся коридору «Пивной» торжественно пронес мяч к кольцу. Очко в пользу противников.

Познакомившись с Лиздейкой еще на дворовых турнирах в школьные годы, Андрей потом часто пересекался с ним в годы студенческие. Оба были общественно активны, оба постоянно подвизались в различных оргкомитетах, оба знали к чему шли. Только одного дорога вывела на финишную прямую, а другой обнаружил, что идёт за блуждающими огоньками в трясину. И сейчас Гнездо зачем-то зовет Зайца, еле тогда из трясины выбравшегося и зарёкшегося больше в лес ходить, поскакать по кочкам на болоте, развесить фонари для народа, чтобы народ смог по тропке болото пройти. Чтобы им не так темно было. Чтобы свет не погас. А ему это надо? Вот зачем ему это? Это ему еще зачем?! Почему это он должен?

– Спасибо, друг, за игру! Ты крут! Поиграем еще как-нибудь! – попрощалась с ним молодежь. «24:22» команда Зайца в напряженной концовке-таки вырвала победу у превосходящего численностью соперника. Почему? Потому что он крут, правильно. Потому что речь идет об Игре – той, что оставалась неприкосновенной святыней дольше всего, даже тогда, когда все остальное покорилось системе, выстроилось в бессмысленно топчущийся на месте хоровод. И когда в прошлом году они обошлись с ней как с дешёвкой, которую можно использовать как разменную монету, можно кинуть в качестве платы своим блядям – это было чересчур. Ни один народ не заслужил чтобы у него забрали единственную звезду с неба. Даже когда рушатся все идеалы и все ценности перестают быть таковыми – остается что-то, и от борьбы за это нельзя отказаться. Допустим, вера Ужа. Или страсть Римлянина. Или, тоже хороший повод, новая фамилия Неринги.

Он подобрал мяч и вышел на линию трехочкового. Прицелился, бросил, прошел под кольцо, подобрал мяч. Вернулся к дальней линии.

Плоть от плоти

– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь…. Сын мой…

Жильвинас выдержал последний пристальный взгляд хозяина кабинета.

– Да, знаю.

Глава Вильнюсской Архиепархии святой отец Аудрис-Йозас кивнул.

– Тогда хорошо. После того как ты покинешь этот кабинет, ты будешь подвержен запрещению в священнослужении. Официальную часть мы подготовим в скором времени. Секретариат с тобой свяжется.

Он встал со своего шикарного кресла и протянул через стол поспешно последовавшему его примеру Жильвинасу руку:

– Удачи!

– Спасибо, святой отец, – Жильвинас крепко ответил на рукопожатие. – Спасибо за всё.

* * *

Покидая стены центрального здания курии, Жильвинас старательно пытался не упустить момент превращения из священнослужителя второй степени облачения Жильвинаса Андрюкенаса в претендента на позицию разыгрывающего в мужской национальной сборной по баскетболу Жильвинаса «Ужа» Андрюкенаса. Не поймал. Возможно потому что в Римской Католической Церкви не бывает бывших священников. Запрещение в служении не снимает с него ни сана, ни обязанностей обетов. Обряд, произведённый им в любой момент, начиная с настоящего, будет считаться незаконным, но действенным. Любой обет, нарушенный им, как и ранее сделает его святотатцем. Мысль об этом постоянно, начиная с разговора в Акрополе, присутствовала в голове Ужа, но пока не допекала слишком назойливо. Ещё было время. Встретиться. Разобраться. Понять. Пока были дела поважнее. Актуальнее. Например, встреча с Лиздейкой сотоварищи, которую «главный менеджер команды» в этот раз назначил в одной из кафешек торгового центра «Панорамы». До неё со Старого Города было около часа ходьбы. Жильвинас проверил время. Успевает, значит, не придётся толкаться в троллейбусе.

– Спасибо всем явившимся. – Лиздейка дождался пока всем принесли заказанные напитки. Чёрный кофе – ему самому и Кости, чёрный заварной чай – Демону, зелёный – Ужу и Толстому. Толстый вдобавок взял себе литровый бокал пива, из которого с удовольствием прихлёбывал, ожидая, пока чай остынет до устраивающей его температуры.

– На данный момент дела наши таковы, – Лиздейка раскрыл записную книжку. – Для того чтобы всё получилось, нам нужно получить добро от федерации на внесение в спонсоры сборной фирм «Do-Vanduo» и «Дворняги», – При этих словах Демон шевельнулся, но Каролис не дал ему встрять. – Подробности спонсорства будем обсуждать позже. Кроме того, нам нужно получить согласие на эксклюзив для Роматиса, – Тут кивнул Уж. Лиздейка перелистнул несколько страниц, – но это всё мои организаторские проблемы. Перейдём к делам команды, согласны?

Молчание за столом.

– Хорошо, тогда первое. Дима, Жильвинас, чтоб вы знали – Толстый, в смысле Довидас, находится здесь в качестве основной и единственной кандидатуры на пост главного тренера. Вопросы?

Уж пожал плечами, а Демон уточнил:

– Нет, я не спорю с классиком, в любой ситуации должна быть здравая доля абсурда. Но вы, кажется, решили только абсурд в ситуации и оставить? Довидас, что у тебя по тактикам-стратегиям?

Толстый стер рукавом пивные усы:

– Мы зажжём, детка! – усмехнулся, но потом заговорил серьезно. – Смотрите, мужики. Вы все понимаете, то, что мы делаем – авантюра, единственный шанс которой на успех – в том, что я бы назвал «инновационным подходом». И управление командой, таким образом, тоже должно быть инновационным. Я еще не знаю как распределятся обязанности между руководителем, тренером и капитаном, кто бы им ни был, но мне кажется, общее направление тактики и стратегии по всем основным вопросам, мы будем вырабатывать вместе. Почему Кястутис с Каролисом позвали меня на роль тренера? Потому что детки скучают без папочки, конечно! – еще одна усмешка. – Ну и плюс, у меня есть хоть какое-то знание того, что тренерская работа из себя представляет, и вообще – я тот ещё умник. А поскольку играть я и не хочу, а проигрывать не хочу и не буду – я идеальный кандидат, чтобы следить за общей картиной со стороны и вовремя корректировать. Согласны?

После того, как все подтвердили свое согласие, Лиздейка продолжил.

– И тут Толстый нас подвел к следующему пункту. Капитан. Я понимаю, что это должно решаться всей командой, но так уж получилось, у нас тут собрались представители всех трех составных нашей сборной. Как вы думаете, можем что-то решить, хотя бы прелиминарно?

Кость, требуя внимание, прокашлялся.

– Я могу сразу от «Два Ка» сказать. У нас капитаном всегда был Каролис, ну и Толстый рулил на площадке тоже. Оба они сейчас вне играющего состава, так что я предлагаю выбирать или из «Дворняг», или из «Королей». Исходя из той информации, что у меня есть – мне кажется Огнев-старший идеальная кандидатура.

Огнев-старший подозрительно взглянул на говорившего.

– А какой информацией ты владеешь?

Кость вздохнул.

– Различной. В том числе и аналитической по поводу групп… сообщества «Дворняги». Чтобы расставить все точки: я – офицер Департамента Безопасности, по основному роду деятельности.

Демон присвистнул. Кость поморщился.