13 Миров Даниэлы

– Прекратите! Немедленно убирайтесь! Охрана! Выдворить всех! Врача! Позвать врача!

Король поднял дочь, пиная носком туфли податливые ползающие тела и, шатаясь, донес её до дивана. Вбежавшая служанка ловко положила влажное полотенце на разгорячённый лоб девочки. Через секунду появившийся из пространства доктор уверенно взял Маайю за запястье. Он нахмурился:

– Пульс замедленный.

Он торопливо достал прозрачную склянку, обмакнул в неё тряпицу и поднёс к носу принцессы. Маайя задышала ровнее, проваливаясь в успокоительный сон. Последние влажные капли слёз скатывались по лицу и медленно чернели, превращаясь в латий. Король безжалостно смахнул твердеющий металл со щёк дочери. Коснувшись паркета, они отвратительно звякнули. Подумать только, даже эти покорёженные чёрные железки имели умопомрачительную ценность! Служанка незаметно прикрыла подолом платья один из кусочков неполучившейся монеты. Несмотря на смертельный приговор, она ловко наклонилась, будто поднимая салфетку, брошенную доктором, схватила осколок и крепко сжала в кулаке. Острый край впился в её ладонь, разрывая плоть, – на паркет капнула кровь.

Король обернулся. Каждая капля крови служанки, звонко падая на паркет, разлеталась в разные стороны тысячами ярких капелек. Король нахмурил лоб, брови его поползли вверх. Он беспомощно открывал и закрывал рот, задохнувшись в праведном гневе, наконец захрипел и с трудом выдавил из себя:

– Повесить!

Служанку тут же подхватили десятки рук и поволокли к выходу. Подавив гнев, король поднёс ледяную руку дочери к губам:

– Постарайся все забыть, дорогая, а эти варвары, эти отребья – они поплатятся!

Он поднял глаза на доктора:

– Мы сможем ещё раз стереть ей воспоминания?

Доктор неспешно захлопнул саквояж и печально кивнул. Придерживая короля за локоть, помог ему присесть:

– Вам самому нужно успокоиться и отдохнуть. А принцесса пусть поспит два часа – я приготовлю стерильный бокс и препараты.

* * *

Даниэла, увлеченно фантазирующая, и восторженный писарь, еле успевающий записывать, врезались бы в стеклянные двери супермаркета, если бы те не разъехались перед ними.

Даниэла наклонилась и, взяв с нижней полки пакет молока, резко выпрямилась, задев полупустую чью-то тележку с батоном и куском сыра. Тележка от толчка поехала, потянув за собой старушку с трясущимися морщинистыми щеками. Старушка, качнувшись, охнула и едва не упала.

– Да что с тобой такое, девочка! Смотри под ноги! Таким, как ты, мечтателям только книги писать!

В ту же секунду мир Лимб замер. А Даниэла будто очнулась…

«Конечно, – подумала она, – я обязательно напишу книгу! Как мне раньше такое в голову не приходило? Нужно купить толстую тетрадь и записывать в неё все восхитительные выдуманные истории!» Воодушевлённая Даниэла подошла к полкам со всякой ерундой, рассматривая блокноты. Яркие обложки и смешные надписи, на пружинках и на скрепках… Даниэла вытянула из кучи чёрный блокнотик с изображением белого котёнка на обложке и прижала его к себе. Думала девочка теперь только о литературе, о том, что ей действительно нужно попробовать писать. И возможно, у неё даже получится! Даниэла мечтательно вздохнула. Старушка, отвернувшись, внимательно пересчитывала монетки на кассе, совершенно забыв о девочке. В этот миг лимба-писарь исчезла. Даниэла впервые за долгое время осталась совершенно одна.

* * *

На Совете многие молчали, а некоторые даже плакали – так жалко им было расставаться с Даниэлой. Никто ничего не мог сказать, выдвинуть какое-либо дельное предложение. Можно, конечно, прокрутить время назад – эта мысль лежала на поверхности. Раз – и будто не было ничего: ни старухи этой, ни тележки с сыром. Но стереть воспоминания у Даниэлы не получится, тонкая это сфера – голова и душа писателя. Как шёлковая нить, грань между талантом и гением, и в то же время – глубочайшая пропасть, разделяющая вселенные. С талантом давно разобрались во всех параллелях, гений же не понят никем. Кто посмеет нарушить этот невесть откуда взявшийся баланс творца, качнуть чашу весов в ту или иную сторону? И вот среди всеобщего воя и стонов слово взяла Брумхильда – неприступная, обладающая холодным рассудком Верховная лимба.

– Главный вопрос на повестке дня – наша Даниэла. Выход из этой ситуации я вижу только один. Я предлагала на нашем прошлом заседании открыться Даниэле, поговорить, предложить что-то взамен человеческой литературы. Например, мы можем исполнить некоторые её мечты, небольшие желания. Параллель Лимб не вмешивается в параллель людей, это так. Но девочка – гениальный рассказчик, и ей всего четырнадцать лет, мечтать и мечтать! А когда повзрослеет, сама решит. И ещё… Питер. Нужно оставить мальчика в покое, не будем больше вмешиваться в его судьбу. Отзовите всех помогающих ему в спортивной карьере, теперь это ни к чему. – Лимбы переглядывались, согласно кивали. Брумхильда, выдержав минутную паузу, продолжила: – Нужно выбрать кандидатуру для серьёзного разговора с Даниэлой. Какие будут предложения?

Поднялась призрачная фигура – клубящиеся волокна дыма. Однако голос фигура имела громкий, даже сбивалась на фальцет:

– Меня зовут Йен, я из параллели Дарк, из рода Йени Ра.

Площадь накрыли возмущённые возгласы и хохот:

– Да уж! Мы вас хорошо запомнили ещё с прошлого заседания! Как там вас, месье… скандалист! Не себя ли вы хотите предложить? Народ мира Дарк тише водной глади, чего совершенно нельзя сказать о вас! Да такую неуравновешенную персону разве можно подпустить к ребёнку? И пожалуйста, перестаньте пищать!

Фигура, больше похожая на дымку или длинный луч блеклого света, согнулась пополам. Руки – две световые нити – поднялись к небу.

– Извините меня за недавнее происшествие – я был несдержан. Но сейчас я вовсе не себя имел в виду, а настоящих родителей Даниэлы. А точнее, её родню – она ведь тоже из народа Дарк, задумчивость и рассеянность досталась ей именно от нас! Её душа – из древнейшего и уважаемого рода Йоши Ра. Мы понимаем Даниэлу как никто из вас! Если именно мы выберем представителя и всё объясним Даниэле, это будет справедливо!

Но представителю мира Дарк даже не дали закончить речь – поднялся страшный гвалт и крики:

– Этого ещё не хватало! Вместо одной проблемы приобретём сто! Когда это было, и было ли вообще? Даниэла из параллели людей – и точка! Вы что же, хотите огорошить малышку известием, что она не является родным ребёнком не только своей семьи, но и всего людского рода? Не бывать этому! Не бывать!

Йен не собирался уступать свою позицию и защищался как мог. Обстановка накалилась до предела, и Брумхильда попыталась всех успокоить:

– Тише, тише, призываю всех к тишине! Даже речи идти не может о раскрытии тайны рождения Даниэлы! То, что она не из резерва душ людей, ей знать рановато! Успокойтесь, прошу вас! Тишина! Тишина! – Наконец, устав надрывать голос, Брумхильда хлопнула в ладоши. Звуковая волна прижала митингующих к земле, энергия разошлась над головами, моментально лишая присутствующих слуха и памяти ровно на одну минуту. В установившемся молчании Брумхильда продолжила:

– Я услышала вас, представитель народа Дарк. Сейчас на повестке дня не родословная Даниэлы, а её будущие книги для нас. Поэтому нужно хорошо поразмыслить и выбрать достойную кандидатуру.

Поднялась особа в элегантном наряде, нервно перебирая крупные бусы из горного хрусталя:

– Я Мирабель, писарь Даниэлы. Я знаю её, как никто другой. Предлагаю отправить на переговоры именно представителя мира Лимб. Как наиболее образованные натуры, мы справимся с этой задачей лучше других.

Косматая дама, голова которой будто не знала расчески больше ста лет, выкрикнула:

– Ну конечно, представителя мира Лимб! Разумеется, куда нам без вас! Поди, себя предлагаешь для переговоров? А, лимба? До чего же наглый народ! До чего наглый!

Мирабель растерялась, выпустила бусы из рук, и нить их с мелодичным звуком развернулась, повиснув ниже колен.

– Нет, я не предлагаю себя! Я слышала, что есть лимба – её зовут Ария, – которая обладает чудеснейшим голосом; с помощью него она может уговорить любого принять правильное решение! А разве не это сейчас самое главное?

По толпе прокатился ропот одобрения:

– Это то, что нам нужно! Да! Да! Ария! Ария! Ария!

Брумхильда кивком головы велела Мирабель сесть.

На постамент пригласили подняться Арию. Она была нежнейшим созданием, как, впрочем, и все лимбы. Тонкие, покрытые мелкими веснушками руки придерживали за шнурок широкополую шляпу. Когда прилетела срочная весть о возникшей чрезвычайной ситуации, Ария скакала на коне, поэтому и попала на Совет в столь странном виде – в брюках, заправленных в сапоги, белой блузке и шляпе.

– Ну, лимба! Скажи что-нибудь, покажи, на что способна! – В толпе снова мелькнула косматая голова и тут же смешалась с присутствующими. Ария подняла глаза цвета лазури:

– Я вам спою, можно?

Её хорошенький носик мило сморщился, пухлые губы приоткрылись. Голос окутал площадь, даря тепло. Он был отдалённо похож на звуки свирели юного пастушка в полях Пенсильвании. Рожок… слышался призывный рожок… и колокольчики… Присутствующие раскачивались, следуя мелодии, притопывали, завороженные голосом Арии. А она будто и не пела, а говорила со всеми – то прижимая руки к груди, то простирая их над площадью, даря свет всем и каждому.

– Достаточно! – Окрик Брумхильды заставил её умолкнуть. – Разговор с Даниэлой должен состояться немедленно!

Лимбы торопливо прокрутили время назад – к тому моменту в супермаркете, когда случилось непоправимое.

* * *

Старушка охнула, ухватившись за тележку, и едва устояла на ногах. Возмущенно взмахнула рукой в сторону Даниэлы:

– Смотри под ноги, а то споткнёшься и упадешь! Таким как ты мечтателям только книги писать!