Сказки детям

Сказки детям
Таня Мороз

Правдивые сказочные истории. А Фоме неверующему за сказку покажутся. Авторские сказки достойны внимания не только детей, но и взрослых. От +0 до 99 лет. Приятного чтения.

Таня Мороз

Сказки детям

Мышонок Петя

Жил Петя на кухне под полом, прятался среди банок с соленьями и мешками картошки. Слишком маленький был мышонок, меньше братьев и сестёр. Мама-мышь всегда была занята, а когда занималась воспитанием мышат, до Пети очередь не доходила. Из-за спин братьев и сестёр не слышал Петя маминых указаний, сказанных шёпотом, и поэтому не знал, чего нужно бояться больше всего и от чего прятаться. Даже не догадывался, что же на свете самое страшное? В подвале было полно картошки и зерна. Сытно, темно и тепло. Сквозь половицы иногда пробивался солнечный свет, радуя мышей. Они грели свои спинки, чистили шёрстку и смеялись. Пете, как самому маленькому, не доставалось места под лучами солнца – более крупные братья и сёстры отгоняли его.

И вот однажды раздался страшный грохот и лязг. Мыши бросились врассыпную, Петя замешкался и не успел убежать. В одну секунду стало так светло в подполе, что Петя невольно зажмурился. А сидел он в это время на крышке трёхлитровой банки с огурцами.

В подвал спустилась хозяйская внучка Настя – ей понадобились соленья, и не какие-нибудь, а огурцы. Когда в подпол спускаешься, то не сразу разглядишь, что к чему, поэтому был у Насти в руках фонарик. Посветила она им – и аж вскрикнула от неожиданности: на банке сидел крошечный мышонок и дрожал. Да так смешно прикрывал лапками глазки, что Настя невольно рассмеялась: «Ах, какой маленький! – Она оттопырила пальцем карман передника: – Залезай сюда!» Петя не раздумывая прыгнул в карман. В это время бабушка велела внучке не мешкать, а подать ей побыстрее банку. Вскоре дверь за девочкой захлопнулась и в подвале вновь наступили темнота и тишина.

После подвала оказаться в комнатах, заполненных светом, – настоящее испытание для мышонка. «Это и есть самое страшное, – подумал он. – Неизвестность – что может быть страшнее?» Из кармана слышал Петя, как бабушка давала Насте указания: подмести, постелить скатерть на стол, поставить чай. Столько шума, столько возни! Петя сидел очень тихо, стараясь не шевелиться. Потом Настя забралась на стул, расправила передник и все сели ужинать. Петя слышал голос бабушки – она всеми командовала, – послушный голос Насти и ещё мужской голос – дедушки. Он набивал трубку – в комнате пахло табаком. Петю окружили разные запахи, которых не было в подвале. Он с любопытством принюхивался. Неожиданно карман приоткрылся и в него упала корочка хлеба. «Вот это и есть самое страшное, – подумал Петя. – Отравиться!» Но хлеб так вкусно пах, а Петя был очень голоден, поэтому он быстро съел кусочек и тут же получил второй, а затем ещё один. Вкуснота!

Потом Настя убирала со стола, мыла посуду. Стоял страшный грохот от кастрюль, тарелок, льющейся воды. В ушах у мышонка гудело. «Я могу оглохнуть. Это и есть самое страшное», – думал Петя. И тут Настя, выплёскивая воду из таза, нечаянно замочила передник. Вымок мышонок с головы до лап. «О! Самое страшное – это утонуть», – решил он. Вскоре, однако, от пережитых волнений Петя уснул.

Утром Настя взяла Петю во двор. «Какое жаркое солнце – можно сгореть», – думал мышонок. Настя посадила его на плечо, а сама сыпала корм гусям и уткам. «Страшные, прожорливые птицы! С твёрдыми клювами», – думал Петя. Потом Настя кормила поросят и лающую собаку у ворот. «Острые зубы, злые глаза», – размышлял Петя. Затем Настя мела двор. «Страшный, шуршащий веник. Не попасться бы под него!» – дрожал мышонок. Потом Настя собирала малину в банку. «Упасть в стеклянную банку и не выбраться!» Мышонок совсем запутался, считая самые страшные страхи. Их огромное количество – всего можно опасаться. Но что же самое страшное, чего нужно бояться больше всего, как учила мама, – Петя не знал.

После обеда Настя помогала бабушке с вязанием, мотала цветные клубки шерсти. Петя тихонечко подобрался к краю кармана и выглянул наружу. Бабушка была стара, руки её дрожали. Она вязала шарф, то и дело поправляя морщинистой рукой очки. «Страшно быть старым и слепым», – думал мышонок.

И вдруг огромный рыжий кот неожиданно запрыгнул на колени к Насте и, уставившись жёлтыми блестящими глазами на мышонка, сказал: «Мяу!» Мышонок замер от восторга: «Какой бархатный голос, какая мягкая рыжая шерсть! Какой розовый носик! Никакого твёрдого клюва – только мех». И, пока любовался, не заметил острых, страшных когтей на его лапах. Крик Насти «Брысь!» испугал и удивил глупого мышонка. Секунда – и девочка скинула кота с колен. С того времени кот не оставлял Настю, ходил за ней повсюду, желая добраться до мышонка. А мышонок ничего не понимал и постоянно выглядывал из кармана, любуясь котом и мечтая познакомиться с ним поближе.

К вечеру Настя, опасаясь за жизнь мышонка, выпустила его в подвал. Посадила на стеклянную банку с помидорами, а рядом положила кусочек сыра. Как только за Настей захлопнулась дверь, сбежалась вся мышиная семья. Оказывается, все расстроились, переживали за Петю, особенно мама. Она его обняла и поцеловала. С той поры мышонок Петя стал знаменитостью. Побывать среди людей, познать самые страшные страхи и вернуться живым!

А мама-мышь вскоре рассказала Пете, чего же следует опасаться больше всего: «Это кот! Рыжий, что живёт наверху». Петя был удивлён, не поверил маме. Разве это может быть правдой? Такой красивый, с мягкой шелковистой шерстью и блестящими янтарными глазами? Кот? Это самое милое создание, которое Петя видел в жизни и впервые не испугался, а даже мечтал познакомиться с ним поближе.

Настя часто навещала мышонка, принося вкусности: сыр, корочку хлеба. Разговаривала с Петей, что делало мышонка ещё более знаменитым. Это правдивая история и по-настоящему удивительная. Потому что где это видано, чтобы мыши котов не боялись?

Пикколо

В маленьком тесном курятнике родился цыплёнок Пикколо. Через неплотно сколоченные доски виднелся неухоженный хозяйский дом. Заросший густой, непроходимой травой двор казался маленькому цыплёнку лесом, а брошенные посреди двора ведра, наполненные дождевой водой, – озёрами. Когда старая хозяйка дрожащей рукой разбрасывала курам просо, то зёрна, летящие в разные стороны, представлялись цыпленку летящими камнями. Он испуганно прятался в гнезде, сделанном мамой-курицей из веточек и перьев. Оттуда, дрожа, наблюдал, как куры дрались, налетая друг на друга, собирая с земли корм. Курочек было много, но Пикколо без труда узнавал среди них свою маму. Она дарила своему малышу самый добрый в мире взгляд и ласку.

Рождение Пикколо было самой страшной тайной курятника. Цыплёнок убедился в этом сразу, как покинул твёрдую белую скорлупу яйца. При появлении хозяйки Пикколо было велено молчать, спрятавшись в гнезде, и не высовывать ярко-жёлтую голову. Рассыпав корм, хозяйка, не торопясь, собирала яйца в подол фартука. Особенно крупные разглядывала на свет, удовлетворённо цокая. Яйца она продавала на рынке, на то и жила. Заводить курам цыплят было строго запрещено. Кур, которые плохо неслись, хозяйка отлавливала и, зажав под мышкой, уносила прочь. Уходя, она оставляла дверь курятника открытой, подперев палкой, разрешая курам гулять по двору до вечера.

Самым главным, думал Пикколо, был петух. Гордо распустив перья, он расхаживал по двору. Разыскав в земле зёрнышко или червячка, громко звал курочек, приглашая полакомиться. Пикколо наблюдал за всем из самого тёмного уголка сарая. Между двух неплотно прилегающих досок в полу было спрятано гнездо. Сверху куры заботливо забросали Пикколо веточками, пряча от хозяйки. Взору цыплёнка, спрятавшегося в гнезде, представал только небольшой кусочек двора. Солнце через открытую дверь освещало курятник. В его свете танцевали тысячи пылинок. Пикколо казалось это очень красивым. Но никогда ни один солнечный луч не добирался до цыплёнка. А так хотелось Пикколо попасть в этот круг света, похлопать крылышками, подставить теплу клювик и спинку!

Вечерами, прижавшись к маме, Пикколо просил разрешить ему погулять во дворе вместе с другими курами. Мама обнимала его, обещая, что вскоре это обязательно случится: «Вот соберётся бабушка на базар, наполнит два ведра куриными яйцами, сядет в большой дребезжащий грузовик, заведёт мотор, так что посыплются искры и пойдёт дым, и уедет по сельской дороге. И тогда хозяевами на целый день останутся куры! И ты сможешь гулять вместе со всеми!» Другие куры поддакивали маме, успокаивая Пикколо, обещая ему, что всё вскоре наладится. Он перестанет быть жёлтеньким, а станет цветным, как все остальные курочки, и тогда будет неотличим от других. Хозяйка и не узнает ничего, не заметит, не догадается, потому что стара и слепа, а кур и вовсе не считает! Пикколо от этого кудахтанья быстро засыпал, прижавшись к маме.

Но дни шли за днями, а хозяйка так и не уезжала. Вскоре сквозь жёлтый пух у цыплёночка стали пробиваться белые пёрышки. Лапки и шейка вытянулись, и Пикколо уже с трудом умещался в гнезде.

В один из июньских дней Пикколо услышал странный шорох. Вскоре показался и гость. Это была ласка. Мелькнула рыже-коричневая шкурка с белым брюшком. Ласка встала бесшумно на задние лапки посреди курятника и внимательно осмотрелась. Её чёрный нос обнюхивал воздух, а уши прислушивались к шуму двора. Заметив белое крупное яйцо, ласка метнулась к нему. Разбив скорлупу, мгновенно съела. Тут же бросилась к другому. Ласка торопилась. «Воровка!» – понял Пикколо и решил немедленно прогнать ласку. Выпрыгнул неожиданно из гнезда и запищал угрожающим голосом. Но подросшая лапа зацепилась за доску и Пикколо повалился набок, беспомощно махая крыльями. Тут же увидел перед собой крошечные, злые глазки и белые мелкие зубы, готовые укусить. Но в эту секунду влетевший петух клюнул ласку что есть мочи в голову. Вбежавшие куры подняли страшный шум, бросились на воровку. На такой переполох явилась хозяйка, опираясь на трость. В руке у неё был зажат камень. Она кинула им в воровку, но поздно – хвост ласки мелькнул между досок в полу и исчез.

Хозяйка, тяжело дыша от такого волнения, присела на скамеечку. Куры, кудахтая, принялись обсуждать происшествие, хвалить Пикколо. Тут хозяйка и заметила жёлтого цыпленка с редкими белыми пёрышками. Она помогла Пикколо освободить застрявшую лапу. Рассмотрела его внимательно, погладила пальцем по головке, поцокала одобрительно языком и отпустила к курам.

Куры тут же торжественно вывели Пикколо во двор. Солнце ослепило непривыкшие к свету глаза цыплёнка, прогрело мягкий пушок на спинке. Горячая земля жгла лапки. «Не забирайся в густую траву, застрянешь, – учила мама. – Разгребай землю аккуратно в поисках червячков, не торопись, а то вместо зёрнышка камешком подавишься!» Пикколо кивал, подпрыгивая от радости и бегая туда-сюда. Курочки наперебой звали цыплёнка, угощая найденными хлебными крошками и семечками. Потом подвели к корыту с водой. Но цыпленок был мал и никак не допрыгивал, чтобы водички напиться. Тогда петух подсадил его и Пикколо плюхнулся в корыто. Как запищал с испугу! Он ни разу в жизни не купался. Но вскоре ему понравилось. С тех пор Пикколо не приходилось больше прятаться.

К концу лета выяснилось, что Пикколо – маленький петушок, а не курочка, с красивыми радужными перьями. Бабушка часто угощала кур остатками пирога или булочкой. Разбрасывая дрожащей рукой лакомство, громко звала: «Пикколо, Пикколо, Пикколо!» Наблюдая, как петушок склёвывает самые крупные кусочки, одобрительно цокала, обтирая руки о фартук.

Удивительная история, но по-настоящему правдивая. Она о том, как у маленького цыплёнка в груди билось огромное отважное сердце.

Катерина

Катерина – это пони, которую купили в большое поместье Алмазовых для дочери Лии. Породистую лошадку с глазами редкого зелёного оттенка сразу полюбили в поместье. Для пони выделили отдельный загон, часто выгуливали и даже оставляли гулять по двору сколько захочется. В пушистый хвост и гриву вплетали цветы и ленты. Катерина не работала, а только катала Лию, помогая девочке освоить верховую езду. У девочки получалось на редкость хорошо, особенно преодолевать препятствия – лунки с водой и специально выставленные небольшие заборчики.

Когда дочка Алмазовых Лия училась говорить, завидев лошадь, она кричала «Катя! Катя!», тем самым давая понять, что хочет кататься. Поэтому имя для пони было выбрано заранее.

Катерине нравилось в поместье, загон она считала своим домом, а маленькую Лию – хозяйкой. Лия всем сердцем полюбила лошадку и с большим удовольствием навещала её по вечерам, принося угощения – кусочек недоеденного пирога или сахар.

Шло время. Лие исполнилось десять лет. Она считала себя почти взрослой барышней и мечтала о настоящей лошади – породистом скакуне. Теперь она редко навещала Катерину и совсем не ездила верхом. За ненадобностью лошадку решили продать. Вывели поутру на сельский рынок и продали занедорого, крестьянину.

Крестьянин был беден – медная монета, отданная за лошадку, была его последними деньгами. Он отвел Катерину в село и поселил в сарае вместе с коровой и свиньями. Пришлось ей работать, тяжести возить. Ещё пони сдавали в аренду на полевые работы за копеечки другим крестьянам. Кормили Катерину плохо, а работать приходилось много.

Прошло семь лет. Однажды Катерина заболела, а у крестьянина не было денег на её лечение. И решил он сдать пони на живодёрню. Накинул веревку на шею и повёл. Поставили лошадку на весы. А она совсем больна и худа, мало весит. Совсем мало мяса – одни кости. И тут заметил хозяин живодёрни, как у пони из глаз слёзы выкатились. Дал он три медяка крестьянину и велел убираться восвояси.

«Породистая пони, и глаза необыкновенные – зелёные», – подумал хозяин живодёрни. Он был не очень богат, но и не совсем беден. Выделил он в загоне для пони место. Откормил её, вылечил. Так как оказалось, что болезнь пони из-за голода, то вскоре стала Катерина прежней – красавицей. Грива – хоть косы заплетай!

А тут слух прошёл, что в поместье Алмазовых маленькому барину пони хотят купить. И не какую-нибудь, а обязательно породистую! Обрадовался хозяин живодёрни. «Пойду, – думает, – отведу пони, глядишь, денег заработаю. Старшая дочь Лия у них на выданье уже, а барчук – четырёх лет от роду, лошадка как раз для него! Да и Катерине в барском доме самое место! Разве есть для лошадки лучше дело, чем ребёнка катать?»

Намыли, расчесали Катерину, вплели в хвост красный бант и повели в поместье. Конюхи, что при барском доме давно работали, сразу узнали её, обрадовались. Какой тут гомон и крик поднялся! Побежали наперегонки, перекрикивая друг друга, барину докладывать. Новость счастливая! Новость – всем новостям новость!

Оказалось, когда Лия узнала о продаже пони, то долго плакала, никак не могла утешиться. Уж барин и барыня как только ни увещевали дочку, какими сладостями ни задаривали! Кинулись искать везде Катерину, а найти уже не смогли. Даже объявление на базарной площади к столбу прибили, но поздно: купивший её крестьянин жил в дальнем селе и никто с ним знаком не был.

Обнимала, целовала пони вся барская семья. Хозяина живодёрни щедро отблагодарили – дали три золотых монеты. С тех пор жила Катерина в поместье как королева. Катала барского сына Петра, как раньше Лию. Добрый, хороший мальчик Пётр полюбил лошадку, считал своей. Лия часто в конюшню приходила, приносила сахар и угощения разные для Катерины. Однажды даже спор у детей зашёл, чья это лошадка: Лии или Петра? Пришлось барину детей судить, раз такой спор вышел. «Это лошадка – общая, семейная, наша! – сказал он. – Лошадь семьи Алмазовых!» На том и порешили.

Настоящий, сказочный, счастливый конец у этой истории. А Фоме неверующему она сказкой покажется, потому что где это видано, чтоб лошадь продали, а через несколько лет назад купили?

Марсель

История, которую я хочу вам рассказать, – о кошке. Жила кошка летом на даче, а зимой в Москве, в квартире у пенсионерки Марии Петровны. Кошку вкусно кормили, давали молока, купали и вычесывали. А муж Марии Петровны подарки не только жене, но и кошке приносил – бубенчик, бантик какой для игры, банку сардинок и разные вкусности.

Кошку звали Марсель. И очень ей это благородное имя шло. Хотя она не была породистой, а была самой простой, трёхцветной. Игривая была кошка, неугомонная и большая проказница, чем радовала и веселила своих хозяев. Особенно хорошо было ей на даче: пускали по двору гулять сколько хочешь. А в холодной зимней Москве кошка сидела дома и скучала. Спала, играла с бумажками, на шторах качалась. Хоть и ругали её за это.

По утрам Мария Петровна открывала окно, проветривала квартиру. Жили пенсионеры на первом этаже. Окно выходило на задний двор, где ничего интересного не происходило. С улицы тянуло холодом и морозом. Кошка запрыгивала на форточку и осматривала улицу. Снег и летящие снежинки манили её, но гулять было строго-настрого запрещено. Это Марсель уяснила, когда была ещё котёнком. Стая собак заметила её, сидящую в окне, и так громко облаяла, что на всю жизнь вселила страх гулять по улицам Москвы. Поэтому кошка осматривала окрестности, пока глаза от ветра не начинали слезиться, а нос – замерзать. Иной раз воробушек на ветке попрыгает или другая какая птичка зябко поёжится, чирикнет и улетит. Вот и все развлечения. Марсель знала, что нужно только подождать – и обязательно наступит лето.