–
Отстань, – привычно успокоившись после беспокойства нелюбимого супруга, Оля отвернулась и заснула.
***
–
Мне сон приснился странный, – заявила за завтраком Мария Ивановна.
–
О чем? – тщательно разжевывая бутерброд с ветчиной и свежими домашними огурцами с дачи, интересовалась Вера. Ее манера жевать всех выводила из равновесия – оказавшиеся у женщины во рту продукты, долго и скрупулёзно перемалывалась в жидкую кашицу с характерным собачим плямканьем. Процесс поглощения пищи занимал кучу времени и нервов окружающих.
–
Я иду по коридору и вижу в конце сидит мой Назар.
–
Каким он был? Папа редко к тебе приходит…
–
Сидит на табуретке вдали от меня в костюме сером, в котором хоронили, и пристально смотрит. Чистый, стрелки на брюках. Интересно, кто их там нагладил? И рубашка белая. Я ему: «Назар, ты чего здесь сидишь?» А табуретка, видно, неустойчивая, сидит и шатается. А он мне: «Тебя жду…»
–
А ты что? – Верочка наконец доела бутерброд и уставилась на маму.
–
А я отвечаю, что пока не могу. Тут у меня куча дел, дети, внуки. Постирать много накопилось за неделю, – глаза Марии Ивановны наполнились водой и женщина сглотнула.