Цивилизация рассказчиков: как истории становятся Историей

Река Хуанхэ совсем не транспортная магистраль, она практически не имеет участков, пригодных для судоходства. Только самоубийца рискнет спуститься в лодке по этому бурному течению. На отдельных участках земли вдоль реки выросли поселения, но непрерывной коммуникации между ними не было, и единой однородной культуры не сложилось. Каждое сообщество земледельцев в этой долине развивалось в некоторой степени самостоятельно.

И все они постоянно подвергались опасности. Ил, который дал Хуанхэ имя, сделал ее и самой грязной рекой в мире; речное русло время от времени перекрывали лессовые отложения, что приводило к наводнениям. Местным жителям приходилось строить плотины, чтобы обуздать реку, однако иногда вода поднималась выше обычного и переливалась через плотины, а то и разрушала их.

Короче говоря, жизнь на берегах Хуанхэ омрачалась неприятными неожиданностями. Подобно вспыльчивому родителю, река одновременно была источником изобилия и причиной внезапных катаклизмов. Поселенцы жили в постоянной готовности к этому. Когда разрушалась плотина или поднимался шторм, не было времени договариваться о том, кто кому подчиняется. О структуре власти следовало позаботиться заранее. И в малых сообществах в долине Хуанхэ дисциплина, иерархия и культура покорности, необходимые для выживания, волей-неволей прививались уже в семье, где основная власть была сосредоточена в руках старейшин. Даже умирая, они не сходили со сцены. По представлениям людей, живших в этой долине, старики после смерти воссоединялись с предками, сохраняя свое сверхъестественное присутствие в повседневной жизни. Структура власти в семье и центральное положение семьи в обществе стали определяющими чертами цивилизации, первые ростки которой появились вдоль реки Хуанхэ.

Первые китайские поселения в долине Желтой реки формировались по общему шаблону. Обычно это было кольцо из 18–20 деревень, выстроившихся вокруг рыночного центра и окруженных полями. В каждой деревне имелось несколько десятков домохозяйств – семей, сплоченных вокруг старейшин. Селяне жили рядом со своими полями и в пешей доступности от центрального рынка, где они встречались с жителями других деревень, общались, улаживали конфликты и сообща планировали большие начинания. Наиболее процветающие деревни, вероятно, расширяли свои владения, достигая размеров небольших царств. Возможно, существовало множество таких царств, однако китайская легенда связала их в одну империю под управлением династии Ся.

История династии Ся не менее легендарна, чем история Камелота: никаких следов ее существования не найдено. Но это не означает, что ее никогда не было. Династия Ся дала жизнь другой династии, называвшейся Шан, которая тоже считалась мифической вплоть до начала XX в., когда археологи неожиданно обнаружили руины последней столицы той эпохи – Иньсюй. Там археологи нашли тысячи изящных артефактов, в том числе кости для предсказаний: черепашьи панцири, которые нагревали и охлаждали до тех пор, пока они не трескались. Очевидно, их использовали для гадания: знающие люди читали ответы на заданные вопросы по трещинам – так же, как гадалки предсказывают судьбу по оставшимся в чашке чаинкам. К счастью для историков, вопросы и ответы были записаны на костях языком, настолько похожим на современный китайский, что даже школьники могут их прочесть. Это доказывает, что китайская цивилизация развивалась непрерывно на протяжении по крайней мере последних 3700 лет.

Цивилизация скотоводов-кочевников

А что можно сказать о другом пути развития человеческой культуры? Что насчет скотоводов-кочевников? Оседлый образ жизни развился в нескольких благоприятных районах, но то же верно и для кочевого образа жизни: определенные условия окружающей среды соответствовали ему, как перчатка руке. Кочевая культура зародилась в степях Северной Евразии. Если провести линию от дельты Нила до дельты реки Хуанхэ, а потом от любой ее точки переместиться на север, мы окажемся в исторических землях скотоводов-кочевников.

Неверно считать, будто земледельцы – это умные люди, которые устроили свою жизнь правильно, а кочевники – глупые и отсталые неудачники. Кочевые народы сформировали свой образ жизни, который идеально соответствовал окружающему их миру. В этом смысле они оказались не глупее жителей городов – и тоже построили свои цивилизации.

Строго говоря, фраза «цивилизация скотоводов-кочевников» кажется оксюмороном: латинское слово civilis («цивилизация») имеет тот же корень, что и английское слово city («город»), а кочевники сторонились оседлой жизни. Действительно, жители городов и сел на протяжении всей истории называли кочевников варварами (у греков слово «варвар» означало «чужак») и относились к ним соответствующим образом. Но это просто ярлык, и коннотации слов «цивилизованный» и «варварский» отражают предубеждения горожан. Я буду использовать термин «цивилизация» для описания любой культуры, распространившейся на обширной территории и охватывавшей огромное число людей, которые, несмотря на массу различий, были объединены всеобъемлющей системой культурных и эстетических ценностей.

Поскольку скотоводы-кочевники не вели оседлую жизнь, они не создавали королевств или империй. Наоборот, их подвижные племенные союзы сталкивались, смешивались и снова разъединялись. Их мир распростерся на тысячи километров в Центральной Азии, включая территорию между Каспийским морем и Уральскими горами, северное побережье Черного моря, холмы Балтики и равнины Центральной Европы. Цивилизации речных долин были изолированы друг от друга, подобно отдельным пятнам плесени. Мир кочевников представлял собой единую необъятную территорию на севере, он простирался до Аравийского полуострова на юге и далее через Африку до Атлантического океана. Он был неким подобием лимфатической системы между оседлыми цивилизациями, постепенно выходившими за пределы речных долин.

Это не значит, что каждый отдельный человек или род могли свободно перемещаться от Монголии до Польши. Но идеи перетекали от племени к племени, когда соседи вели дела с соседями, а те в свою очередь – с еще более дальними соседями. Когда некое важное событие нарушало порядок жизни в одной части кочевого пояса, например в Центральной Евразии, волны от него распространялись по всем кочевьям и просачивались через всю южную границу.

Довольно быстро в этом мире произошли некоторые ключевые для истории технологические прорывы. Например, на территории где-то между современными Украиной и Кыргызстаном кочевники впервые одомашнили лошадь. Обычно мы не воспринимаем лошадь как орудие труда, но давайте не будем мыслить столь ограниченно: лошади, как и камни, – это нечто уже существующее в окружающей среде, что нам удалось преобразить (в данном случае посредством одомашнивания и дрессировки), чтобы приспособить для лучшего выживания в окружающем мире. Кочевники закрепили свой успех изобретением стремени и седла. Тем временем женщины из их племен создали важнейшие вещи, которые мы обычно даже не воспринимаем как изобретения: штаны – предмет одежды, защищающий каждую ногу отдельно, а позже безрукавки и рубашки – все для того, чтобы мужчинам было удобнее ездить верхом.

В седле кочевники могли передвигаться быстрее и дальше, могли управляться с большими стадами, лучше питаться и дольше жить. Лошади не только позволяли людям кочевать на большие расстояния, но и вынуждали их это делать, поскольку они уничтожают траву основательнее, чем коровы: группа людей, владеющая большим табуном, быстрее истощает пастбища и вынуждена чаще перемещаться с места на место.

Мало того, рост благосостояния означает и рост численности населения. Но группы кочевников не могли увеличиваться неограниченно. Этого не позволяет простая логистика: одно дело – перемещение сотен людей, и совсем другое, когда перемещаются тысячи. Группы, численность которых стала слишком большой, были вынуждены разделяться: часть людей уходила и начинала собственную жизнь. В оседлых цивилизациях рост численности населения означает переход к более крупным городам с более высокой плотностью жителей. А в кочевых цивилизациях это означает лишь еще большее рассредоточение людей.

Скотоводы-кочевники сделали еще два важнейших изобретения, которые можно отнести к орудиям. Первое – это колесница, то есть экипаж на двух колесах, а не на четырех. Колесо, скорее всего, впервые появилось в Египте или Месопотамии, там же изобрели и повозку, которая оказалась отличным орудием для перемещения тяжелых каменных блоков. Но такими повозками трудно управлять, они не маневренные и плохо едут по ухабистым и неровным поверхностям. Если у вас есть повозки, то вскоре вы начнете строить дороги – одно прорывное открытие следует за другим.

Двухколесные колесницы могли не только легко маневрировать, но еще и разворачиваться на месте. Повозкам были нужны дороги, а колесницам – улучшенные колеса. Они получили обода, стянутые спицами, упругие и легкие. Колесницы не годились для строительства пирамид и не могли перевозить больше двух или в лучшем случае трех человек, но если в такую колесницу запрячь лошадь да посадить туда погонщика, лучника и воина с топором, она превратится в ужасающую военную машину.

Так мы приходим к композитному луку – оружию, изобретенному в степях. Древние луки изготавливали из цельных деревянных заготовок, и они должны были быть почти в человеческий рост, поскольку если сделать такой лук коротким, то он окажется слабым. Кочевники степей Центральной Азии придумали лук, склеенный из нескольких деревянных заготовок, обструганных до одинаковой толщины. Они смогли это сделать, потому что у них был рецепт хорошего клея. Откуда? Все объясняется тем, что они первыми одомашнили лошадь. Клей, который они использовали, вываривается из лошадиных копыт: одно прорывное открытие влечет за собой другое. Композитные луки были и компактными, и более мощными, чем простые. Всадники могли держать их в седельных сумках и использовать в бою верхом. Фактически с этими луками кавалерия стала более опасной, чем колесницы.

Мобильность кочевников, их обширные системы связей, их склонность жить вольно, а не тесниться в перенаселенных городах и их военное мастерство отчасти объясняют ту заметную роль, которую они сыграли в истории Древнего мира. Около 5000–4000 лет назад из Понтийской степи – территории, простирающейся от Каспийского до Черного моря, – волна культурного влияния распространилась на запад и восток и в конце концов на юг через бескрайние земли кочевников. Люди, жившие в Понтийской степи, говорили на языке, который больше не существует, поскольку он трансформировался во время перекочевки племен, и распадался с каждым их разделением, и постепенно изменялся, как происходит со всеми языками. К потомкам этого праязыка относятся санскрит и хинди, латинский и итальянский, фарси, русский, немецкий, греческий и английский. Так как эта языковая семья продвигалась из Индии в Западную Европу, ее первоначальных носителей обычно называют индоевропейцами, и это удобный термин, если только помнить, что они не были ни индийцами, ни европейцами. Они были кем-то другим, и вовсе не обязательно единым народом – скорее всего, разными. Однако почти наверняка именно они сформировали ту культурную волну, которая поднялась в самом сердце мира скотоводов-кочевников.

4.

Торговля раскидывает сети

(1500–500 гг. до н. э.)

География создала и третью ветвь человеческой культуры, третий оттенок цивилизации, если хотите. Ресурсы распределены по планете неравномерно, поэтому единственным способом придания ценности какой-либо вещи было ее перемещение из одного места в другое. Чем дальше перевозили товар, тем больше он стоил. Как только были одомашнены вьючные животные, так сразу для некоторых людей межрегиональная торговля стала образом жизни.

Следует различать местную и межрегиональную торговлю. Несомненно, во всех человеческих сообществах и группах люди вели обмен. С тех пор как появились земледельцы и скотоводы-кочевники, они тоже всегда торговали друг с другом.

Однако межрегиональная торговля – это совершенно другое явление. Ее возникновение не было связано с чьей-то прорывной идеей. Она не появилась в какое-то конкретное время в конкретном месте. Торговый обмен всегда сопровождал земледелие, скотоводство и рыболовство. Вне всяких сомнений, торговля проходила красной нитью сквозь ткань повседневной жизни кочевников. Поскольку они пребывали в постоянном движении, то знали, где и какие товары можно получить. Кочевники приобретали несколько предметов там, где они стоили дешево, и затем сбывали их в другом месте, где за них давали хорошую цену, и, если сделки оказывались достаточно выгодными, кое-кто решал вообще избавиться от этих надоедливых коз и начать зарабатывать торговлей.

Кочевники совершали перемещения не наугад. Охотники знали, где хорошая добыча, и шли за ней. Пастухи держали путь к известным им пастбищам. Торговцы двигались от одной коммерчески выгодной точки к другой. Путешественники находили самые удобные маршруты, связывающие интересные им места, и использовали их регулярно. Положение этих маршрутов преимущественно определялось географией. Таким образом, там, где люди вели активный обмен, сформировались торговые пути и дороги. Поселения, расположенные у их пересечения, неизбежно превращались в городки, а некоторые выросли в большие города, чьи жители в основном обеспечивали торговцев разными услугами: давали им горячую еду, кров и теплую постель, дурманящие напитки или курительные смеси, а может быть, и любовные утехи. И конечно, горожане предоставляли торговцам места для общения и споров – рыночные площади и базары.

Возьмем, к примеру, город Петру, расположенный на территории современной Иордании. Климат здесь слишком суровый для земледелия и даже для скотоводства. Тем не менее Петра стала богатым городом, а ее стойкость вошла в легенду исключительно благодаря тому, что город был вытесан в скалах узкого ущелья, через которое лежал путь всех торговцев, курсировавших между Красным морем, левантийским побережьем и портами Персидского залива.

Крупные водоемы также поддерживали межрегиональную торговлю, поскольку товары со множества разных территорий стекались к их берегам. Люди, которые занимались рыбной ловлей, всегда могли добавить к своему набору навыков межрегиональную торговлю. Везде, где берег позволял причалить, появлялись торговые города. У лодок есть одно выгодное преимущество перед вьючными животными: их не нужно кормить.

Городов становилось больше, и сеть торговых путей тоже росла. К 2000 г. до н. э. в Евразии появилось несколько пересекающихся дорожных сетей, и каждая из них представляла собой отдельную галактику культурных созвездий.

Средневосточный мир

Один из самых оживленных торговых маршрутов древних времен возник на территории, которую можно было бы назвать Средневосточным миром: она простирается от Малой Азии через Иранское нагорье до границ современного Афганистана. Эта территория расположена прямо между двумя великими речными цивилизациями Запада (египетской и месопотамской) и двумя великими речными цивилизациями Востока (индийской и китайской).

Большая часть Средневосточного мира представляет собой труднопроходимую и засушливую местность, однако ее пересекают многочисленные реки. На их берегах выросли поселения земледельцев, ведущих натуральное хозяйство. По этим землям также гоняли свои стада скотоводы, и такое смешение оседлой и кочевой культур на территории, прилегающей к городам с их сложным внутренним устройством, оказалось благоприятным для развития международной торговли.

Средневосточный мир окружали не только богатые города, но и порты, поскольку эта территория находится внутри кольца крупных судоходных водоемов: рекой Амударьей (которая в древности называлась Оксусом), Аральским, Каспийским, Черным, Мраморным, Эгейским, Средиземным и Красным морями, Персидским заливом и рекой Инд. Если подняться по Инду до его среднего течения, круг замкнется, и мы окажемся почти у Амударьи.

В древние времена огромные караваны, состоящие иногда из сотен животных, передвигались по Средневосточному миру, но не всегда они преодолевали весь маршрут. Им это и не нужно было. Торговые пути разрастались, а потому увеличивалось и количество центров, где они пересекались, и число крупных городов, где торговцы могли совершать свои сделки друг с другом. К примеру, был такой город, который греки позже назвали Гекатомпилом, расположенный на полпути между торговыми центрами Китая и Месопотамии (примерно там, где находится современный Тегеран). Гекатомпил в переводе с греческого означает «сто врат», и такое причудливое название позволяет нам предположить, сколько дорог здесь сходилось. Гекатомпил исчез, но когда-то этот город был столицей Парфянского царства, империи, которая пережила расцвет и упадок здесь, в самом центре будущей персидской цивилизации.

Средиземноморский мир

К западу от Средневосточного мира существовала еще одна торговая сеть мирового масштаба: паутина морских путей, соединявших порты всего Средиземноморья. Средиземное море настолько велико, что его можно принять за океан, и оно имеет проходы в Черное и Красное моря[5 - Древние египтяне построили канал, соединивший Красное море с рекой Нил и, соответственно, со Средиземным морем. – Прим. ред.], образуя вместе с ними один огромный водный мир.

Доплыть из одного средиземноморского порта в другой было просто, поскольку море благоприятствовало морякам: здесь не случается таких штормов, как в Атлантике, нет водопадов и болотистых участков, а воды настолько спокойны, что, даже если стихнет ветер, моряки обычно могут добраться до берега на веслах.

Но самое главное, что Средиземноморье целиком находится в зоне умеренного климата – наиболее комфортной для проживания полосе. Береговая линия моря представлена множеством разных ландшафтов. Поэтому в средиземноморские порты стекаются товары, произведенные в очень разных местах. Торговцы могли загрузить зерно в Египте, кедр в портах Леванта, соль в городах на севере Африки, янтарь в Южной Европе, олово в иберийских портах на самом западе и еще много чего.

Вероятно, вы предположите, что могущественные египтяне господствовали в этой торговой сети с самых ранних времен, но я вас разуверю: товаров у них имелось в изобилии, а вот мотивация заниматься торговлей практически отсутствовала. Они были настолько богаты, что мир сам пришел к ним. По сути, первая великая цивилизация Средиземноморья возникла на острове Крит, ключевым ресурсом которого было его местоположение: он находится в самом центре моря, что обеспечивало прекрасный доступ ко всем северо-восточным портам региона. Вскоре на море появились конкуренты – финикийцы, и у них была иная стратегия. Они перебрались из Леванта на юг Средиземноморья, основав колонии по всему южному побережью.

Потом появились греки, использовавшие преимущества своего географического положения, как никто другой. Греция занимает полуостров и вторгающиеся далеко в Средиземное море острова, сотни островов. Внутренние районы Греции засушливые и каменистые, и земля там малопригодна для возделывания, за исключением выращивания винограда и оливок, из которых греки делали вино и масло. На одном вине с маслом долго не протянешь, но, к счастью, вдоль берегов Греции имелось огромное множество ущелий в скалах, спускавшихся к морским бухтам, и большинство из них были отличными гаванями. Эти гавани и стали ключевым ресурсом. Условия для жизни на внутренних территориях были слишком суровыми, так что древние греки стремились селиться вдоль побережья и добираться даже до ближайших соседей по морю, а не по суше. Их больше интересовали открытое море и лежащие за ним земли, чем собственные прибрежные территории.