Любовь на все времена. Часть 1

– Как ты жил там, папка?! – удивилась Варя. – У тебя же есть семья… Есть я с Сашкой…

– Прости, девочка, – опустил голову Павел. – Соседка назвала меня дармоедом, вот я и сорвался…

– Это которая?! – взвилась Варя. – Баба Клава что ли? Она известная на весь двор дурища! Когда треплет языком – мозги у неё отключаются совсем.

– Не говори так, дочка, – мягко возразил Павел. – По сути она права… Я ведь сижу у вас на шее… Сколько не пытался найти работу, как узнают, что я отбывал срок на Калыме – сразу отказывают… Только при разгрузке вагонов не спрашивают кто, зачем и почему… Я тут немного деньжат заработал…

Павел полез в карман брюк и достал небольшую стопочку денег.

– Возьми, Варенька – отдашь матери.

– Сам отдашь, папка, – отвела его руку Варя.

– Боюсь она меня и на порог не пустит, – понуро признался Павел. – Катя всегда была боевой, стойкой… Не то, что я… Непонятно, как я вообще смог выжить в лагере – такие обычно не выживали… Очень хотел тебя увидеть. Хоть одним глазком.

– Эх, папка-папка, – гладила его по дрожащей руке Варя, – увидел и решил от меня сбежать?!

– Не от тебя – от себя, – признался Павел.

В дом они вошли, когда на улице уже было темновато, и все соседи отдыхали после трудового дня.

И всё-таки глазастая баба Клава, словно караулила их, сидя возле открытого окна.

– Здравствуй, соседушка, – произнесла она елейным голоском. – Где пропадал? Тут тебя уже с собаками скоро начнут искать…

Варя опередила отца:

– Папка на заработки уезжал! – поспешно ответила она въедливой старушке. – Деньжат подзаработал… У нас всё-таки семья – не то, что вы «сирота казанская».

Баба Клава торопливо захлопнула окно, а Павел тихо засмеялся:

– А ты, дочура, язвочка у меня, оказывается!

– С волками жить – по волчьи выть, – ответила Варя, не поняв восхищается отец, или возмущается.

Реакция на его возвращение была совсем не такая, как себе воображал Павел.

Мать всплеснула руками и неожиданно сказала:

– Ну, слава Богу, нашёлся!

Катерина, увидев мужа, тоже, как мать, всплеснула руками и сказала:

– Иду греть воду. После помывки – будем ужинать.

Глава 5. Третий лишний

Утром Варю снова ждало открытое окно на первом этаже, всевидящее око бабы Клавы и её вкрадчиво-ехидненький голосок:

– Что, девонька, бежишь мимо и не здороваешься? Или образованные родители не научили старших уважать?

– Уважать нужно тех, кто это уважение заслуживает! – ответила Варя, не отворачивая взгляда.

– А я что, по-твоему, уважения не заслуживаю? – растерялась баба Клава.

– Нет, не заслуживаете! – выдала девчонка.

И добавила:

– Ещё раз назовёте моего папку дармоедом или ещё каким нехорошим словом, я расскажу нашему участковому – Олегу Петровичу, что вы гоните самогон и потом по вечерам торгуете им!

– Тю, сказылась, чи шо?! – возмутилась баба Клава, как всегда переходя на украинский язык, когда её припирали к стенке.

– Участковый разберётся, кто из нас сошёл с ума, баба Клава, – отреагировала Варя. – Только боюсь, что вам тогда не поздоровится… Вы не в курсе, что за самогоноварение срок тюремный положен?!

Соседка что-то пробормотала себе под нос и тут же захлопнула ставни. И Варя довольно рассмеялась в полной уверенности, что после этого зловредная старушка оставит её отца в покое.

Не успела девочка отойти от дома, как, словно из под земли возник Бахнин.

– Ты, что меня караулишь что ли? – удивилась Варя.

– Ещё чего?! – возмутился Виктор. – К матери иду на рынок – помочь просила.

Виктор с обидой отвернулся от девчонки, досадуя на то, что опять она им недовольна.

– «Вот ведь вредина какая?! – думал он. – Весь город перерыл, чтобы её батьку отыскать… А она даже спасибо не сказала».

Словно услышав его мысли, Варя неожиданно сказала совсем другим тоном, как взрослому:

– Спасибо, Виктор! Ты молодец.

– Да не за что, – смутился Бахнин и быстро заторопился прочь. Варя только хмыкнула ему во след: таким Бахнина она ещё не видела никогда.

– Оказывается и он может быть человеком! – решила она и зашагала по своим делам.

С каждым днём становилось всё прохладнее. Заканчивалась первая четверть. Так получилось, что и Варя, и Сергей, и Виктор попали в один – 7 «А» класс. Сергей перевёлся в ближайшую школу сразу после получения нового жилья, а Виктор специально уговорил мать перевести его в эту же школу, мотивируя просьбу тем, что ему надоело каждое утро «таскаться через весь город» в его бывшую школу. Мать доводу поверила, хотя главной причиной было совсем иное: Бахнин решил, что «голубки» должны быть у него постоянно на глазах.

Соперничество между двумя подростками развернулось с самых первых дней учёбы. И, если Сергей брал знаниями и своей серьёзностью, то Виктор нахрапистостью и наглостью. Умел этот парнишка выходить сухим из воды. Терялся только под осуждающим взглядом Вареньки. Ретировался сразу, чтобы не терять лица перед дружками, скорчив «зверскую» мину.

Иногда это противостояние доходило чуть ли не до абсурда: подростки могла всю перемену состязаться друг с другом в «гляделки», или затеять борьбу на руках, или доказывать кто больше подтянется на турнике, отожмётся от пола.

Варя порой сердилась на Сергея за то, что тот поддаётся на провокации Виктора, но тот не мог уступить наглецу Бахнину, считая, что таким образом роняет себя в глазах девочки.

Весь учебный год прошёл в переменных победах: то Сергей побеждал Бахнина, то Виктор Федотова. И, если здесь соперничество было на равных, то в учёбе Виктор сильно проигрывал. Это выводило его из терпения и он начинал зубрить всё подряд, напрашиваясь, чтобы учителя вызывали его к доске. Нахватав в начале четверти четвёрок и даже пятёрок, потом Бахнин забрасывал зубрёжку и снова начинал скатываться на тройки и двойки. Поэтому знания у него по всем предметам были поверхностные, можно даже сказать: фрагментарные.

После окончания седьмого класса, мать Виктора хотела устроить его в кооперативный техникум, чтобы он пошёл по её стопам. Но Виктор заявил, что будет заканчивать десять классов и поступать в институт.

– Ты, что, сынуля, с ума спятил? – удивилась Василиса Игнатьевна, – Зачем протирать штаны столько лет, если ты всё равно в институт не поступишь?!