Санатория – Евпатория

Тут поезд остановился, Маша пошла к проводнику спрашивать, когда мы поедем дальше, а девочки замолчали.

«И он увидел его бе-е-елые, бесцветные глаза…!

После ужина небо затянулось тучами, в вагоне стало темно. А это значило, что пришло время рассказывать страшные истории.

Каждый год в любой смене находятся искусные рассказчики жутких историй о привидениях, вампирах, отрезанных чёрных руках и оживающих скелетах. Но сейчас в вагоне таких не нашлось, и я поняла, что пришел мой звёздный час. Я была признанным мастером устного жанра, но рассказывала исключительно о приключениях отважных детей.

Так и случилось. За неимением сказителей о вампирах, дали слово мне.

В тот раз я вела рассказ от имени героя, который разоблачил фашистского шпиона. История эта была наполовину моя, а наполовину услышанная от любимой воспитательницы Евгении Михайловны, у которой, собственно, я и научилась говорить так, чтобы меня слушали. От первого лица, глядя в глаза слушателям (это, как она) и размахивая руками, как ветряная мельница крыльями (это собственный стиль).

Итак! Краткое содержание.

Детский туберкулёзный санаторий не успели эвакуировать. Несколько ребят и спрятались в горах, а остальные дети погибли от рук фашистов. Командовал немцами штандартенфюрер Шранке. Это был страшный человек с бе-е-елыми бесцветными глазами, которые навсегда остались в памяти одного спасшегося мальчика Вадика.

Крым освободили, но война еще продолжается. Мальчик живёт в Севастополе, а его отец командует самым большим кораблём – линкором «Отважный». Из разговоров отца с друзьями Вадик узнаёт, что за этим линкором охотится фашистская подводная лодка. И в городе есть шпион, который даёт ей знать, когда корабль в порту.

Слушателей в наше и соседнее купе набирается так много, что полки вот-вот рухнут. Некстати объявляется дежурная воспитательница и заставляет всех занять свои места.

Отбой.

На какое-то время все затихают. Тускло горят лампочки в коридоре. Вожатая несколько раз проходит по вагону и, успокоенная, уходит к подруге, которая сопровождает мальчиков. Пожилая воспитательница укладывается спать.

Ещё минут пять ожидания, и все, кроме малышей, опять у последних купе. Три десятка фигур, закутанных в простыни. С двух сторон стоят на атасе проверенные девчонки.

Я продолжаю:

«Вадику очень нравится витрина нового магазина, в котором продают фрукты. Заведует магазином высокий грузин Сулико с чё-ё-ёрными, как уголь, глазами.

Мальчику он кого-то напоминает. Только кого, он никак не может вспомнить. Витрина в магазине необычная – это календарь из яблок, груш, винограда и всякого такого. Цифры в нём каждый день меняются.

Вадику особенно нравится, когда в узоре появляются разрезанные в виде цветка гранаты с рубиновыми зернами. Он всегда ими любуется, и неожиданно замечает совпадение: гранаты всегда выкладывают на витрине, когда в порт приходит «Отважный». Один раз…

––Атас! – шипит девочка у двери в туалет. И приведения с писком бросаются к своим полкам.

Выжидаем, когда вожатая уляжется спать, и собираемся опять,но уже в меньшем количестве.

Самое главное для меня до конца держать всех в напряжении. И я заставляю Вадика почаще вспоминать «бе-е-елые бесцветные глаза Шранке». То они снятся ему в страшном сне, то он рассказывает о них своим друзьям Лешке и Сёмке.

Приближается развязка.

«Вадик с трудом устроился на самой вершине камня. Недаром его звали «Зуб». Казалось, едва видный с берега, из воды торчит острый клык какого-то морского зверя. Вадик поспорил с ребятами, что доплывёт до него. И доплыл! Теперь он грелся на теплом камне и ждал, когда приятели приедут за ним на лодке. Лежа-лежал и задремал. Проснулся от какого-то скрежета. Посмотрел вниз. К камню причалила лодка, в которой сидел человек в капитанке…»

––Капитанка – это что!? – спросил кто-то.

––Кепка!

––Шапка!

––Фуражка, как у моряков! – зашипели вокруг. – Потом спросишь!

« К камню причалила лодка, в которой сидел человек в капитанке», – продолжаю я.

«Если спасатель с причала, то может уши надрать. Сюда плавать не разрешают» – подумал Вадик и прилип к камню.

Человек в это время разделся, и мальчик узнал в нём Сулико. Вадик хотел было окликнуть его, но тот вдруг занялся каким-то стра-а-нным делом. Стал прикреплять к скале что-то металлическое и блестящее, как зеркало. Потом, полюбовавшись на свою работу, разделся и стал купаться. Ну просто плавать туда-сюда, туда-сюда и даже нырнул пару раз.

Потом о вышел из воды и стал натягивать на себя рубашку.

Голова его запрокинулась, и Ва-адик у-у-видел бе-е-елые бесцветные глаза Шранке!!!»

––Ой, – запищала самая маленькая девочка, неизвестно как затесавшаяся в нашу компанию. Та, которая пела «Крласота! Крласота!» – Кончится хорошо?! Да ?! Кончится хорошо?!

––Ш-ш-ш-ш-ш! – зашипели девочки, как много-много разозленных гусынь.

« Сердце у Вадика забилось сильно-сильно, и он даже испугался, что Шранке услышит его стук. Но шпион ни о чем не догадался. Он вынул из кармана брюк какой-то пузырёк, закапал глаза и они стали опять чёрными-чёрными».

Закончилось всё просто прекрасно. Шпиона поймали, Вадика пригласили на борт «Отважного», а мы улеглись спать каждый на своей полке. И только одна девочка спросила: « А как это краска закрасила только этот, ну… зрачок, а не весь глаз?» На неё зашикали со всех сторон: «Догадайся с трёх раз!» Но, похоже ни я, ни она так об этом и не догадались. А спросить у тех, кто шикал, было стыдно.

Любка Доренко и поросячья пижама

В день приезда нас всех повели в душ. После этого мы переоделись в одинаковую форму, а свои домашние вещи сложили в чемоданы и сдали их на склад. Каждый получил голубую «корейку» и что-то вроде шортиков из черного или темно синего сатина. Я не знаю, действительно ли корейские девочки носят рубашки с короткими рукавами и четырех угольным вырезом. Но мы знали, что в Корее идёт война с американцами, и то, что мы носили такую одежду, казалось мне знаком солидарности с беззащитными корейскими детьми.

Вечером или в непогоду в нашем старшем отряде полагалось надевать темные байковые шаровары и суконную курточку, скроенную, как морской бушлат. Такая же форма была и у мальчишек. Но этот народ жил в своих корпусах на противоположном конце территории. Мы встречались с ним только на пионерских линейках, спортивных состязаниях и в кино. Потому пусть сами рассказывают о себе. Я не собираюсь делать это за них

Ну, вот. Из-за длинных косичек я вышла из душа позже всех из своего отряда. Они уже побежали в корпус, а я безуспешно пыталась собрать в пучок спутанную гриву из мокрых волос.

В предбаннике, кроме меня, была ещё только одна девочка из другого отряда. Она стояла прислонившись к стене, закутанная в простыню. Девчонку по всем правилам военной тактики «взяли в клещи» три тётки: воспиталка, медсестра и кастелянша (так называют тех, кто раздаёт одежду). И все по очереди пытались всунуть ей в руки розовую пижаму.

Такие отвратительные пижамы носили девчонки в младших отрядах. Из-за этого их дразнили «Наф-Нуфами».

Девчонка в простыне была приблизительно моего возраста, и мне стало очень интересно узнать, чем же всё закончится. Я на её месте точно бы не оделась в эту поросячью форму.

––Лена Доренко, тебе нельзя охлаждаться. Простудишься, попадёшь в карантин! – наступала медсестра.

––Я -Люба.

––Хорошо! Люба!!! Только почему тогда во всех документах написано, что ты Лена?!!

––Люба!!!!!!!!!!

––Ладно-ладно! Люба! В анамнезе у тебя сложное невралгическое заболевание! Тебе категорически нельзя простужаться!

––Я во-от ЭТО не надену!!!

––Так и будешь ходит в простыне?!!

––Так и буду!!!