Пойдём со мной в Африку. Книга о путешествии

Караван с солью

Каждый блок весит 4—5 килограмм, и большой верблюд берёт на спину до 50-ти штук. В городок Макале процессия идёт семь дней в одну сторону и семь дней в обратную, чтобы сдать соль на фабрику подороже, точнее 50 бырр за блок. До деревни Берахила идти три дня, там соль сдают на склады перекупщикам, которые платят в два раза меньше, то есть доллар за блок. С учётом того, что на соледобыче работают одни люди, а водят караван другие, то заработок делится на всех. Погонщики, возвращаясь на соляные копи, везут продукты первой необходимости тем, кто остался под палящим солнцем рубить соль, где нет ни единого навеса, чтобы уйти от зноя хоть на короткое время, где вдосталь не попить воды и не полежать на мягком. Я не знаю, какой чистый заработок достаётся людям, но животным не остаётся ничего, кроме как на голодный желудок понуро плестись с поклажей на спине по этим, изнуряющим жарой, просторам Данакиля.

Караван меня задел за живое и сильно расстроил. Безысходность положения была написана на лицах людей. Но что я могла изменить? Картинка не шла из головы, но на следующий день расстроилась ещё больше. А пока мы с Ёнасом отвезли охранников с автоматами в часть – они сопровождали нас по солончаку и были приписаны к нашей машине, а потом прибыли на место первого ночлега. Чёрная тропическая ночь к тому моменту укрыла полевой лагерь, и только огоньки фонариков мельтешили в густой черноте. Первую ночь провели в местечке Хамед Але, где днём не было спасения от сильного ветра, а с наступлением поздней ночи погода угомонилась.

Пока наши повара в союзе с водителями готовили ужин при фонарях, народ в это время располагался как умел на походных складных топчанах, которые выдали каждому участнику грандиозной авантюры. К ним прилагался мягкий матрас и никакого полога с навесом, а только звёздная Галактика над головой.

Каждый из нас хотел затащить свою постель в тихое место, но такового не имелось. К счастью ночью ветра тут затихают, и наступает штиль.

На выставленных в песок тканевых табуретах состоялся походный, но вполне себе съедобный ужин. Каждый держал на коленях свою тарелку, пытаясь при фонаре рассмотреть содержимое, но макароны подозрения не вызвали, разве что скрипящий на зубах песок несколько настораживал.

После ужина все быстро успокоились и разошлись по местам. Наступила пустынная тишина, лишь было слышно, как повара гремели посудой под пологом своей палатки. Лежаки оказались удобными, а температура комфортной. Крепко спалось под звёздным высоким небом, а утром умылись той водой, что имели, легко позавтракали и выехали на вулкан Даллол.

Глава 5. Причудливый кратер Даллола

Солёные поля простирались повсюду, куда ни глянь. Я снова в машине с охраной в самом хвосте колонны. Унылый пейзаж поражал безмолвием: ни травинки, ни кустика, лишь потрескавшееся от жары плато, напоминавшее гигантскую паутину, словно брошено на сухую землю.

После недолгой дороги машины встали на наезженной ровной площадке. Дальше предстояло идти пешком вверх по соляным вывертам. Идти не сложно и интересно, а когда поднялись к кратеру вулкана, то открылся совершенно необычный пейзаж.

Кратер вулкана Даллол

Огромное пространство кратера играло красками, повсюду причудливые нагромождения соли напоминали фантастические скульптуры. Жёлто-зелёные наплывы содержимого булькающих фумарол застыли волнами. Красно оранжевые поляны словно окаменевших мёртвых цветов напоминали поляны майских одуванчиков. Образования в виде гигантских грибов или круглых табуретов казались сооружёнными специально. Все сразу по ним расселись, а охрана заняла свои места по периметру кратера. Запах серы стал для меня удушающим в отличие от других участников похода – каким-то непостижимым образом они его терпели. Не знаю, на сколько полезной могла бы быть маска, но я пожалела, что совсем забыла о ней. Пары, исходившие из недр вулкана, абсолютно вредны для человека. От них страдают бронхи, лёгкие, слизистая носоглотки и глаз. Ни одно животное сюда не заходит. Лишь только перелётные птицы случайно попадают в эти смертельно опасные земли. Тут они погибают, заплатив за ошибку. Мёртвые птицы в кристаллах соли встречались иногда, всякий раз напоминая, что это поля смерти, и никак не жизни.

Большой удачей оказалось то, что в тот день было прохладно. Мой водитель Ёнас такого не помнил вообще. Под серым небом краски казались насыщенными. Я с каким то неистовым восторгом смотрела вокруг. Кратер местами кипел, издавая булькающие звуки и выталкивая на поверхность свежую жёлтую серу. Кислота стекала в зелёные лужицы, придавая пейзажу яркую пятнистость. Совершенно обворожительные в своей жестокой красоте места действительно можно назвать чудом природы.

Соляные наросты

Ходить здесь надо аккуратно, чтобы не провалиться в свежие фумаролы. Зрелище оправдывало все затраты и физические тоже. Подобное я видела впервые. Мне хотелось обойти всё вокруг. Я карабкалась по соляным жёлтым уступам вверх, потом вниз, прыгала по необычным, совершенно круглым дискам из окаменевшей соли. Я боялась, что меня окликнут, прервав созерцание столь чудного места. Действительно окликнули, чтобы перейти к горячим источникам. А там ещё красивее! Там всё по-другому! В тот день природа подарила нам обворожительную красоту ландшафтов, она открыла нам своё чудо, на создание которого ушли эпохи.

Потом были соляные горы Vacha, а в их окрестностях росли диковинные растения густым кустарником с пальмовыми метёлками по верху. Сами горы красно-бордовые, скалистые, пещеры и гроты уходили в их глубину. Крутые, невысокие гористые склоны рассечены трещинами и прорезями, поэтому взбираться на них надо осторожно, подстраховывая себя охранником, которые с ловкостью альпинистов передвигались по отвесным стенам. С их вершин открывался роскошный горизонт, устланный бордовыми скалами. В одном месте природа собрала свои лучшие шедевры, хоть и небезопасные, чтобы показать всё сразу, чтобы удивить тех, кто когда-либо сюда доберётся.

В тот же день в местах соледобычи я безысходно страдала, глядя на работу рубщиков соли. Ехали туда караванными путями, других и нет, а сами караваны всё шли и шли нам навстречу. Так всегда. Соль здесь отправляют вечерами, верблюдов и ишаков навьючивают днём, а вечером уходят они в многодневный переход через пустыню. Тут соблюдается своя очерёдность на отправку соли: одни животные с погонщиками отправляются в путь, а те, что вернулись позже, отдыхают и ждут своего часа, поэтому по всему солончаку лежали верблюды, мерно пожёвывая жвачку.

Окрестности Даллола

Труд человека здесь невыносим, это труд раба. Люди, с безысходностью в глазах грустно смотрели на нас. Мне даже стало неловко оттого, что мы их фотографировали. Как будто снимали каторжный труд ради забавы. Не было здесь даже элементарного солнечного навеса.

Для хранения воды рабочие используют бурдюки из шкуры степной лисицы, снятой целиком с тушки. Шкура выворачивается наизнанку, обезжиривается солью, а изнутри смазывается жиром. Бурдюки имели ножки и ушки, завязанные накрепко бечевой, а внутрь наливалась вода. Эти, так называемые, сосуды были брошены под палящим солнцем, и напоминали чучела животных. Со слов самих рабочих, вода в них длительное время не нагревалась.

Люди длинными шестами, как рычагами, поднимали тяжёлые, подрубленные пласты соли и сбрасывали в одно место, где другие рабочие обтёсывали прямоугольные блоки для удобной транспортировки. Соляная пыль летела в лицо. Острые кристаллы ранили ноги и руки, раны совершенно не заживали, разъедаемые солью. Перчатки и носки тут необходимы, именно об этом нас просили рабочие. Мне было жалко их всех. Только двоим рубщикам дала немного денег. Они показали все этапы в работе и рассказали тонкости своего мастерства. Это действительно мастерство. Поднять ловко тяжёлый пласт соли не каждый сможет. Умело, доведя до автоматизма своё ремесло, обтесать блоки и удобно привязать на спину животного – задача не из простых. С тяжёлым сердцем покинула эти места. Неловко мне стало за своё благополучие.

Уезжали мы из соляной пустыни, догоняя и обгоняя караваны. Нам предстояло вернуться в ту маленькую деревню афаров, что находилась в ста километрах от Макале. Там планировалась ночёвка, чтобы завтрашним утром отправиться в другую часть Данакильской низменности, в зону вулканов Эрт Але.

В деревне Берахила остановились, чтобы снова сменить машины. Все эти манипуляции с машинами и деревнями напоминали мышиную возню среди организаторов тура, понятную только им. Пока суд да дело, я наблюдала за прибывшей солью.

Рубщик соли

Верблюды падали на ноги не доходя до складов приёмки, погонщики поднимали силой уставших животных, помогали дотащиться до огромных сараев. Работники склада развязывали поклажу и переносили блоки в помещение, оставив животных в покое.

После разгрузки погонщик отводил свой караван на водопой к большому, зацементированному вокруг, колодцу. Уставшие животные жадно пили воду, а об их кормлении, кажется, никто не думал. Если бы мне не уезжать, то я бы дождалась, когда животных наконец накормят и душу мне успокоят, но предстоял долгий путь к месту следующего ночлега. Он пролегал среди гор. Небо опиралось на вершины, как будто только благодаря ему нас ещё не накрыла серая мгла.

Глава 6. Друзья – они и в Африке друзья!

Почти в темноте приехали в уютную гостиницу. Здесь происходят расставания и встречи. Те, кто был вчера на Эрт Але, а сегодня с нами в Даллоле, отправились в Макале, для них закончился Данакиль. А мы завтра объединимся с теми людьми, кто только что прибудет. Вместе станем созерцать пламенный кратер. Потом мы домой, а они ещё с кем-либо отбудут на Даллол. Такова здешняя «кухня». Но такой порядок прослеживается не всегда, иногда желающих посетить вулканы просто нет, а значит, и работа встаёт.

А пока нашей группе, сократившейся в два раза, была предоставлена часть дома, где мягкими матрасами устлан пол. По периметру большой комнаты стояли комфортные диваны. В комнате поменьше огромная мягкая кровать выглядела, как брачное ложе. Её мы отдали единогласно паре из Австралии. Оставшаяся команда, куда входили трое русских вместе со мной, голландец Тис, итальянец Жеральдо и три девочки из Израиля, дружно разлеглась на матрасах.

Наш повар суетился во дворе с ужином, а две сестры афарки ему помогали. Общительные девушки слегка понимали английский язык, услужливо предлагали воду и знакомили нас с местами первой необходимости.

Все переживали, простите, за туалет. Он находился на улице, это понятно, но волнительным было то, что вместо двери там висела ширма. Её раздувало ветром. Время от времени ширма показывала всем, кто находится за ней. А когда стемнело, то без фонаря в туалет было сложно попасть, ни зги не видно. Самым частым посетителем заведения стал итальянец Жеральдо. Накануне он перенёс «пищеварительный стресс», и теперь было впору устраиваться на ночлег прямо у туалета. Жеральдо даже от ужина отказался, в то время как все остальные с удовольствием уплетали спагетти с жареным козлиным мясом на косточке.

Ужин сопровождался холодным пивом из соседнего магазина. Австралиец несколько раз уходил туда с пустой пивной тарой, а возвращался с полными бутылками. Таков тут порядок – возвращать магазину стеклянную посуду из-под напитков.

Всеобщая беседа приобрела «вселенские» масштабы. В процессе общения мы узнавали друг друга, привыкали и даже почти не стеснялись. Каждый из нас говорил на нескольких языках и прекрасно понимал собеседника. А мне вообще казалось, что я в какие-то моменты вдруг понимала сразу всех. А может мне это приснилось? Спать хотелось жутко. Я выбрала себе диван у стены и сразу уснула.

В четыре утра встала и опустила ноги на пол. Там спал голландец Тис и мирно храпел. Испуганно поддёрнула ноги, и нашла фонарик. Кто-то громко икал, посветила, итальянец. Пробираясь к двери, наступила на смешную соломенную шляпу Тиса, споткнулась о ногу Жеральдо и загремела пустыми бутылками от пива, оставленными у двери с вечера.

Я замерла. Тис перестал храпеть, а Жеральдо икать. Я стала исследовать дверь, мне надо было выйти. Ни единой защёлки, задвижки или крючка там не было. Тянула дверь за ручку и толкала от себя. Она не поддавалась, будучи закрытой с другой стороны. Наделав шума, вернулась на своё место, снова наступив на шляпу и споткнувшись о ногу. Через полчаса встал Жеральдо. С фонарём пошёл на штурм двери. Ни крючка ни задоринки! Он искал запоры, тянул на себя дверь, скрёб её по-кошачьи.

Потом встал Владимир, думая, что у него всё получится. Они шептались и терзали дверь. К ним присоединился австралиец из второй комнаты. Оставалось сделать только подкоп и выбраться из заточения. Кто-то прошептал, что нас взяли в заложники. Наступила всеобщая паника и что есть мочи народ стал колотить в дверь. Её открыли в шесть утра с обратной стороны. Все повалили во двор. Террористов не было. Только две сестры испуганно смотрели на нас. Успокоившись, мы выстроились в очередь за ширму.

Потом никак не могли найти свои мелкие вещи, постиранные с вечера. Носки, бельё и полотенца бесследно исчезли с верёвок. Позже их нашли и сильно обрадовались, выхватывая из общей кучи носки и купальники. Ночью шёл дождь, и сёстры сбросили их по-афарски все вместе, а нас закрыли, чтобы мы не могли открыть дверь, если вдруг в неё станут стучать чужие. Такая вот хитрость!

С водой оказалось проблематично, но справились. Снова быстрый и лёгкий завтрак. Собрав чемоданы, выехали к вулкану Эрт Але. Наша компания опять увеличилась вдвое, объединившись с новичками. В очередной раз караван из джипов был экипирован полностью всеми необходимыми продуктами, водой и вещами. Предстояла ночёвка на вулкане.

На этот раз составили мне компанию француз и англичанин. Англичанин работал в своей стране флористом, а француз гордым дальнобойщиком. Оба заядлые путешественники одиночки, к тому же англичанин – кинооператор любитель.

Предстояла долгая дорога.

Глава 7. Трудная дорога к кратеру

Бескрайние лавовые поля простирались по обе стороны от нашей колонны джипов из шести машин. Утренние лучи солнца скользили по глянцу застывших пластов чёрной лавы. Безжизненные плато навевали грусть. Местность во все времена изобиловала действующими вулканами, которые отработав свою эпоху, засыпали, а вновь появившиеся росли и начинали действовать, заливая вулканическую зону между Эфиопией и Эритреей свежей магмой из недр планеты.

Маленькая деревня афаров показалась миражом в чёрной пустыне. Там местный полицейский патруль выдавал разрешение на проезд транспорта с людьми. Такой своего рода контроль въезда и выезда. Разрешения в Данакильской низменности приходилось брать часто и в разных местах, при этом всякий раз к нам подсаживалась охрана с автоматами и сопровождала до следующей плановой остановки. Видимо, наши организаторы платили афарам за навязанные услуги, но с нас денег никто не брал.

Вот и в этот раз встали всеми машинами на наезженной площадке. Пока выписывались всякие разрешения, нас успели накормить в дощатом походном кафе с высокой крышей Время-то обеденное! После обеда ещё оставалось минут 30 до выезда и мы с Жеральдо по деревне пошли.

Местное население смотрело нам вслед настороженно и неприветливо. Дети снова просили ручки и шли за нами толпой. Вокруг царила угнетающая атмосфера. Было совершенно неуютно под пристальным взглядом афаров. Купили мы в скудной лавчонке две упаковки обычных ручек и торжественно раздали детям, запретив им драться между собой. Хватило всем. Как правило, если подарок от фаранджи достаётся одному или двум подросткам, то остальные налетают на них всей толпой, избивают и отбирают презент. Это – чистая правда, а потом избивают того, кто отобрал подарок, и так до крови. При этом драка сопровождается воплями и диким плачем. Поэтому, если хотите что-то дать эфиопским детям, то надо раздать всем, а лучше совсем не давать, на всех в любом случае не хватит. Детей здесь много и совершенно непонятно откуда они выныривали и в какой момент. Они просто никогда не заканчивались.

Интересных персонажей в деревне было только два. Это девочки подростки в красивых нарядных костюмах и украшениями на голове, но сфотографировать себя не дали. Да и вообще ни один афар не согласился позировать. Зря ручки раздавали!

Случайный кадр детей афаров

Тем не менее прогулка оказалась любопытная. Только мы с Жеральдо воспользовались этим моментом, все остальные члены нашей команды от джипов не отходили, ожидая конца переговоров. Наконец-то расселись по местам.

За деревней асфальтовая дорога сразу и закончилась. Начался большак из лавы. Впереди идущие машины заваливались с боку на бок, показывая нам фокусы каскадёров. То правые колёса, то левые поочерёдно зависали в воздухе. Мы напряжённо следили за ними, время от времени вскрикивая разом. Наш джип в точности повторял все трюки и я, вытаращив глаза, с ужасом и мольбой смотрела то на англичанина, то в зеркало водителя. Корявые куски лавы иногда перемежались с шелковистой жёлтой травой. Та трава напоминала салют или распустившийся фонтан красивых струй, равномерно изливавшихся из единой точки в самой середине. Казалось, что наилучшим дополнением к черной пустыне могли быть только такие жёлтые оазисы, только они гармонировали в цвете, как будто специально расцвечивая чёрные дали.

В этой афарской пустыне был найден остаток скелета нашего предка, которому более четырёх миллионов лет. Люси, как его назвали, была женщиной и пластиковая её копия выставлена в музее Аддис-Абебы. После неё был обнаружен ещё один скелет женщины на 500 тысяч лет старше и тоже в Эфиопии. Более древних антропологических находок скелетов в мире не существует, поэтому принято считать Эфиопию колыбелью человечества.