Пойдём со мной в Африку. Книга о путешествии

Едва мы выехали за город, как наступил рассвет и обозначились горные пейзажи. Ну, а коль горы, значит, террасное земледелие по склонам, требующее огромных сил и старания. Но всё вокруг такое высохшее и жёлтое, что совершенно было непонятно что тут может вырасти? Да, читала, что сорго выращивают, значит, так и буду считать, но увидеть этот злак на корню так и не удалось. Хотя, если честно, не очень-то стремилась, без него было на что смотреть.

А вот горы – это да! Они красивы всегда: хоть жёлтые, хоть зелёные, хоть никакие! У меня просто дух захватывало! Обширные и открытые долины в редкой поросли рощ с фиолетовой листвой лежали меж гор, повсюду цвели деревья суккуленты розовыми цветами, бордовая агава приросла к отвесным скалам. Меня охватила безудержная радость. Я чётко поняла, что Эфиопия не просто бедная африканская страна, это страна особая. Тут я буду удивляться!

Если едешь по горам, то дорога вьётся серпантином, и в этом навряд ли кто-то станет сомневаться. Он был жесток и безжалостен. Народ шуршал гигиеническими пакетами. Укачивало до полуобморочного состояния. Сопровождающий рейса раздавал пакеты пачками. Они висели повсюду: у входных дверей и над головами пассажиров. Такое коллективное укачивание наблюдала только на занзибарском пароме в Танзании, хотя много серпантинов изъездила и паромов пережила. Поэтому сделала для себя вывод, что у эфиопов очень слабый вестибулярный аппарат, хотя он вообще слабый у африканцев.

Ну, а я вся в «ОКее»! Только слегка «горняшка» давила, напомнив о себе отдалённой головной болью, придав ощущение невесомости и облегчив моё тело на несколько кило. Чувствовала её ещё в столице, списав то своё покачивание на длительный перелёт и усталость. По своему состоянию определила примерную высоту. Где-то около 2500 метров над уровнем моря шёл наш рейсовый автобус. Именно с этой высоты начинаю чувствовать горную болезнь. После того, как организм привыкает, он перестаёт «сигналить» и прекрасно переносит более высокие подъёмы. А свой предел я знаю – 5100 метров в Колумбии взяла! Но в Эфиопии таких высот не планировала, а потому не очень думала о «горняшке» и прекрасно обходилась без аспирина. Хотя листья коки, используемые в Америке, более действенны, чем таблетки. Они разжижают кровь и облегчают состояние. Там их жуют все.

Тут же, во время остановок автобуса «на перекур», повсюду предлагали пучки, веники и даже снопы чата. Это такой кустарник, который едят многие мужчины, если не все. Именно едят и глотают. Считается лёгким наркотическим растением и не запрещён законом. Внешне чат очень похож на американскую коку, может её разновидность? Но я не ботаник, только стараюсь! Этот чат продавцы на дороге трясли, шлёпали им друг друга, распушали вроде букета цветов, производили разные манипуляции, только не подметали улицы. Каждый продавец показывал, что его чат самый свежий, пушистый и его обязательно надо купить.

Ещё один важный продукт скупали оптом – это сахарный тростник. Он был ровненько порублен на одинаковые поленца и связан по четыре штуки вместе. Такие связки красиво выкладывали высокими этажерками у обочины. Пассажиры из автобусов раскупали красивые этажерки до основания. Все мои соседи с каким-то остервенением грызли тростник на ходу, казалось, что тростник наилучшее лакомство, которое они когда-либо ели.

Я тоже сделала покупку. Целую банку жареных семян за одну монетку. Ещё не разбиралась в деньгах и ценах, но знала, что монета – это не деньги. Конечно, те семена оказались жареным сорго! Они были похожи на кукурузу или на орешки, и первую горсть съела с удовольствием. Всё остальное раздала в автобусе своим соседям. Больше это «блюдо» не покупала. Зато покупала всякие красивые на вид пирожки, забывая, что начинка обязательно будет из жареных зёрен сорго. Даже сами пирожки из муки сорго имели сорговую начинку. Во как извращаются! Но это не оттого, что сорго прекрасно на вкус, а оттого, что продуктом первой необходимости оно является и доступным по цене для бедных эфиопов. Хотя как знать? Может для них и сорго и тростник вкуснее наших деликатесов.

По дорогам гнали коз, ишаков, верблюдов. Козы были счастливы оттого, что от них только молоко и требовалось, а ослы с верблюдами тащили поклажу на спине, да седоков везли, но иногда тощие погонщики шли рядом со своими измождёнными животными. Процессии двигались прямо по проезжей части. Никто не спешил уступать дорогу, и казалось, что дороги в Эфиопии проложены для них. Животные были загружены хворостом, тростником, металлическими трубами, кукурузными снопами настолько, что даже их головы не были видны. Иногда чудилось, что снопы сами идут по дорогам на четырёх ногах – у одних длинные, а у других короткие ноги.

Обычные жители хуторов по-африкански передвигались от деревни к деревне, замотанные в белые одежды, или одетые в рваньё.

У одной из обочин среди зарослей собралась толпа. Труп мужчины с перерезанным горлом нашли. Шёл человек привычной дорогой, а в зарослях его с ножом ждали, чтобы последними сандалиями завладеть. Подобную сцену я наблюдала в Бурунди несколько лет назад, и вот снова похожая ситуация. А уж перевёрнутые фуры в кюветах, так это вообще обычный пейзаж Африки.

Как-то незаметно в автобусе пирушка началась среди тех, кто от серпантина ещё не свалился. На долгих дорогах пассажирам выдают еду согласно сервиса от автоперевозчика. Сначала всем раздали хлеб куском, думала будет с сыром, оказался просто хлеб – белый, мягкий, вкусный! Половину соседу отдала, сказав, что мне будет много, иначе бы не взял. Он свой кусок так быстро съел, что мне поделиться захотелось. Потом меня угощали мандаринами, зелёным стручковым горохом, чем-то сыпучим бело-розовым наподобие сухих хлебных крошек и, конечно, семенами.

Тут я свой бутерброд достала, который припасла на случай сильнейшего голода. Колбаской с галетами поделилась. В общем, пир горой! Те, кто с пакетами, от качки уже на пол попадали, кто-то уснул, болтаясь на серпантине, а впереди пассажир кашлял без остановки, укрывшись своей курткой. Все кричали ему:

– Эбола! Эбола! – и бросали в него водительской фуфайкой.

Потом автобус сломался, встав у крошечной деревни. Все пассажиры разбрелись по округе. Я ресторан в зарослях обнаружила и, прихватив свои галеты, устроилась там на удобном камне напитка холодного испить. А тут наши подтянулись. Два часа просидели, пока ни стало ясно, что автобус так просто не отремонтировать, и решили заночевать в одном интересном месте, а утром снова выдвинуться в путь до Макале. Больше всех радовалась я, меня совсем не устраивала перспектива теперь уже оказаться в Макале в три часа ночи и по темноте искать ночлег в незнакомом городе.

Вынужденную ночёвку мы провели в только что отстроенном деревянном гостином доме, где густо пахло деревом и ещё скрипели доски под ногами. Кровать в номере оказалась мягкой, чистой, с тёплым одеялом, а сей факт немаловажен. Ведь в горах по ночам хочется уютного тепла. Вначале как-то недоверчиво отнеслась к своему номеру и ждала подвоха, ну что-то вроде тараканов. Лежала тихо, включив свет и осматривая комнату, чтобы знать наверняка о тараканьем присутствии, но в сон клонило нестерпимо, а их всё не было. Да что их бояться? Вон, во времена моего студенчества, сколько их было в общежитиях и ничего, все выжили. А сейчас надо было выспаться.

Ночь пролетела мгновенно, а утром хозяин заведения собрал у всех ключи от номеров и по три доллара за ночлег, пожелав счастливого пути. Именно такая низкая стоимость проживания ввела меня в заблуждение и вызвала сомнение в месте выбора ночёвки. Но все мои опасения оказались напрасными и впредь. Всякий раз отели и гостиницы радовали меня свежим бельём, отдельным санузлом и обходительным персоналом. Только с горячей водой в Африке было не всегда удобно, хотя порою в ней просто не было нужды.

По горному серпантину катили ещё долго, и время двигалось к обеду. Пейзаж за окном давно сменился. Появились круглые домики с конусовидными крышами, круглые копны соломы, смётанные вокруг шестов, чистые аккуратные дворики чудом примостились над обрывами. Восход солнца позолотил вершины и осветил долины. Это было столь необычно и приятно глазу, что вызывало сплошные восклицания. Вся красота исчезла при въезде в город. Нет, этот город был несравним со столицей, это был настоящий африканский городок с отелями, газонами, бульваром, аккуратным рынком и автовокзалом. Просто мне природу подавай без ограничений!

Глава 3. Афары – их боятся, но уважают

Отель Helekom замаячил своей вывеской издалека, как раз напротив него остановился мой автобус. Я туда, а там вода горячая и чистота всего-то за $6,5! В этот же день всё сложилось. При помощи молодого человека в туристическое агентство пришла и на завтра в Данакильскую низменность собралась за $500 на четыре дня и три ночи. Туда ехать самостоятельно нельзя, только в составе группы. Мне так хотелось увидеть эти места, что совсем не была оригинальна и решила ехать к вулканам вместе с добропорядочным туристом. Сразу скажу, что мне везде помогал народ, сама я ничего не смогла бы сделать. Нужные люди всегда появлялись в нужный момент.

Уличная детвора, да и не только, обзывали меня «фаранджи», а я уж так к «мзунгу» привыкла, что «фаранджи» совсем не воспринимала. Лишь спустя дней десять, стала тихо ненавидеть это слово, означавшее «белый человек». Вроде не обидно, но оно произносилось, как детская дразнилка, при этом дети бежали вслед и не давали покоя. Взрослые часто их разгоняли, но сами называли меня так же, только лишь толпой не бежали вслед.

Дети афаров

Сам городок Макале (регион Тиграй) ничего собою не представлял, хотя в его окрестностях сохранились христианские монастыри, вырубленные в камне и являют на сегодня музей под открытым небом. Эфиопия исповедует в своём большинстве православную веру, на английском языке – ортодоксальную. Но я обратила внимание на то, что многие женщины имели татуировки креста на лбу и ниже подбородка в области горла. Такие приметы свойственны христианам коптам. Встречала их повсюду, но объяснить разницу между теми и другими, кроме как татуированными крестиками, не могу.

Весь север страны – это старинные храмы с хранящимися там манускриптами, реликвиями, даже принято считать, что Ковчег Завета хранится в Аксуме. Жаль, но эту реликвию никому не показывают. Потомки волхвов тщательно скрывают величайшую святыню от людских глаз. Я не планировала для себя «кольцо православия», то есть Макале, Аксум, Гондер, Бахир Дар, Лалибела. Мне хотелось попасть только в Данакиль и на праздник Тимкат в Гондере. Но, переезжая поэтапно из города в город, всё-таки посещала интересные места, чтобы остановки не были пустыми, чтобы переезды себя оправдывали.

Данакильская низменность с зоной вулканов в Эфиопии, наверное, одно из немногих мест на нашей планете, которое надо смотреть осторожно, будучи предварительно подготовленным к такому роду потрясениям. Именно потрясением могу назвать я то, что там увидела.

В туристическом офисе Макале дали наставления по поводу завтрашнего похода. Необходимы были кроссовки, шляпа, фонарик, что-то вроде лёгкого пледа, минимум личных вещей. Вот, пожалуй, и всё. Но я бы ещё прихватила медицинскую маску, если бы не забыла.

Возможно, кто-то скажет:

– Ну вот, опять Данакиль!

Да, Данакиль. И всё не так просто, как описывают туристы, побывавшие там. В их рассказах многое упрощено. Думаю, не потому, что рассказчики бравируют, или им легко достались эти вулканы, пустыни, горы, а потому, что труднодоступность этих мест и все муки, которые выпадали на их головы, очень сложно описать. Экстремальность мероприятия определяется ещё и тем, что не только в кратер можно улететь, или не успеть увернуться от выплеснувшейся лавы, но и отдалённостью от центральных обжитых районов Эфиопии, полным отсутствием на местах власти и полиции. Ведь граница Эритреи совсем рядом, и до неё можно пешком дойти, что и делают время от времени эритрейцы, грабя туристов и лишая их жизни. Конфликт между двумя странами до сих пор не исчерпан, а потому повсюду в Данакиле туристов сопровождает охрана автоматчиков.

Хотя я мало верю в действия полиции по нашему спасению. Судя по последнему случаю в январе 2012 года ни один охранник не дёрнулся, когда эритрейцы убивали на вулкане Эрт Але туристов. Там ты находишься на свой страх и риск, там ты сам себя бережёшь. Кстати, всего около 1000 человек ежегодно посещают это крайне суровое и необычное место. Поэтому буду рассказывать про Данакильскую низменность, которая меня взорвала эмоциями и покорила мощью своей стихии. Подобное состояние в последний раз испытала в чилийской Атакаме. Тогда считала себя героиней, очень собой гордилась и долго не могла забыть чудеса Альтиплано, точно, как и сейчас вулканы Эфиопии. Я была там, куда попадают единицы, я видела то, что суждено не каждому.

***

Утром за мной заехали. Пока собирали людей в Данакиль, я ждала в центральном туристическом офисе. Ведь все агентства в Мекеле свозят своих клиентов в одно место, чтобы единым караваном в несколько машин выехать в земли афаров – народа Эфиопии исповедующего ислам. Именно через их регион лежал наш путь, где 80% населения мусульмане, в то время как в округе Тиграй проживают 90% православных христиан и коптов.

Как везде в мире разные религии трудно уживаются рядом, вот и здесь они просто терпят друг друга. Всего 14 лет назад правительству Эфиопии удалось наконец договориться с афарами на проезд по их территории иностранных туристов «сомнительной веры» в сопровождении эфиопских христиан, которые выступали в роли водителей, гидов, поваров для нас, иноверцев. В одну из самых суровых низменностей нашей планеты пошли джипы с первыми экстремалами.

Моя группа не была первой и состояла из пяти человек. Пара из Москвы – Владимир и Галина – среднего возраста, семейная пара молодых австралийцев и я – обычная астраханка. Москвичи оказались разговорчивыми, интересными людьми, как будто давно мне знакомые.

Выехали на двух внедорожниках. Их четвёрка в одной, а я – как одиночка – во второй, хозяйственной машине. В заднем отделении мы везли упаковки с питьевой водой, газовый баллон для походной кухни, спальные мешки в мешке, матрасы. Верхние багажники у обеих машин были заставлены жёлтыми канистрами с бензином и водой, завалены тюками с неизвестным содержимым.

Предстояло заехать в одну из деревень, чтобы объединиться с другими участниками мероприятия. Но по дороге машина под москвичами сломалась, а оттого произошла задержка, пока они пересаживались ко мне, освободив себе пространство в салоне. Разумеется, в означенной деревне нас уже не ждали, и поехали мы в тесноте, да не в обиде до самой афарской долины, до деревни Берахила. Это далеко, половина пути до пустыни Даллол с одноимённым вулканом.

Совершенно обворожительные окрестности с красными горами, зелёными, серыми, невиданными мною доселе пустынными растениями вызывали непреодолимое желание задержаться среди раскрашенных холмов и обойти оазисы удивительных колючек.

Берахила лежала в долине. Ещё издалека увидела шеренгу белых машин, которые ждали нас, выстроившись у местного рынка. Круто поднимая пыль, мы въехали в поселение. Пыль в Эфиопии знатная, тяжёлая, плотная, трудно уносимая ветром. Пыль преследовала меня повсюду, от неё нельзя спрятаться или убежать, ею приходилось дышать, её уставала глотать, от неё спасения не было. Клубами, вихрями, смерчами несёт её по пустыне. Эфиопы к пыли привычные, а афары более других. В деревне я встретила их впервые. Хоть и говорят, что они жестокие и своенравные, а мне афары показались обычными людьми, только женщины в чёрных балахонах и платках. Ну так мусульмане!

В поселении афаров

Их дети, как и везде, кружили вокруг туристов, облепив машины со всех сторон. С самой популярной фразой:

– Гив ми пэн, – они обращались к нам.

Вторая по значимости фраза:

– Гив ми ван бырр, – звучала чуть реже, третье место принадлежало просьбе купить детям мяч, или сандалии тут же на рынке.

Присутствие рынка в этой глухомани просто удивило. Скудные товары были выставлены прямо в пыль. Разноцветные навесы хлопали на ветру.

В одном просторном шатре нас накормили, кажется, вкусно и, собравшись воедино, все восемь машин отбыли на солёные озёра в пустыню Даллол.

Глава 4. Трудная соль Эфиопии

Я снова оказалась в хозяйственной машине, ведь у меня не то что личной группы, но даже пары не было, поэтому единственно свободное переднее сиденье досталось именно мне – одиночке. Водителя моего звали Ёнас, и мы успели подружиться.

Дорога пылила до того момента, пока не появилась солёная корка до горизонта. Грязные пласты соли рисовали причудливые рисунки по пустыне, они вздымались и трескались, как ледяной наст. Соляные отложения местами громоздились пирамидками, даже горками, как будто кто-то специально их выложил вручную. Растений тут уже не было никаких и жары тоже, о которой все говорили, даже побаивались.

Незаметно засверкал горизонт. Озеро Ассоль блестело слоем воды. Оно было тёплое и мелкое. Разувшись, все с огромным удовольствием разбрелись по окрестностям, ступая по твёрдому соляному дну. Эти ощущения были приятны, но само озеро меня не тронуло. Я чувствовала лёгкое разочарование, пока не прозвучала команда:

– По машинам! Караван!

Вглядываясь в бесцветную даль, тоже увидела едва заметную ниточку каравана. Машины рванули с места по бездорожью, чтобы выйти навстречу ему. Мы успели. Верблюды и ишаки, гружёные солью, растянулись по караванному пути в бесконечность. Погонщики, заложив за плечи длинные шесты, медленно двигались рядом. На наши восторги они реагировали усталой вымученной улыбкой. Одинаковые соляные брикеты были равномерно привязаны к покачивающимся костлявым спинам животных. Мама моя! В наше-то время! Просто без слёз не взглянешь.