Ренетт

Несмотря на деликатный стук консьержа, дверь содрогнулась так, словно ещё одно касание, и она рухнет на пол. По ту сторону, видно, подумали то же самое, потому что стук мгновенно оборвался.

– Должно быть ещё спит… – недовольно проворчал тот же голос.

– Ничего страшного, я могу подождать, – вежливо отозвался другой голос. Ренетт!

Теодорик мгновенно вскочил с кровати и было кинулся к двери, но тут же в нерешительности замер. Чёрт возьми, должно быть у него сейчас на голове воронье гнездо, да и вчера перед сном он повалился прямо так, в чём был и теперь наверняка выглядит как помятый нищий, заночевавший в подворотне. Чертыхнувшись сквозь зубы, парень кинулся к заплечному мешку, но тут же зло швырнул его в сторону. Ему даже не во что переодеться.

– Кажись, проснулся, – тем временем прокомментировал шум консьерж.

Скрипнув зубами, Теодорик кое-как пригладил волосы руками и, выдохнув, открыл дверь. С момента последней встречи Ренетт сильно изменилась: длинные волосы теперь были стянуты в высокий хвост на макушке, тёмно-синее платье застёгнуто до последней пуговки у самого подбородка, а губы накрашены бордовой помадой. Со сменой внешности, в ней явно произошли и какие-то внутренние перемены: во всём её облике и манере держаться появилось какое-то высокомерие и надменность.

– Я не ждал тебя так рано, – только и смог сказать Теодорик.

Повисла неловкая пауза. Единственный, кто чувствовал себя совершенно комфортно был консьерж. Маленькие чёрные глазки с любопытством перебегали от Ренетт к Теодорику и обратно, пытаясь запомнить каждую деталь, чтобы потом было, что рассказать и домыслить. Заметив такое внимание, Ренетт улыбнулась, вежливо, но холодно.

– Благодарю вас, что проводили. Можете идти.

– Конечно, – кивнул консьерж, но с места не сдвинулся. Если он и надеялся, что о нём тут же забудут, этого не случилось. – Если что, вы знаете, где меня искать…

– Идите.

Ещё раз окинув их ехидным взглядом, консьерж поплёлся обратно. Ренетт перевела глаза на Теодорика, продолжая сохранять неприятную, словно приклеенную к лицу улыбку:

– Зайти можно или предпочитаешь разговаривать на пороге, чтобы другие могли погреть уши?

Спохватившись, вампир отошёл в сторону, пропуская Ренетт вперёд. Одновременно на смену растерянности пришло раздражение. Может быть он и выглядит неважно, но это не даёт ей права разговаривать с ним, как с прислугой! В конце концов, он не менее знатного происхождения, пусть и там, у себя на родине.

– Прости, что заявилась так рано, – вздохнула Ренетт, усевшись на стул. В один миг от прежней надменности не осталось и воспоминания, а вся эта одёжка и макияж сразу стали смотреться как-то неестественно, будто она была маленьким ребёнком, втихаря решившего сыграть во взрослого. От такой внезапной перемены парень вернулся к предыдущей стадии – растерянности.