Век агрессии, вопросы начинания. Чувства и мысли, поведение и действия

Век агрессии. Чувства и мысли, поведения и действия
Т. К. Касумов

Сочетая научность и художественность, автор обрисовывает Век агрессии как характерное время полного запуска механизма самопроизводства и развития агрессии. Современная жизнь, её интенсивность ведут к нарастанию выбросов агрессии в мире людей. Как явления действительности эти выбросы затухают, но их агрессивные сущности сохраняются в коллективных сознаниях. Эти сущностные агрессии не извлекаются метафизически, а являются ситуативно, чтобы выразиться в агрессивном поведении.Полная версия была представлена в книге «Век агрессии. Возможности и допущения», опубликованной ранее.

Век агрессии

Чувства и мысли, поведения и действия

Т. К. Касумов

© Т. К. Касумов, 2022

ISBN 978-5-0059-0722-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Касумов Т. К.

ВЕК АГРЕССИИ:

ЧУВСТВА И МЫСЛИ, ПОВЕДЕНИЕ И ДЕЙСТВИЯ

Второе издание с дополнениями и в новой редакции

Москва 2022

Аннотация книги

Полная версия была представлена в книге «Век агрессии. Возможности и допущения», которая ранее была опубликована и насчитывала 614 стр. В настоящем издании упор сделан на два ключевых момента.

В Вводной части приводятся рассуждения о вечно пребывающей агрессии в жизни людей и обосновываются пути изыскания рабочих и аналитических понятий Века агрессии. В аналитической части «Агрессия как таковая: чувства и мысли, поведение и действия», приводятся суждения о первенстве чувств, об их тяготении к агрессии.

Данность во времени, когда во всех сферах жизни смогли возобладать устойчивые механизмы самовоспроизводства агрессии, когда миролюбие стало привычно заглушаться агрессией, автор характеризует как Век агрессии. Выдвигается положение, что после выбросов агрессий в жизненные пространства, они сохраняются и оседают в коллективных сознаниях. И уже как надличностные сущности агрессии они могут возвращаться в реальный мир опытно обогащёнными, в том числе и благодаря СМИ.

При этом имеет место возрастание роли социально-биологических факторов и социально-политической активности.

В данном издании изложены такие составляющие Века агрессии как криминальная агрессия, терроризм и война. Особое внимание привлекается к рассмотрению политической агрессии в противостоянии международному праву, где значимая роль принадлежит Большим государствам.

Книга будет полезна студентам, изучающим поведенческие науки, преподавателям высшей школы и научным сотрудникам.

Посвящается моему сыну, Руслану

«Пусть длится ночь, пусть опоздает утро.
В объятьях дум сижу я у костра.
Пусть то, что я скажу, не так уж мудро.
Но мудрость друга – выслушать меня!»

    Самед Вургун
«Агрессия есть современное прочтение зла».
Неизвестный мыслитель

ВВОДНАЯ ЧАСТЬ. вечно пребывающая Агрессия и век агрессии

1. Образ вечно пребывающей агрессии и обоснование концептуальных представлений о Веке агрессии. Общий путь изысканий – рабочие и аналитические понятия

Тот, кто хорошо знает литературу по агрессии, знаком с классическими работами, может сразу назвать именитых здесь теоретиков, и это в первую очередь З. Фрейд, К. Лоренц и Э. Фромм. Их вклад в разработку теории агрессии был во многих отношениях отправным. Но и сегодня они остаются полноправными и действенными участниками исследовательских работ. Ведь новые теории агрессии не могут возникать без того, чтобы не вступить с ними в полемику и не обозначить своё отношение к их идеям.

Освальд Шпенглер (1880 – 1936), автор знаменитого труда «Закат Европы», не входит в число таковых, и у него нет специальных работ, посвящённых агрессии, но ему принадлежит одно образное постижение, и оно, можно сказать, что во многом схватывает предметность человеческой агрессии. Шпенглер полагал, что агрессивность составляет сущность человека, и всё потому, что человек есть часть универсального пламени жизни. Шпенглер основывался на интуиции и прозрении, когда полагал, что человек, как искра пламени жизни, борется против холода (смерти), и что агрессивность есть его сущность.

Если согласиться, что всё это так, и агрессивность есть сущность человека во все времена, а человек – часть универсального пламени жизни, то и агрессия, надо сказать, будет частью этого пламени. Ведь агрессивность связана с агрессией как видовое явление с родовым. В такой последовательности будет по существу вырисовываться и образ вечно пребывающей агрессии – пребывающей, потому что её вечность связана с пребыванием в жизни людей и складывается из таких элементов, как человек, агрессивность и пламя жизни. Этот образ находится в подвижке, он всё время меняется в отображаемом объекте при сохранении сущностных основ жизни. Ибо меняется человек, ширится и растёт пламя жизни, если подразумевать под таковым цивилизационные изменения и конфликты, а вместе с ними разбирается и расчленяется на многие виды сама агрессия. Но общая идея триединства агрессии сохраняется. Это своеобразный символ, выражающий принцип всеохватности, принцип всеединства, как взаимопроникнутости и разделённости составляющих, и принцип постоянства деструктивного действия в образе вечной агрессии. Они раскрываются как сущностные начала в развитии агрессии.

В наших достижительных целях, связанных с концептуальными построениями Века агрессии, такой образ вечно пребывающей агрессии был принят за основу, исходя из выделенных элементов и развит в частностях, с различением агрессии как самостоятельной надличностной сущности в категориях чувственного и мыслительного мира. Мы её рассматриваем как образующее понятие Века агрессии. В своей действительности надличностная сущность может моментально овладевать чувствами и мыслями, являясь образцом, примером для агрессивных действий и поведения (подробнее об этом скажем, когда будем разбирать изменённые состояния агрессии).

Данный образ может рассматриваться и как общий путь в достижении поставленных целей. В предметном плане это даёт возможность нацеливать его (образ) на осмысление агрессии в своей целостности, на воспроизводимость и постоянство её сущностных и поведенческих моментов. А главное, позволяет помыслить о том, что агрессия органически связана с жизнью, она насыщается ею, видоизменяясь и обретая новые формы. Агрессия этим сильна и искрометна, поэтому побороть её можно лишь погасив пламя самой жизни. Иными словами, агрессия неискоренима, она бессмертна, пока есть сама жизнь.

В свою очередь метаморфозы агрессии, представленные как искорки пламени жизни, могли бы дать нам понимание единичной и множественной агрессии, и связанных с ними проблемах. Ведь искорки сами по себе могут больно жалить в повседневности, и здесь мы имеем дело скорее с межличностной агрессией, но также верно, что от искры возгорается огромное пламя. Это пламя войны и различных массовых выступлений, и тогда речь может идти о множественных формах агрессии.

Но так ли всё происходит, как было нами расписано, и даёт ли пламя жизни свои искорки в виде агрессивных выпадов, делает ли она это неизменно? Мы попытаемся обрисовать это в своих доводах и суждениях, и речь пойдёт о составляющих агрессии и её сущностных проявлениях.

На пути наших изысканий, мы будем иметь в виду образные постижения агрессии Шпенглером и наши добавления к нему, как образу вечно пребывающей агрессии, и в заключении покажем, насколько это было действенным для концептуальных построений Века агрессии. А пока подчеркнём то неизменное, что агрессия как таковая всегда была присуща миру людей, человеческим отношениям, и проходила в своей действительности как действование, сопричастное злу и вражде. Развиваясь так по своей природе, она могла проявляться во взаимоотношениях отдельных лиц и групп людей, выражаться в действиях беспорядочной массы, быть частой или не частой в своих знаковых формах, таких как война, восстания, революции и терроризм.

В то же время заметим, что с агрессией никогда не связывали сущностное понимание века. Даже во времена длительных и кровавых войн она не характеризовала век как целостность, не была его собственным именем. Почему же сейчас мы заговорили о Веке агрессии? Что изменилось в мире людей и в человеческих отношениях? И что нам прежде может сказать наша повседневность, богатая на агрессию и насилие? Говорит ли она об изменениях природы человека, его ожесточении, и, как следствие, увядании социальности, или есть что-то иное, нам пока неведомое?

Для наших целей насущным будет то, как агрессия смогла оттеснить все другие виды действования и стать определяющей в характеристике века? Как в своей действительности она стала актуальностью зла и вражды? Какие механизмы обеспечивают тандем общественного и личностного в агрессии? И не происходит ли такое потому, что уже не столько интерес, и не столько необходимость защиты, а сколько злая воля побуждает и активизирует агрессию. И что множественность таких выпадов усиливают власть самой агрессии, делают её самостоятельной силой вопреки человеку. И здесь нельзя не выделить роль СМИ как невольной обслуги злой воли и расширения тем самым агрессивных сил в обществе. Наконец, если правда, что миром правит необходимость, то сближение агрессии с ней делает её сильнее человеческой воли, ибо, как говорили древние, перед необходимостью преклоняются даже боги. И тогда уже воля скорее станет служить агрессии, при остаточном влиянии личностного (желаний и намерений).

К постановке вопроса о возрастании роли агрессии в таком ключе, того, что способствовало её становлению в значении Века агрессии и было вызвано усилением пламени жизни, образно говоря по Шпенглеру, мы пришли не сразу. Вначале был интерес к агрессии как таковой, и это вылилось в исследование ряда содержательных вопросов, связанных с определением природы агрессии как действования и выявления её связей со смежными чувствами. Выделялась также роль мыслеформ как силы мыслей и воображений; рассматривались и внутренние силы, ответственные за агрессию. Все это едино совмещалось и целостно выражалось в соответствии с традициями понимания агрессии как формы человеческого поведения, где фактическое содержание определяют нападение и насилие. Но фактичность сама по себе ещё не объясняет агрессию, она по большей мере указывает на её наличие, вид, сферы проявления и рост. Действительная же природа агрессии не проясняется, ибо она могла бы быть познана исходя из неё самой, априорно. И здесь следовало начинать с вопроса существования агрессии, с вопроса о том, что она есть как таковая и как она могла развиваться при любой цивилизации и в каждом обществе.

Поиск ответов заставлял выходить за границы традиционной причинности и взглянуть на явления шире. Да и по мере накопления совмещающего материала и утверждения традиционного постижения агрессии как атакующей силы «во имя чего-то», приходило понимание того, что агрессия есть нечто большее, чем «нападение» по чьей-то воле. И что агрессия как объективная и стабильная сущность имеет свои начала, и что в своём развитии агрессия смогла даже стать чем-то «для себя». Такое происходило потому, что агрессивное в мире упростилось до обыденности, и агрессия смогла утвердиться в своём новом качестве всеохватности и устойчивого самовоспроизводства образцов агрессивности. Мы видим, что дружелюбная сторона жизни теснится и сокращается как «шагреневая кожа», в то время как агрессивность возрастает. Она растёт в своих мягких формах, как напористость, и в жёстких формах, как насилие. Эти действия вседозволенности в людских связях и отношениях и есть реальные признаки Века агрессии.

Ныне агрессии, противостоящей миру людей и развитию культурных связей, отводится гораздо больше места как силе разрушающей и утверждающей. Именно такой агрессии отвечают устремления быть агрессивным или по меньшей мере казаться таковым. Отсюда можно было бы предположить, что агрессия стала ответом на любой «неудобный» вопрос, и что она есть способ разрешения проблемы всякого уровня. Однако это не совсем так, ибо решается не сама проблема, а лишь демонстрируется всё утверждающая и разрешающая агрессивная сила».[1 - Так, генеральный директор одной компании в Калининграде расстрелял из травматического пистолета сотрудника, требующего выплатить ему долги по зарплате. Тем самым он, как бы, решил одну проблему – выплеснул свою агрессию, и одновременно создал другую, заключающуюся в «отсидке» за содеянное.]

Следует понимать, что такие упрощённые до обыденности практики делают устойчивыми множественность форм агрессии и доводят в целом существование агрессии до вековых значений. Соответственно, велик и диапазон проявлений. Агрессия проявляется как должное в частных повседневностях, в семейных распрях, но она также служит способом решения межгосударственных конфликтов. Философы всё это уместили бы в одной фразе, отметив непомерное возрастание онтологического статуса агрессии, что несомненно объясняет и наступление Века агрессии.

Таковыми будут наши самые общие исходные представления и доводы об установлении связей между агрессией как данностью и поведением человека. Отсюда мы станем различать агрессию индивида и агрессию общества. Агрессия индивида – это то, что есть «у него», агрессия общества – то, что есть «у нас». Для характеристики ядра индивидуальной агрессии мы станем использовать понятие «агрессиум» как единство биологического и социального (подробно об этом будет ещё сказано). Выразителем агрессии общества станет «общественная агрессия» (для обоснования этого понятия можно привести положение Аристотеля о человеке как общественном животном). В Век агрессии между агрессией индивида и общественной агрессией усиливается особые связи, которые обеспечиваются агрессией как надындивидуальной или надличностной сущностью (о том, как она образуется чуть позже).

Все эти связи преломляются посредством так называемой агрессивной культуры и особенностями восприятия действительности человеком. Под агрессивной культурой мы понимаем то, что производится самой жизнью и становится способом выражения деструктивного поведения и действий, выраженных и чувствами, и мыслями. А вот особенности восприятия говорят о том, как мы осваиваем агрессию и всё то, что с ней связано, будь то наблюдаемые агрессивные действия или информация о них. В Век агрессии такие связи образуют общий план, при довлеющих значениях агрессии. Причинно- следственные связи агрессии остаются на вторых планах, образовывая специфические поля агрессивного. Существующие традиционные теории агрессии можно было бы отнести к изучению таких полей. Такие наработки позволяют, исходя уже из общего плана, рассматривать под заданным углом наиболее значимые характеристики агрессии и все те составляющие, которые выражают её развитие и особенности существования в Век агрессии.

Продолжая наш путь – путь обоснования концептуальных представлений о вековой значимости агрессии, нам предстоит в узловых местах углубляться и делать пояснения. И здесь первым делом нам понадобятся рабочие понятия «комплекс» и «трансформация». Понятие «комплекс» даёт представление об агрессии как целостности, а «трансформация» – указывает на преобразования агрессивного, выражающего суть Века агрессии. Отметим также, что комплекс агрессии – это набор чувств, мыслей и образцов, которые выражают личностные и коллективные состояния агрессивного. Трансформацию же комплекса агрессивного в состояния всеохватности и вседозволенности мы будем рассматривать как сущностный процесс становления Века агрессии.

Далее мы станем различать агрессию структурно, как укоренившуюся предрасположенность к действию или готовность быть агрессивным. В такой предрасположенности природно-биологические составляющие агрессивного тесно переплетаются с социально-политическими обстоятельствами жизни. Более того, сама эта предрасположенность доводится и утверждается до обыденного в поведении людей. Образуется новое свойство общественного человека быть агрессивным во всём и всегда. Отсюда мы допускаем, что всеохватность агрессии как особенность человеческого поведения, доведённая до обыденных проявлений, и есть то, что окончательно утверждает её в границах Века агрессии. Однако также будет верным то, что объяснение феномену «Век агрессии» следует искать на путях единения нового со старым и обеспечения целостности проблематики агрессии. Ибо как справедливо замечает К. Юнг: «даже самая оригинальная и самостоятельная идея не с неба падает, а произрастает на уже имеющейся, объективно заданной интеллектуальной почве, корневая система которой – независимо от того, хотим мы того или нет, представляет собой теснейшее переплетение».[2 - Карл Густав Юнг. Феномен духа в искусстве и науке. М. 1992. С. 45.]

Переплетение традиционного понимания с новыми взглядами на агрессию, их единение в целостности подхода наших изысканий, будут рассматриваться на основе шести вопросов-утверждений. Мы их различаем как утверждения, которые побуждаются вопросительной составляющей для поиска новых утвердительных аргументов. Этим они отличаются от других вопросов, например, риторических, перед которыми не ставятся такие цели. С усилением же утвердительных начал, симбиоза традиционного (интегральность агрессии) и нового подхода (агрессия как надличностная сущность) необходимость в вопросительной части начнёт отпадать. Вот сами «вопросы-утверждения»:

– имеет ли смысл агрессия сама по себе, агрессия как данность вообще, независимо от своих форм и масштабов;

– может ли агрессия довлеть над человеком, не соизмеряясь с его желанием, возможностями и волей;

– является ли интегральность окончательной характеристикой в агрессии;