Четыре слова о молитве

Четыре слова о молитве
cвятитель Феофан Затворник

«Четыре слова о молитве» Феофана Затворника – небольшое по объему произведение, посвященное важнейшей части жизни христианина – молитве. Перед вами, возможно, самое краткое, лаконичное практическое наставление о молитве.*** Автор книги св. Феофан – необычайный человек и плодотворный писатель. Побывав преподавателем и руководителем духовных учебных заведений, членом Русской Духовной Миссии в Иерусалиме, настоятелем русской посольской церкви в Константинополе, епископом, в 1872 г. Феофан уходит в затвор (откуда и его прозвание – Затворник), в котором пробудет до конца своей земной жизни целых 28 лет. Впрочем сам Феофан Затворник утверждал, что он затворился «не в видах строжайшего подвижничества, а в видах беспрепятственного книжничества». Известны слова св. Феофана по этому поводу: «Когда молитва твоя до того укрепится, что все будет держать тебя в сердце пред Богом, тогда у тебя и без затвора будет затвор…» Св. Феофан Затворник не писал специально догматических трудов. Основные темы его сочинений – нравственное богословие и аскетика. Феофану принадлежит множество толкований Св. Писания. Феофану Затворнику принадлежит множество переводов (прежде всего «Добротолюбия») древнехръистианской аскетической литературы.

ЧЕТЫРЕ СЛОВА О МОЛИТВЕ

Слово I

В праздник Введения во храм Пресвятой Богородицы нахожу благовременным предложить вам наставление о молитве, – главном деле храма. Храм есть место молитвы и поприще ее развития. Для нас введение во храм есть введение в дух молитвенный. И сердце благоволит Господь именовать храмом Своим, куда входя умно, продстоим ему, восхождение к Нему возбуждая, как благовонное курение фимиама. Будем же учиться, как сего достигнуть?!

Собираясь в храм, конечно, вы молитесь. И здесь совершая молитву, верно, и дома не оставляете ее. Потому излишне было бы говорить вам о нашей обязанности молиться, когда вы молитесь; но никак, думаю, не излишне указать вам два – три правила о том, как совершать молитву, если не в научение, то в напоминание. Дело молитвы есть первое дело в христианской жизни. Если в отношении к обычному порядку дел верно присловие: век живи, век учись; то тем паче оно приложимо к молитве, действие которой не должно иметь перерыва, и степени которой не имеют предела.

Припоминаю мудрое обыкновение древних святых отцев, по которому они, приветствуя друг друга при свидании, – не о здоровье и не о чем другом спрашивали, а о молитве, говоря: как идет, или как действуется молитва? Действие молитвы у них было признаком жизни духовной, – и они именовали ее дыханием духа. – Есть дыхание в теле, – живет тело; – прекратится дыхание, – прекращается жизнь. Так и в духе. Есть молитва, – живет дух; нет молитвы, – нет жизни в духе.

Не всякое однакож совершение молитвы или молитвословие есть молитва. – Стать пред иконою – дома, или здесь – и класть поклоны – не есть еще молитва, а принаддежность молитвы; читать молитвы на память, или по книжке, или слушать другого читающаго их – еще не есть молитва, – а только орудие или способ обнаружения и возбуждения ее. Сама молитва есть возникновение в сердце нашем одного за другим благоговейных чувств к Богу, – чувства самоуничижения, преданности, благодарения, славословия, прощения, усердного припадания, сокрушения, покорности воле Божией и проч. Вся забота наша должна быть о том, чтоб, во время наших молитвословий, сии и подобныя им чувства наполняли душу нашу, чтоб, когда язык читает молитвы, или ухо слушает, а тело кладет поклоны, сердце не было пусто, а в нем качествовало какое-либо чувство, к Богу устремленное. Когда есть сии чувства, молитвословие наше есть молитва, а когда нет, – оно не есть еще молитва.

Кажется, что бы проще и естественнее для нас, как не молитва, или сердца к Богу устремление? А, между тем, оно не у всех и не всегда бывает. Его надо возбудить и возбужденное укрепить, или, что то же, надо воспитать в себе дух молитвенный. Первый к сему способ есть – читательное, или слушательное молитвословие. Совершай, как следует, молитвословие, – и непременно возбудишь и укрепишь восхождение в сердце твоем к Богу, или войдешь в дух молитвенный.

В молитвенниках наших помещены молитвы св. отцев – Ефрема Сирианина, Макария Египетскаго, Василия Великого, Иоанна Златоуста и других великих молитвенников. Будучи исполняемы духом молитвенным, они изложили внушенное сим духом в слове и передали то нам. В молитвах их движется великая сила молитвенная, и кто всем вниманием и усердием приникает в них, тот, в силу закона взаимодействия, непременно вкусит силы молитвенной, по мере сближения настроения своего с содержанием молитвы. Чтоб молитвословие наше сделать нам действительным средством к воспитанию молитвы, надо так совершать его, чтобы и мысль и сердце воспринимали содержание молитв, составляющих его. Укажу для сего три самых простых приема: не приступай к молитвословию без предварительнаго, хотя краткаго, приготовления, – не совершай его кое-как, а со внпманием и чувством, и не тотчас по окончании молитв переходи к обычным занятиям.

Пусть молитвословие есть у нас самое обычное дело, но никак нельзя, чтоб оно не требовало приготовления. Что обычнее читания или писания для умеющих читать и писать? – между тем, однакож, садясь писать или читать, не вдруг начинаем дело, а медлим несколько пред тем, по крайней мере, столько, чтоб поставить себя в пригодное положение. Тем паче необходимы пред молитвою приготовительные к молитве действия, – особенно тогда, когда предшествовавшее занятие было совсем из другой области, нежели к какой относится молитва.

Итак, – приступая к молитвословию, утром или вечером, постой немного, или посиди, или походи, и потрудись в сие время отрезвить мысль, отвлекши ее от всех земных дел и предметов. Затем помысли, кто Тот, к Кому обратишся ты в молитве, и кто ты, имеющий начать теперь сие молитвенное к Нему обращение, – и соответственное тому возбуди в душе настроение самоуничиженного и благоговейным страхом проникнутого предстояния Богу в сердце. В этом все приготовление – благоговейно стать пред Богом, – малое, но немалозначительное. Тут полагается начало молитвы; доброе же начало – половина дела.