Страсти по Фаусту. Роман

Маргарита вновь встревожилась:

– О, как опасны и невинны
пути любви!.. Но что слова!
Мы обращаемся в руины,
когда беспечна голова.

И Фауст философски констатировал:

– Борьба не стоит сожалений,
из пепла Феникс воспарит;
любой душе дарован гений,
вопрос – когда он в ней раскрыт…

Маргариту это вдохновило; она произнесла:

– О, как ты прав, мой Фауст милый;
мы все – Единым сочтены.

И Фауст вымолвил:

– В любом горит свобода силы
и напряжение струны…

Маргарита вновь вдохновилась:

– Так пусть звенит она любовью,
заблудшим свой даруя зов!

Фауст неопровержимо уточнил:

– Пусть всё придет само собою, —
в игре свободы нет оков…

Он осмотрелся и продолжил:

– Но всякий шанс таит смятенье,
и нет спасенья во хмелю;
мы разделяем пир не с теми,
а мир – и сладостен, и лют…

Тут Маргарита лирически «включила адвоката»:

– Благие думы обнажая,
не стоит время торопить;
душа бессмертно молодая
должна свой голос укрепить.

Никто не плачет о покое,
и суета слышна везде;
так седоков швыряют кони
и вновь тоскуют по узде…

Фауст усмехнулся и философски высказал:

– Не зная тайн преображенья,
куют апломб лишь дураки;
удача требует смиренья,
и здесь бессильны кулаки.

Кто выживает в этой бойне?
Кого почувствовать нельзя.
Как забулдыга с перепою,
молчит святой, хандру гася.

Маргарита опять встревожилась:

– Но что влечёт в чужие дали
чудных бродяг? Азарт ли? Стресс?..
Им суета мила едва ли,
как прихожанам – блажь повес.

Вымолвив это, Маргарита взглянула на Фауста.

Фауст улыбнулся и зафиналил:

– Душе нужна одна лишь тайна;
и суть дороги – в ней самой.
Так и стихия не случайна, —
пока есть буря – есть герой…

С этими словами они растворились в туманном пространстве загадочного сада…

7. Ничего не желают лишь мёртвые

Тем временем Лёва Башковитов, будучи с бодуна и не при делах, но, уже выручив деньгу за презентованный «Капитал», получивший покой на полке одного из старинных книжных магазинов столицы, мобилизовав всю свою силу воли, уже выходил из этого самого магазина с надписью «Букинист». Он что-то бубнил себе под нос (очевидно для поднятия духа) и направлялся не иначе как в винный магазин…

А между тем спецкор Илья Лютнев в этот момент как раз уже подходил к парадному входу небольшого патриархального здания. Подойдя к солидной двери с помпезной вывеской: «Издательство Секретный вестник», Илья открыл дверь и исчез в глубине холла… Пройдя по коридору, он остановился напротив двери с табличкой Комм. Дир. А. П. Варшавский. Илья набрал воздуху и зашёл в кабинет…

В этом кабинете за столом вальяжно сидел солидный человек щедрых манер в затуманенных очках, одетый как денди; он курил длинную тонкую сигарету и попутно попивал кофеёк, непринуждённо слушая Джо Дасена…

– Привет, Петрович! – с ходу приветствовал Лютнев комдира Варшавского, мгновенно прервав его идиллию.

– А, Лютнев… Добро пожаловать, – лениво ответил Варшавский.

Он убавил громкость на музыкальном центре и поднял томный взгляд на Лютнева, который быстро прошёл к столу и остановился напротив коммерческого директора.

Илья возбуждённо продолжил:

– Петрович, выписывай командировочные, – еду за спецрепортажем!