Криминальный Киев. Некриминальным взглядом

Вторым не менее красноречивым примером может служить игровой бизнес. Во время господства коммунистических идей игровой бизнес практически был под запретом. Игровые аппараты можно было увидеть только в гостиницах Интуриста, где они стояли специально для иностранцев. Действительно, какой нормальный советский человек станет играть на таком «одноруком бандите»? Но страсть человека испытать судьбу не имеет преград.

Правильный маркетинговый ход – и почти по всему Киеву мы видим толпы разношерстного люда, окружившего паренька, предлагающего сыграть в наперстки. Количество денег, не подкрепленных наличествующим товаром, в то время было достаточно, и многие могли испытать свой зоркий глаз, следя за тем, как шарик мечется между наперстками.

На самом деле игра в наперстки – высокопрофессиональная работа, достичь такой ловкости рук не каждому по силам. Но как не использовать спрос, эту могучую силу? К тому же при нулевых вложениях доходы от наперсточников были ощутимы. Необходимо было не только поддерживать денежный ручеек, а расширить его русло и превратить в бушующий поток. Что реально и было сделано. Но организаторы на этом не остановились. Почему бы, собрав такое количество людей, не «поразводить» их на обмен валюты? Или не «пощипать» их карманы?

Игра в наперстки запускалась на несколько часов, потом надо было менять место. Перед началом операции нужно было многое продумать и предусмотреть. Во-первых, куда сплавить милицейского чина, в обязанности которого входит следить за порядком на вверенной ему территории. Далее, в каком именно месте усадить дирижера наперстками, чтобы завлечь побольше людей и чтобы в случае чего он мог быстро «слинять» со своими деньгами. Выделить несколько человек стать на «шухере», или «стреме». Включить в толпу пару человек для подогрева игроков и для защиты наперсточника, если проигравший клиент решит доказывать свою правоту кулаками. Наперсточнику ведь драться нельзя, у него руки, как у музыканта, должны быть всегда здоровы. Согласитесь, что эта схема совсем непроста и требует знаний не только менеджмента и маркетинга, но и человеческой психологии, в том числе психологии толпы.

А чего стоит правильная организация угона машин и их сбыт?! Это тоже целое искусство. И если с угоном машин представители криминального мира справиться могли, то с реализацией возникали большие сложности. Например, оформление новых документов на угнанные автомобили с перебитыми номерами. Здесь уж справиться без помощи специальных ведомств, например МРЭО, практически невозможно. А вывоз машины за границу? Тут без помощи сверху организовать бесперебойный цикл еще сложнее.

Все вышеперечисленные способы добычи денег требовали немалой рабочей силы. Экономическая ситуация в стране способствовала ее увеличению. Заводы стояли, объемы производства по всей стране резко упали, сельское хозяйство пребывало совсем уж на дореволюционном уровне, армия разрушалась. Безработица росла, а жизнь дорожала. Но вместе с тем открывались новые рестораны и казино, популярными становились и ночные клубы – с распадом Союза западный образ жизни, который мы прежде могли наблюдать только из-за высокого идеологического забора, стал реально ощутимым во всем своем привлекательном разнообразии. Но для этого нужны были деньги, немалые деньги…

В начале 90-х в эту непроизводственную сферу отъема денег вливаются дополнительные силы, со своим жизненным опытом, знаниями, предложениями и связями. Объединения Никуличева и Залевского расширяются и укрупняются за счет новых членов.

Как и в любом другом мире, эти два объединения, делившие между собой Киев и прилегающие к нему территории, не могли не конфликтовать. Очень часто люди Никуличева переходили дорогу денежным интересам группы Залевского, и наоборот. Только не подумайте, что столичный криминальный мир ограничивался двумя группировками. Рядом действовало много мелких групп, а также преступников-одиночек. С ними тоже приходилось разбираться. Пуля и Буня уже научились получать деньги более чистыми методами и постепенно отдалялись от чисто уголовного мира, становясь лидерами криминального оборота денежных средств. Особенно Никуличев.

Сегодня сложно назвать причину конфликта между Пулей и Буней. Главное, конечно, в характере последнего, но повлияло и множество случайных совпадений, недоговорок, неожиданных поступков, которые вместе складываются в то, что называются одним емким словом «судьба». Многие из тех, кто остался жив и с кем мне пришлось разговаривать, отмечают, что Залевский сильно уступал Пуле по организационным способностям, по умению общаться с людьми. А эти качества лидера группировки и вышли в те годы на первое место, потому что как раз тогда начался территориальный дележ наложения дани на неузаконенные рынки, стоянки такси, игровые развлечения. Залевский, возможно, жил вчерашним днем и на сильное влияние рыночных механизмов в криминальном мире достаточно внимания не обратил. А группировка Пули научилась добывать приличные деньги, уже не прибегая к квартирным кражам и грабежам. Более того, многие, в том числе и представители правоохранительных органов, разделяют ту точку зрения, что именно организованная преступность тогда смогла сдержать рост стихийных преступлений «отморозков» из числа членов мелких групп и бандитов-одиночек.

Игорь Залевский, как отмечают многие из знавших его, отличался, мягко говоря, сложным характером. Решая криминальные вопросы, он старался добиться своего очень жестким давлением на собеседника и не менее жестким последующим его подчинением. Достаточно часто он принимал спонтанные решения. Не исключено, что на его поведении сказалось сильное воздействие наркотиков, которыми Буня в последнее время злоупотреблял. Пуля же, наоборот, вел умеренный образ жизни, наркотики не употреблял. Хотя некоторые из его приверженцев (я имею в виду Хромого) тоже имели эту скверную привычку.

Здесь мы отвлечемся на некоторое время от взаимоотношений Буни и Пули и расскажем о не меже интересной личности по прозвищу Хромой – Константине Власюке. Свою первую судимость он тоже получил в 18 лет, за хулиганство. Первая отсидка и определила дальнейшую судьбу молодого хулигана. Отбывая срок, Власюк попал под опеку Петра Хмарука, уже неоднократно судимого и необузданного по характеру. Хмарук, годившийся Косте в отцы и обожавший воспитание подрастающего поколения, сумел доказать юноше прелесть жизни джентльмена удачи: украл, выпил, в тюрьму – там тоже жить можно, – на волю, украл, загулял…

Неизвестно, как долго бы продолжалось это воспитание и какие результаты оно бы дало, но, совершая очередную квартирную кражу, абсолютно не подготовленную Хмаруком, они оказались загнанными в угол милицией.

Хмарук умудрился взять в заложники милиционера и даже угрожал его убить. Эти действия привлекли общественное внимание и в результате утяжелили приговор суда. Власюк, хоть и был намного моложе своего подельника, сразу понял, что из квартиры, в которой их заловила милиция, выход только один – в тюрьму. Так зачем же увеличивать себе предстоящий срок?

Наверное, именно в этот период он сформировался как криминальная личность, способная оценить ситуацию намного лучше, чем Хмарук, действовавший шумно и неумно.

Это помогло Власюку полностью освободиться из-под влияния старшего товарища, и во время следующей отсидки он стал зарабатывать на зоне собственный авторитет, а выйдя на волю, в полной мере проявил свой талант в организации того, что запрещено законом, – в игровом бизнесе и распространении наркотиков. В середине 80-х Хромой, так его тогда уже называли, первым поставил в Киеве на поток организацию игр в наперстки. Деньги от игорного бизнеса, которые уходили в его карман, были огромны.

Можно даже сказать больше: по сути дела, первым, кто организовал подобие преступной группировки в Киеве, был именно Хромой. Тогда его объединение включало в свои ряды уже известных нам Буню, Вату, Старука. Пуля в то время еще тянул срок, а когда вышел, Хромой, не сопротивляясь, уступил ему лидерство в столичном криминале, решив полностью посвятить себя коммерции, а именно налаживанию сети сбыта наркотиков. Буня с таким раскладом не согласился, и с ним ушла часть его приверженцев.

Пока Буня и Пуля выясняли, кто из них круче в криминальном мире Киева, Хромой, признавший лидером Никуличева, занимался контролем наркобизнеса в Киеве и далеко за его пределами. Бизнес давал неплохие плоды, Хромой очень быстро стал одним из очень богатых людей украинской столицы. Но, видимо, пропагандируя свой товар, он не удержался и сам подсел на наркотики, привив заодно эту пагубную привычку жене, близким друзьям…

Разрушение империи, построенной Хромым, началось в общем-то с обычного пустякового случая. У него в 1994 году в буквальном смысле слова из-под носа угнали «мерседес», на котором он приехал вместе с женой в очень престижный тогда ресторан в Пушкинском парке. Хромой не смог снести нанесенного оскорбления и после выяснения обстоятельств угона автомобиля сумел найти наводчика. Наводчик, как принято, был посажен в подвал и в обмен на свою свободу выдал заказчика. Хромой, сдержав обещание, наводчика выпустил, но «мерседес» вернуть не удалось. Началась негласная война с заказчиком. В самый разгар споров из-за угнанной машины случилась другая беда. Как-то поздним вечером, выйдя из ресторана на улице Саксаганского, что в самом центре Киева, Хромой сел в уже новую, не менее дорогую машину, завел, и она взорвалась. Взрывом у Хромого оторвало здоровую ногу. Это стало для него последним ударом. Хромой не смог залечить рану, так как его здоровье, в значительной мере подорванное наркотиками, потеряло всякое сопротивление. Моральный дух криминального авторитета тоже был подавлен. Последние месяцы своей жизни он почти не выезжал из маленького загородного дома. Бизнес без личного участия и контроля постепенно сворачивался и становился все более уязвимым.

В 1995 году Хромого вместе с женой Татьяной застрелили в собственной постели. Судя по всему, стреляли в спящих и, возможно, это сделал знакомый человек. Убийство до настоящего времени не раскрыто, хотя ходили упорные слухи, что и взрыв машины, и убийство были заказаны бывшим мужем Татьяны, тоже известным в криминальных кругах деятелем – Сергеем Лейко. Сам Лейко ненадолго пережил свою первую жену, его тоже расстреляли в 1995 году. Лейко, наверное, единственный персонаж в криминальном движении Киева, за которым закрепилось множество кличек, типа «не включающий заднюю скорость», «живодер», «беспредельный» и тому подобных. Немало людей из криминального мира с облегчением вздохнули после гибели Лейко. Этот человек был непредсказуем и очень опасен, в том числе и для своих. Возможно, они же его и убрали. Но, как и многие, это убийство не раскрыто до сих пор.

Но вернемся к нашим основным героям. Противостояние Буни и Пули долго продолжаться не могло, у кого-то из них должны были сдать нервы.

Залевский, пытаясь подчеркнуть свою силу, стал все чаще лезть на рожон, нанося личные оскорбления таким же, как он. Подобная практика выяснения отношений была достаточно распространена в начале 90-х, да и сейчас многие считают, что криком и размахиванием кулаками, а то и стволами можно решить любую проблему. Буня, конечно, пел себя вызывающе не со всеми, он, как зверь лесной, смотрел, кого можно подавить, а кого лучше не трогать. Но «трогал» слишком многих. Это делается ведь не только с целью подчинения, но и для подпитки слухов о лидере той или иной группировки. Однако практика показывает: злоупотреблять этим приемом не следует, иначе рано или поздно на твою голову могут посыпаться очень серьезные проблемы. Именно это и случилось с Буней.

Буня не учел, что в период противостояния неумно наживать дополнительных врагов. Чем их больше, тем труднее определиться, кто с кем и, что самое важное, кто с тобой.

Пытаясь в очередной раз подтвердить свою силу и расширить для себя границы вседозволенности, Залевский позаимствовал у одного из авторитетов дорогую иномарку и то ли специально, то ли случайно, по неосторожности, разбил, въехав в столб. Согласно общечеловеческим правилам, а не только понятиям уголовного мира, Буня должен был вернуть автомобиль или деньги. Но пострадавший не услышал от него даже извинений, которые хоть как-то согрели бы душу. Мало того что пострадавший лишился тачки, так и его статус среди своих пошатнулся. Если разбитую иномарку простить можно, личных оскорблений в этом мире не прощают.

Для выяснения спорных моментов в криминальном мире часто используется так называемая стрелка. Есть много вариантов толкования этого слова и его происхождения. На мой взгляд, оно произошло от слова «стрелять». Это подчеркивает важность данной встречи и значимость решения, которое принимается на ней. Хотя достаточно часто стрелка действительно не обходится без стрельбы и оказывается последней для многих ее участников.

Как уже говорилось, в начале 90-х криминальный мир приступил к разделу между группировками территорий, которые платят дань. И объединение Залевского выезжало на стрелки довольно часто. Ведь в обязанности Залевского и его людей входил не только собственно рэкет, но и решение спорных вопросов между группировками, а также с предпринимателями, которым они оказывали услуги по крышеванию.

Заметим, что проблемы предпринимателей, или лохов, часто были надуманными. Сами же члены преступных группировок периодически создавали предпринимателям какие-то искусственные проблемы, а потом решали их, «разводя» на дополнительные деньги и заодно подчеркивая свою значимость.

Подобно договорным матчам в футболе, кидание на деньги предпринимателей, а потом возвращение им за определенный процент утерянного было достаточно популярным методом рэкетиров. Нельзя не предположить, что именно эта нечестная игра сделала невозможной аккуратную, в срок выплату дани по территориям. Со своей стороны, предприниматели тоже усложняли систему. Отстаивая право на выбор, кому платить, они сами искали, под какую группировку лечь. Это считалось естественным и нормальным, почти как зарегистрироваться в налоговой инспекции.

В 1994 году на специальном совещании в ООН по вопросам международной преступности были озвучены следующие цифры: в России насчитывалось 5700 организованных преступных группировок, а в н их группах – до 3 миллионов человек. Но, как подчеркнули эксперты, ужасал не столько рост количества преступников, сколько захват ими экономики страны – под «крышами» преступных группировок работало 40 процентов частного бизнеса, 60 процентов государственного и 85 процентов банков. Можно предположить, что Украина имела схожие статистические показатели.

Казалось бы, либерализация экономики должна была привести к тому, что те коммерческие структуры, которые запрещались при социализме, будут узаконены новым строем и теневая экономика если и не исчезнет, то во всяком случае начнет хиреть, таять. Но на самом деле этого сделано не было, и по 80-й статье УК «Валютные операции» суды продолжали отправлять людей за решетку, хотя было понятно, что рыночная экономика без свободного обмена и хранения валютных средств немыслима.

Таких тормозящих экономические реформы статей можно привести множество. И в результате произошло обратное – зарождавшийся бизнес был загнан в мир организованной преступности, а она сама из привычного для нас «темного низа» распространилась на властный «светлый верх». Коррумпированные политические лидеры и высокопоставленные государственные чиновники созданных на развалинах Союза государств охотно приняли новые правила игры. Успешный бизнес стал вообще невозможен без прочных связей с государственным аппаратом. Но с двойной бухгалтерией и в отсутствие эффективной правовой и судебной системы нельзя было построить бизнес без помощи тех, кого мы называем бандитами. И надо отметить: уровень их порядочности вполне сравним с уровнем порядочности представителей государственных служб.

Правовой беспредел, созданный – именно созданный, а не возникший – в первые дни независимости Украины и не урегулированный по настоящее время, научил многих верить человеку как личности и не верить человеку – должности, хотя, воспитанным в системе ценностей «что такое хорошо и что такое плохо», нам сложно отказаться от прежних ярлыков. Мы привыкли считать, что бандит – судимый человек, и это плохо, а судья всегда прав, и это хорошо. Милиционер всегда на защите граждан, а вор должен сидеть в тюрьме. Но реальные факты последних лет показывают, что судья, выносящий неправедные приговоры, может искалечить намного больше жизней, чем тот, кого мы называем криминальным авторитетом.

В последнее время на страницы прессы, осторожно, с большим количеством оговорок, дабы не разрушить имидж защитников, попадает информация о злодеяниях, которые творят люди в погонах. Процитируем газету «Сегодня» от 1.08.02. Старшие офицеры милиции обвиняются в похищениях людей и в убийствах…» «Есть неофициальная информация, что в этом страшном и (имеется в виду раскрытие деяний банды под руководством майора УБОПа) трупов может быть до трех десятков. Это уже уровень Чикатило и Онуприенко».

Отступление от нашего повествования о взаимоотношениях Пули и Буни сделано не случайно. Оно иллюстрирует объем информации, проходящей через непривычный для нас криминальный мир, и подчеркивает, что за каждой стрелкой – распределение и перераспределение больших денег. Если кто-то выигрывает и вырывает – значит, кто-то уступает и теряет.

Последнее громкое дело Игоря Залевского связано с исчезновением уголовного авторитета Василия Старука в 1991 году.

Старук родился в 1947 году, был неоднократно судим, но ко всем своим судимостям относился с должным терпением. По натуре лидером он не был, хотя за незлобный характер и уважение воровских понятий его многие ценили.

Дело Старука так и не раскрыто, обстоятельства его исчезновения известны только папке следователя, а само дело за давностью лет, скорее всего, отправлено в архив. Но легенды о нем до сих пор живы и постоянно обрастают какими-то дополнительными слухами. Возможно, то, о чем вы сейчас прочитаете, далеко от истины, оно не нашло подтверждения в документах официального расследования.

Сидя в одном из столичных ресторанов (предположим, что это был ресторан в гостинице «Украина» на улице Пушкинской), Старук, перебрав спиртного, ляпнул лишнее кому-то из окружения Буни. А может, и не лишнее, что-то вроде того, что Буне пора вязать лапти или что его песенка спета. Передача информации в этом мире достаточно быстрая, и на следующий день Буня уже знал, что за глаза его макают в грязь. Но Буня – это не просто какой-то там лох, он уголовный авторитет и должен отомстить за свое имя.

На следующий день Буня отправляет машину со своими людьми, чтобы выловить Старука и учинить над ним суд. Старука привозят на заброшенную стройку, чтобы выяснить отношения в удобной обстановке.

Старук вначале не понимал, куда его везут, но не боялся, он вообще мало чего боялся. «Ну, будет драчка», – возможно, подумал он, сидя в машине на заднем сиденье, зажатый с двух сторон бойцами Буни. Кто были эти бойцы, история умалчивает. Если бы с вечера он меньше пил, может, и вспомнил бы, что за чушь он нес.

Испуг пришел позднее, когда Старук понял, что очутился на заброшенной стройке один, вокруг были только люди Буни. Они стояли так, как будто готовятся к суду. Но Старук знал, что по правилам зэковского суда и у него есть право на защиту, на то, чтобы его точка зрения была выслушана. И здесь нет людей, которые по понятиям вообще могут его судить. У Старука похолодело внутри, но надежда умирает последней. Одни утверждают, что смерть Старука была быстрой, другие высказывают предположение о мучительной смерти. Есть слухи, что в разных частях Киева находили куски его расчлененного трупа. А еще, что его рука с перстнем была найдена недалеко от районного отделения милиции. Ее сфотографировали и напечатали в газете с просьбой опознать.

Выяснить подробности этого дела сегодня уже не представляется возможным, потому что два человека, которые, вероятно, принимали участие в этом деле, мертвы.

Друзья Старуха ждали недолго, начали его искать. Адресов, где он мог завалиться, было не так уж много. Никаких следов не нашли. Женщина, которая последнее время была его любовницей, тоже терялась в догадках. Информация об убийстве все-таки просочилась, да ведь для того преступление и совершалось. Через полгода после исчезновения Старука в мире людей, живущих по уголовным понятиям, упорно муссировался слух об организации его убийства приближенными Буни.

Убийство Старука не было принято уголовной средой Киева. Тот факт, что его убили не только за характерные выходки, но и как человека, поддерживающего Пулю, сыграл в этом не последнюю роль. Убийство на заброшенной стройке было квалифицировано как беспредел, и дистанция между Буней и остальным уголовным миром начала резко увеличиваться.

Расплата не заставила себя долго ждать. Говорят, Буня чувствовал приближение смерти и в последние месяцы своей жизни пребывал в состоянии загнанного волка. Можно было убежать, но он предпочел оставаться в Киеве. В понятиях криминального авторитета начала 90-х убегать было унижением.

22 июля 1992 года в 23 часа 30 минут к подъезду дома на улице Сабурова, где жила бывшая сожительница Василия Старука, сейчас находящаяся в близких отношениях с Буней, подъехала машина. Из нее вышел Залевский в сопровождении телохранителя и двух дочерей. Он огляделся по сторонам и, не увидев ничего подозрительного, вошел в подъезд.

Говорят, что Залевский часто возил с собой дочерей в последние месяцы жизни. Возможно, он чувствовал, что больше никогда не сможет их увидеть, а возможно, использовал как щит для своей безопасности. Если придерживаться понятий воровского закона, на детей и жен не должна подниматься рука наносящего отмщение. Старшая девочка, которой было одиннадцать лет, носила в сумочке пистолет отца.

Их приезда ждали два переодетых в одежду сантехников киллера. Мало кто из проходящих обратил внимание на работяг, стоявших между этажами и чего-то ждавших. Как только Буня с дочерьми и телохранителем вошел в подъезд, они начали спускаться им навстречу. Расчет сработал и теперь: одежда сантехников притупила бдительность намеченных жертв и дала киллерам возможность выиграть время.

Под перекрестный огонь убийц на тесной лестничной площадке могли попасть дети, но киллеры были точны. Буня так и не успел вытащить свой пистолет из сумки дочери. Он и его телохранитель (Александр Мотов, 1960 года рождения, ранее судим за изнасилование) были убиты, каждый получил до десятка пуль.

Убийство Залевского полностью было выдержано в стиле воровских традиций – девочки остались живы и невредимы.

Дело до настоящего времени не раскрыто. Однако, не имея абсолютно никаких доказательств, многие считают, что смерть Залевского – это расплата за убийство Старука.