Город Мёртвых. 2 том

Я подняла на собеседника удручённый взгляд.

– Это всё овсянка виновата, – слабо проворчала я, прекрасно понимая, что овсянка здесь, скорее всего, ни при чём.

Роман Александрович замер, внимательно посматривая на меня исподлобья.

– Сколько по времени тебя уже тошнит? – последовал вопрос из разряда «не в бровь, а в глаз».

– Да всего-то пару дней, – неохотно отозвалась я, отворачиваясь.

Холодный взгляд мужчины никак не располагал к откровениям. От его близкого присутствия мне становилось очень неуютно и даже боязливо.

– Ты съела просроченную еду? – предположил он, слегка прищуриваясь.

– Не угадал.

– Я просто надеялся, что ты скажешь «да», – тут же прокомментировал мужчина.

– Я бы тоже хотела сказать «да», – мрачно поддержала я его, прикрывая глаза рукой и растирая переносицу.

«О, Великий Всемогущий разум, как стыдно… Почему в этом так стыдно признаваться?!»

Доктор молча присел на край кровати рядом со мной, сцепил руки в замок и задумчиво возложил на них острый подбородок. Поразмыслив о чём-то своём, он вдруг крайне серьёзно спросил, не глядя в мою сторону:

– Ты представляешь, каково тебе придётся?

– Представляю, – на «отвяжись» ответила я сдавленно.

– Нет, сдаётся мне, не представляешь, – уже по привычке парировал он и тяжело вздохнул.

Тем временем меня в очередной раз вывернуло на только что подметённый мною пол. Мужчина совершенно невозмутимо собрал мои волосы и поднял их с лица. Упираясь дрожащими руками в край кровати, я чувствовала себя такой ослабшей и беспомощной, что хотелось плакать. Я ужасно злилась на себя, и лишь это, пожалуй, удерживало меня на грани. Дождавшись, пока мне станет чуть лучше, Роман Александрович наконец нарушил воцарившееся молчание:

– Я схожу, возьму тебе воды, узнаю, как там дела, и быстро вернусь. Пока не вставай.

Поднявшись, он спрятал руки в карманы брюк и быстро пошёл к двери. Мой лоб покрылся неприятной испариной, во рту гулял кислый привкус, но свешиваться с кровати больше не тянуло, и я смогла облегчённо выдохнуть. Доктор уже открыл дверь, когда я вдруг подала голос.

– Ром, с ним точно ничего не сделали? – спросила я вдогонку.

Мой голос прозвучал так громко в этой напряжённой пустоте комнаты, что мне даже показалось, будто плечи мужчины чуть вздрогнули от неожиданности. Обернувшись, он недовольно нахмурился.

– Ты правда хочешь, чтобы я сейчас в подробностях расписал тебе, как провёл эту ночь дорогой тебе человек? Это что, какая-то особая форма мазохизма?

Я вынуждена была проглотить вертевшиеся уже на языке слова и виновато потупить взгляд. Он был прав. Мягко закрылась дверь, давая мне время обдумать, что действительно стоило спросить у этого человека по его возвращению. На стуле возле выхода лежала моя тетрадь, но встать и забрать её у меня не было ни сил, ни желания. По-прежнему не решаясь лечь на спину, я смотрела на дверь из-под приоткрытых век и решала, что делать дальше. Конечно, можно было дожидаться у моря погоды и сидеть здесь взаперти, пока не выпустят. Но у меня не было на это времени. Стоило придумать план…

Доктор вернулся неожиданно быстро, и в руках у него, помимо обещанной им воды, была аккуратная стопка одежды.

– Ну, что, живая? – поинтересовался он, протягивая мне стакан. – У меня для тебя хорошая новость.

Поспешно приподнявшись, я жадно опустошила половину стакана и обратилась в слух.

– В баню идём сейчас. Это, – он уложил принесенное им бельё на кровать. – Твоя новая одежда.

– А где хорошая новость? – с призрачной надеждой спросила я, стискивая пальцами плотное толстое стекло и с недоверием посматривая на оставшуюся открытой дверь.

Не подыграв мне, мужчина отошёл, подхватил-таки мою тетрадь со стула и по-хозяйски согнул её в руках.

– На выход, – бескомпромиссно скомандовал Роман Александрович, приглашающе распахнув дверь.

Пораскинув мозгами, я решила взглянуть на ситуацию с другой стороны и подчиниться. Помыться я мечтала давно, а на компанию, если подумать, мне было теперь фиолетово. Даже лучше, что рядом будет кто-то, способный присмотреть за мной в подобном состоянии.

Вновь я переступила этот порог, втайне надеясь, что больше никогда не окажусь здесь. Деревянная лестница еле слышно поскрипывала под нашими шагами. Всё здесь ощущалось почему-то по-другому, не так, как вчерашним вечером, когда меня тащили наверх волоком. Хорошо работало освещение, в помещениях было тепло, и даже, к моему удивлению, отсутствовал запах сырости и затхлости. Здесь было, не побоюсь этого слова, уютно. Дом словно был наполнен жизнью, но при этом чуть осторожничал со своими новыми хозяевами.

– Как ты оказался здесь? – непрошенно влетел в мою голову вопрос, пока мы шли к выходу сквозь широкий коридор.

Мягкий ковёр пружинил под ногами, заглушая наши шаги.

– Как выйдем – нам налево, – кратко отозвался доктор.

Я прикусила язык. Наверное, это было слишком самонадеянно с моей стороны. Уж кто-кто, а Роман Александрович точно не располагал к дружеской беседе. Невольно посмотрев в сторону комнаты, в которой вчера проводился допрос, я вынуждена была не останавливаться и шагать дальше. Прижав чистую одежду к груди, я медленно перевела дыхание, успокаиваясь. Вряд ли Том был до сих пор там. В доме нам никто не встретился, но ещё на подходе к входной двери я услышала какой-то непонятный мне шум, доносящийся с улицы.

Когда мы вышли на крыльцо, меня сразу же обдало холодом. После нагретых помещений я в полной мере прочувствовала на собственной шкуре, что на дворе уже осень, и поспешно вжала голову в плечи. Судя по звукам, где-то за плотными постройками работала болгарка. На ступенях сидел неизвестный мне парень казахской внешности, с коротким ёжиком чёрных волос. В руках у него был зажат нож и какая-то толстая, обточенная на конце палка. Встретив и проводив нас заинтригованным взглядом, он, однако, промолчал и вновь принялся срезать тонкие полоски древесины, бросая их себе под ноги.

– …а когда наступит этот день, будет уже поздно! – прокатилось вдруг по двору.

Вздрогнув от неожиданности, я остановилась на гравийной дорожке. В нескольких метрах от меня стояла сгорбленная фигура в сером махровом платке. Женщина стояла ко мне спиной и размашисто жестикулировала. Одета она была так, словно на дворе уже был как минимум декабрь.

– Голодные твари оторвут вам ноги, раздерут вам животы и сожрут ваши кишки! – продолжал вопить довольно грозный старушечий голос. – Но так вам и надо! Вы все подохнете, как и те, что уже лежат в могилах, там, на пустыре!..

– Не слушай, – мягко подтолкнул меня в плечо доктор. – Она сумасшедшая.

Я обернулась на него с абсолютно круглыми глазами и прошептала, боясь привлечь к себе лишнее внимание.

– Что она здесь делает?!

– Живой человек, – неопределённо повёл плечом мужчина. – Не выгонять же нам её за периметр…

– Вы – дети дьявола!!! – завопила женщина на весь двор, потрясая кулаками в воздухе.

– Идём, – уже более настойчиво попросил меня Роман Александрович, хмурясь.

Опасливо оглядываясь на раздающуюся за моей спиной проповедь, то и дело перемежающуюся отборными матами, я добралась-таки до бани. Заострив внимание на сумасшедшей старухе, я даже забыла осмотреть двор и хоть как-то изучить местность вокруг.

– И давно она живёт здесь? – не удержалась я от вопроса, стаскивая с себя грязную одежду и аккуратно складывая её на деревянной лавке несколькими минутами позже.

В бане было тепло и влажно, от стен упоительно пахло деревом и смолой. От этого запаха у меня просто голова пошла кругом! Я готова была ощутить себя самым счастливым человеком во вселенной, если бы не многочисленные «но», то и дело услужливо всплывающие в голове.

– Довольно давно, – отозвался мне скучающий голос доктора из предбанника.

Внутренних дверей здесь не наблюдалось, поэтому и закрыться у меня возможности не было. Покривив душой и понадеявшись на порядочность Романа Александровича, скрытого от меня стеной, я разделась.