Целительница: другая

– Всё! Мне надоело смотреть на твоё кислое лицо. Беру над тобой шефство. Пойдём!

Пятницкая вновь улыбнулась, но не шелохнулась.

– Ладно, скажу то, что ты хочешь услышать. Мне чертовски скучно одному в вашей дождливой Москве. Составь мне компанию. Я уеду завтра вечером, и сможешь снова грустить.

– В нашей Москве и одному? – переспросила Вика.

– Точно! Но я буду держать интригу до места назначения, чтобы ты поехала со мной. Пойдём, вызову нам такси.

– Ты на такси, а не за рулём? – Смолин всё же смог удивить Викторию.

– Да. Всё расскажу после. Идём уже.

Глава 2

Такси остановилось возле сталинской высотки напротив Белого дома.

– Лёша, зачем мы идём в отель? – смутилась Пятницкая.

– Затем. Там наверху прекрасный ресторан с прекрасным видом, я заказал столик. А пока ждём ужин, можем выпить что-нибудь в баре внизу. Надеюсь, ты не заснёшь сразу после пары бокалов красненького?

– Не засну, – улыбнулась Вика.

Она шла за Алексеем и думала о Вите: совсем недавно это он устраивал ей подобные сюрпризы… На мысли о прошлом немедленно откликнулось тело, и внутри что-то приятно задрожало от волнения. Вика позволила себе расслабиться в этом ощущении, не позволяя боли утраты испортить столь сладостные воспоминания. Как нельзя кстати освободился милый уголок в лобби-баре, и удобное кресло с готовностью приняло её в свои объятия.

Вика с удовольствием прикрыла глаза. Остались только звуки. Чей-то сдержанный смех, бряцание бокалов, тихий джаз. Совсем рядом ритмично застучали по паркету каблуки, сопровождаемые лёгким поскрипыванием колёсиков чемодана, а потом шум утонул в мягкости ковра. Какая-то парочка слева замурлыкала на французском. Затем долетела немецкая речь – удивительно плавная, с австрийским акцентом. Еле слышно распахнулись двери лифта, мимо торопливо протопали чьи-то тяжёлые шаги, в воздухе завис приятный аромат дорогого мужского парфюма.

– Судя по выражению лица, тебе здесь нравится, а ведь не хотела идти.

Вика открыла глаза, возвращаясь из мира звуков к Смолину:

– Мне нравятся холлы в отелях. Они чем-то похожи на аэропорт.

– Есть ощущение отпуска, да?

– Что-то типа того.

– Мне тоже это нравится. Странно, мы ведь впервые так с тобой сидим?

– Да.

– Почему мы раньше никуда не ездили?

– Ты постоянно был в командировках.

Алексей сделал многозначительную паузу, а потом выдал:

– Тебе не стыдно сидеть здесь в заношенных трениках?

– Мне – нет. Почему ты спросил? Разве здесь дресс-код?

– Я хочу пойти в бар с красивой женщиной. Я люблю, когда ты носишь платья.

– По-твоему, только платье делает меня красивой?

– Платье подчёркивает твою красоту. И вообще, люди – существа социальные, и у них есть негласные правила хорошего тона. Или твоя задача – бросить вызов обществу?

– Нет, – ответила Вика без колебаний. Нет у неё ни претензий к обществу, ни громких заявлений для мира. – На какое время у нас заказан столик?

– О! Ты не споришь? На шесть.

– Не вижу повода для спора. Я постараюсь успеть к сроку. Поеду домой и переоденусь.

Вика задумалась на секунду, просчитывая возможные варианты перемещений по городу: такси, метро, автобус… Задача тут же показалась невыполнимой.

– Если бы я хотел, чтобы ты переоделась дома, то завёл бы этот разговор ещё в парке.

– А чего ты хотел?

– Хотел порадовать тебя. Я купил тебе платье, туфли, тушь, румяна, помаду. Нижнее белье не покупал, чтобы ты не подумала чего лишнего. Если что-то не подойдёт, верну в магазин. А так всё твоё.

Вика внимательно посмотрела на Алексея. У него не было ни портфеля, ни хоть какой-нибудь сумки или пакета. Он усмехнулся на её непонимающий взгляд и положил на столик карточку-ключ.

– Номер 2046 на двадцатом этаже. Я подожду тебя здесь. И на всякий случай скажу, что второго ключа у меня нет. Не переживай. Оставь всё там, потом у тебя будет возможность переодеться.

Пятницкая смущённо взяла ключ и послушно побрела к лифту. Было непривычно осознавать это смущение, да и вообще чувствовать что-то. Способность испытывать какие-то эмоции ошарашила больше, чем действия Смолина.

Вика открыла дверь и зашла в номер. Рука её заскользила по стене, коснулась края комода, кресла, а потом замерла на шторе. Дождь за окном прекратился. Пятницкая заплакала.

Они никогда не были с Виктором в этом отеле, но номер враз оживил все картины её прошлой счастливой жизни. Были ли проблемы? Конечно, были! Но рядом был и тот, с кем хотелось их решать, тот, с кем невозможно было увязнуть в обидах и злости, тот, в объятиях которого можно было забыться, тот, рядом с которым верилось, что всё будет хорошо. А теперь его нет.

Солнце показалось из-за туч и оживило реку красно-золотыми искрами, словно показывая Вике, что и после сумрака можно снова начать светить и дарить людям своё тепло.

Пятницкая утёрла слезы. Посмотрела на часы на стене. Было 17:40. Впервые за год время обрело для неё значение. Оставалось двадцать минут, чтобы оживить свою внутреннюю женщину или хотя бы сделать вид, что она есть, надев красивый наряд и освежив лицо лёгким макияжем.

Виктория спустилась в лобби-бар и снова села напротив Алексея. Тот смотрел на неё не отрываясь, как в первый раз, разглядывая с ног до головы.

– Красивая, – тихо и задумчиво констатировал он, словно развеяв какие-то свои прошлые сомнения. – Я начинаю привыкать к тому, что ты блондинка. И у тебя короткие волосы.

Раньше бы Вика точно поправила его, напомнив, что это седина, но теперь она просто залпом допила вино и сказала:

– Нам, кажется, пора смотреть на вечернюю Москву. Да и заказать ещё вина не помешало бы.

– Права! Идём.

***

Москва залилась разноцветными огнями. В бокалах играло бликами гранатовое вино. В тарелке заветривалось нетронутое чёрное ризотто, не сумевшее прельстить Викторию даже щупальцами осьминога.